перламутр, и образуется жемчужина. Патент на этот метод принадлежит нашей семье. Уверена, — добавила она, — что, кроме тебя, ни у кого в школе нет ожерелья из настоящего черного жемчуга.
— Но ведь у меня его тоже нет, — сказала Елена, подняв на мать глаза.
— А как насчет того, чтобы получить его сегодня в подарок?
Девочка широко раскрыла глаза от удивления. Потом в них загорелся радостный огонек надежды. Она поняла, что ее мать не просто женщина, ежедневные стычки с которой Елена воспринимала, как что-то неизбежное, вроде холодного душа, а человек, который любит ее и заботится о ней. Хороший человек, что бы по-прежнему порой ни говорили некоторые из ее одноклассников, не забывших, что мать Елены родом из каламетских фермеров, а ее отец — прилетевший с другой планеты военный, имя которого было бранным эпитетом в любой поддерживающей ДЖАБ’у семье.
— Правда? Ты меня не обманываешь?
— Мы уже обо всем договорились с бабушкой и дедушкой. Если ты хочешь, то можешь сама выбрать жемчужины.
— Вот здорово! — просияла Елена. — Даже у Катрины нет жемчужного ожерелья! А ведь у нее самые красивые украшения во всей школе. Представляю, как будет смеяться Эми-Линн, когда Катрина вытаращится на мое ожерелье!
Эми-Линн уже давно была лучшей подругой Елены, а Катрину все недолюбливали. Здорово будет показать этой мерзкой девчонке, что все ее побрякушки — барахло!
Кафари улыбнулась и заговорщически подмигнула дочери:
— А может, сходим посмотрим, где растет жемчуг?
— А они там будут? — со злобой в голосе спросила Елена, кивнув в сторону дома.
Кафари невольно поморщилась, но тут же покачала головой:
— Нет. Мы будем там вдвоем, а если кто-нибудь сунет туда нос, я кину его в ближайший пруд.
На лице Елены заиграла злорадная улыбка, но Кафари постаралась поставить себя на место дочери. Разве приятно праздновать день рождения с незнакомыми людьми, которые к тому же тебе страшно нагрубили, пусть и в ответ на твою собственную грубость.
— Пошли разыщем такие жемчужины, что Катрина не будет спать целый год. Мы выберем их, а потом в ювелирной мастерской тебе сделают ожерелье.
Елена начала было слезать с качелей, но на мгновение задержалась и прошептала:
— Спасибо, мамочка!
Этими незамысловатыми словами девочка благодарила свою мать и извинялась перед ней, обращаясь к Кафари, как к другу, и надеясь, что ее дружба не будет отвергнута.
— Не за что, детка. С днем рождения, дорогая моя!
Лицо Елены осветила ласковая улыбка. Она взяла мать за руку, и они зашагали к прудам, в которых рос жемчуг.
ГЛАВА 15
Я пробуждаюсь, как только мои внешние датчики посыпают сигнал на процессоры, оценивающие степень возникшей угрозы. Проснувшись, я тут же изучаю все вокруг себя. Рядом с моей правой гусеницей стоит Саймон. Он разговаривает с тремя неизвестными мне мужчинами. Все они только что вошли в запретную зону вокруг моего корпуса и разбудили меня. Я полагаю, что Саймон нарочно заманил их поближе, чтобы я проснулся.
Один из незнакомцев вооружен. Он прячет пистолет в наплечной кобуре под пиджаком. Несмотря на это, я пока не открываю по нему огонь, пристально следя за развитием событий и ожидая сигнала Саймона к началу боевых действий. Я начеку, ведь мой командир не вооружен.
Трое незнакомцев, появившихся в моем ангаре, одеты в штатское. Двое могут похвастаться очень широкими плечами и накачанными мускулами. Они больше похожи на грузчиков, а не на помощников президента Джефферсона, как гласит код, переданный их магнитными пропусками в секретную зону базы «Ниневия». Впрочем, мое внимание приковывает к себе главным образом третий мужчина, с пистолетом. Ожидая развития ситуации и команд Саймона, я начинаю разыскивать информацию на каналах Кибернетической бригады. У незнакомца магнитный пропуск старшего советника президента, выданный на имя Сара Гремиана. Сар Гремиан выше Саймона и очень широк в плечах. У него мышцы, как у боксера тяжеловеса. Он лыс, а его недовольное, злое лицо изрыто оспинами так, словно в молодости советник президента страдал угрями. Он говорит голосом капрала, отчитывающего на плацу новобранцев.
Судя по всему, я проснулся в разгар спора между моим командиром и незнакомцами. Ускоренное сердцебиение людей, учащенное дыхание и выражение лиц — все говорит о том, что они ссорятся. Сейчас Саймон явно не желает выполнять требования.
— Нет, нет и еще раз нет! Я уже все сказал вам, когда вы звонили мне из Мэдисона…
Двое громил, сопровождающие президентского советника, приходят в ярость. Они краснеют и сжимают огромные, как кувалды, кулаки. Стоит им сделать хоть шаг к моему командиру, и я… Но они остаются на месте, и я тоже ничего не предпринимаю.
Сар Гремиан цедит сквозь зубы:
— Вы отказываетесь выполнять приказ президента? У Саймона на скулах заиграли желваки.
— Вы пока еще не президент Джефферсона. Советники президента не имеют право распоряжаться линкором.
— Сейчас вы получите приказ лично от президента. — С этими словами Сар Гремиан берется за коммуникационное устройство.
— Не трудитесь. Я откажу Жофру Зелоку точно так же, как отказал Джону Эндрюсу, когда тот потребовал от меня похожей услуги. Сухопутные линкоры не предназначены для подавления беспорядков среди гражданского населения. «Блудный Сын» создан для борьбы с тяжелыми боевыми машинами противника, а не для того, чтобы давить безоружную толпу.
Поразмыслив, Сар Гремиан решает не беспокоить пока президента.
— Давайте я растолкую вам ситуацию, Хрустинов. Толпа протестующих перед зданием Объединенного законодательного собрания отказалась разойтись, несмотря на неоднократные приказы отправляться по домам. Демонстранты блокировали улицу Даркони. Сейчас нельзя пройти ни по Парку имени Лендана, ни по Парламентской площади. Они распоясались до того, что воздвигли баррикады у всех входов и выходов в здание парламента. Депутаты и сенаторы заперты в здании, а президент Зелок не может покинуть свою резиденцию.
Саймон пожал плечами:
— Это ваши проблемы. Для их решения в Мэдисоне полно полиции. На базе «Ниневия» ежегодно обучается пять тысяч курсантов в течение пяти лет. Если я еще не разучился считать, в вашем распоряжении должно быть двадцать пять тысяч полицейских. Вот и пусть они отрабатывают деньги, на которые вы их кормите, поите и одеваете.
— Не заговаривайте мне зубы, Хрустинов! — злобно рявкнул Сар Гремиан. — Президент Зелок требует, чтобы эту толпу преступников и агитаторов разогнал линкор.
— Так, значит, это «преступники и агитаторы»? — Саймон говорит спокойным ледяным голосом, как всегда, когда он вне себя от ярости. — А ваши джабовские бандиты — ангелы?
— Вы пожалеете об этих словах, полковник! — с побагровевшим лицом просипел Сар Гремиан.
— Это вряд ли! — невозмутимо ответил Саймон.
Сар Гремиан сжимает и разжимает кулаки, явно пытаясь взять себя в руки. Наконец он приходит в себя настолько, что в состоянии вернуться к прежним рассуждениям:
— Эти безумцы угрожают расправиться с сенаторами и депутатами! А все из-за какого-то несчастного закона по борьбе с преступностью. Президент Зелок не потерпит, чтобы его шантажировала толпа погромщиков. Немедленно отправляйте туда ваш линкор!
— Вы так ничего и не поняли, Гремиан! Сложнейшую боевую машину весом в четырнадцать тысяч тонн не применяют для разгона проводимой на законном основании политической демонстрации. Согласно конституции Джефферсона, вы вообще не имеете право приказывать демонстрантам разойтись, пока они не закончили выражать свой протест. Так что эти люди не обязаны расходиться по вашей команде. Использование же сухопутного линкора в качестве угрозы и средства для разгона мирной манифестации незаконно и представляет собой посягательство на собственность Конкордата. Кроме того, это вообще
