на Вишну беженцев невольно заставляли готовиться к самому худшему.
Родственники кое-кого из знакомых Кафари связались с ними по ускоренной космической связи и попросили их срочно вернуться домой. Других же студентов их родные умоляли оставаться на Вишну, потому что Конкордат со дня на день ожидал нападения яваков на Джефферсон. Родные Кафари вообще не стали с ней связываться. И не потому, что им было на нее наплевать, а потому, что они верили в ее самостоятельность и, как истинные фермеры, не любили тратить деньги на такую избыточную роскошь, как безумно дорогая ускоренная связь. Двадцатидвухлетняя Кафари уже успела побывать в таких передрягах, какие городской изнеженной молодежи даже и не снились. Дочь каламетских фермеров тщательно обдумала происходящие события, по ту сторону бездны, и заказала билет на первый же корабль, покидавший Вишну. Теперь Кафари смотрела на мелькавшую за бортом землю и радовалась тому, что добралась до Джефферсона раньше яваков.
Такси повернуло на север, огибая закрытую для полетов зону над военной базой «Ниневия», и Кафари увидела на земле нечто такое, от чего подпрыгнула на сиденье и широко распахнула глаза.
«Боже мой!» — прошептала она.
Ее взору предстал чудовищный механизм. Ничего столь же огромного она не могла себе вообразить. По сравнению с этой машиной самые большие здания военной базы казались детскими кубиками. А страшнее всего было то, что это чудовищное сооружение двигалось. Машина была так велика, что казалась горой, которой не пристало перемещаться. И все же она двигалась еще быстрее аэротакси, в котором летела Кафари. Гусеницы машины оставляли в грунте три глубокие борозды. Таможенники на орбитальной станции «Зива» рассказали студентам о прибытии сухопутного линкора, но Кафари не могла себе представить, какие колоссальные орудия уничтожения способно изготавливать сейчас человечество.
Залпа любого из орудий линкора хватило бы для того, чтобы от аэротакси, его пассажирки, ее рюкзака и содержимого ее карманов вообще ничего не осталось. Кафари с трудом сдержала дрожь во всех членах. Потом ее внимание привлекли к себе какие-то двигавшиеся неподалеку тени. Из-за пиков Дамизийских гор появилась целая эскадрилья штурмовиков, которые тут же снизились и выстроились, явно собираясь поразить линкор бомбами или огнем бортовых пушек.
На борту линкора тут же развернулось около сотни орудий, взявших на мушку все подлетавшие самолеты. Эскадрилья рассыпалась. Ее пилоты начали лихорадочно уходить от зенитного огня. Несколько мгновений Кафари тряслась от страха, не сомневаясь в том, что вот-вот им придет конец. Она проклинала тех, кто не предупредил аэротакси и работников космопорта о вражеской атаке. Потом до нее наконец дошло, что именно происходит у нее на глазах. Это же учения!
Она невольно стиснула зубы. Да, она опередила яваков, но только сейчас поняла, что спасти жителей ее родной планеты может лишь эта грозная громада весом в четырнадцать тысяч тонн. Кафари даже боялась представить себе, каким грохотом сопровождается бортовой залп сухопутного линкора в разгар сражения.
При желании это чудовище сейчас уничтожит все боевые самолеты до одного!
Кафари завертела головой, когда ее такси резко повернуло на север, но не смогла сохранить истребители в поле зрения. Через несколько мгновений такси нырнуло в устье Шахматного ущелья, которое было самым безопасным воздушным путем в сердце Дамизийских гор, и чудовищный линкор скрылся за розоватыми скалами. Кафари судорожно перевела дух, откинувшись на подушки сиденья. Впечатление от увиденного было так велико, что ей пришлось постараться, чтобы взять себя в руки.
Впрочем, Кафари вскоре встрепенулась и прогнала страх. Ее предки были людьми, не позволявшими этому нелепому чувству портить себе жизнь. Они смотрели опасности прямо в глаза, трезво оценивали происходящее и совершали необходимые поступки в нужное время. Вот уже двадцать два года Кафари следовала их примеру и сейчас не собиралась поддаваться обстоятельствам.
Несколько мгновений она размышляла о том, как близко война может подобраться к ее родным горам, но тут же решила, что это неважно. Ее родина — весь Джефферсон! Какие бы нежные чувства она ни питала к ранчо Чакула, родина — нечто большее, чем загоны для скота, амбары или даже большой дом, в котором она родилась. Родина — это земля, это небо и люди, живущие между ними. Все это она и вернулась защищать. Какая разница, на каком именно клочке родной земли ее предстоит сражаться?!
Аэротакси углубилось в извилистое Шахматное ущелье, ведущее в Каламетский каньон. Воздушные потоки грозового фронта, только что вымочившего до нитки Мэдисон, кидали машину вверх и вниз и из стороны в сторону. Потом такси вырвалось из ущелья и стрелой понеслось над глубоким извилистым каньоном, красивее которого Кафари никогда ничего не видела. У нее захватило дух от раскинувшегося перед ней пейзажа. Над широкой, самой плодородной равниной Джефферсона возвышались трехсотметровые стены из розоватого песчаника. А над стенами каньона возносились в небо склоны гор и их покрытые снегами вершины. Пышные леса у их подножия жадно тянули вверх свои зеленые макушки.
Геологи утверждали, что складчато-глыбовые Дамизийские горы возникли в результате мощных землетрясений древних эпох. Они были дикими и крайне живописными. Их сухие восточные склоны переходили в изрытое оврагами бесплодное плоскогорье, а западные были изрезаны глубокими каньонами, которые прорыли здесь бурные потоки и фантастические ущелья со стенами из розового песчаника.
Кафари невольно улыбнулась при виде бликов утреннего солнца, играющих на водной глади реки Каламет, текущей в глубине длинного извилистого каньона, прорытого ею в осадочных породах за несколько тысяч лет. До строительства огромной Каламетской плотины Каламет была одной из самых бурных рек на Джефферсоне. Да и сейчас ее бурные воды вращали турбины электростанции, питающей энергией консервные заводы и другие предприятия в Ламбском ущелье. Несмотря на то, что теперь ей приходилось служить людям, Каламет по-прежнему была полноводной и стремительно вливалась в Ченгийский водопад.
Впрочем, в свое время первые инженеры-геоконструкторы укротили Каламет, чтобы сделать пригодным для земледелия и скотоводства весь главный каньон, создав несколько тысяч квадратных километров сельскохозяйственных угодий. Ранчо с бескрайними пастбищами, заполоненными коровами, лошадьми и овцами, выделялись живописными зелеными пятнами на фоне приглушенно-розовых скал. Фруктовые сады казались облаками белых и розовых цветов. Повсюду виднелись коричневые полосы свежевспаханной земли, в которую фермеры Джефферсона готовились бросить семена нового урожая. Утреннее солнце играло в воде оросительных каналов и на струях из механических распылителей, поливающих сады и поля.
Все это Кафари увидела на западной стороне великих гор. Восточные же склоны Дамизийской гряды были засушливой областью, переходящей в одну из крупнейших пустынь Джефферсона. Не так давно геоконструкторы создали в каньоне небольшие озера и пруды, в которых его обитатели стали разводить различные породы земных рыб и моллюсков. Именно благодаря этим моллюскам, и в первую очередь первосортному пресноводному жемчугу, который семейство Кафари выращивало и продавало магнатам горнорудной промышленности на Мали, девушка и смогла заплатить за учебу на Вишну.
Кафари вернулась домой еще и из чисто практических соображений. Она быстро сообразила, что после военных передряг и бедным, и богатым будет уже не до жемчуга. Значит, ее семье пригодятся деньги, которые шли на ее учебу. В любом случае она ее уже почти закончила! При необходимости Кафари могла получить диплом заочно.
Ее научный руководитель сам предложил девушке поступить именно так, намекнув, что уже добился для нее стипендии, которая позволит оплатить пересылку учебных материалов и контрольных работ ускоренной космической связью. Они с Кафари прекрасно понимали, что девушке вряд ли суждено вернуться на Вишну. Даже если она уцелеет, кто знает, много ли студентов после инопланетного вторжения смогут продолжить учебу.
Прощаясь с преподавателями, Кафари не выдержала и расплакалась. Она не знала, расстраиваться ли ей из-за того, что приходится прерывать учебу, или радоваться великодушному предложению своего наставника. Девушка понимала, что, добившись для нее стипендии, ей дали понять, что высоко ценят ее способности и успехи в учебе.
Аэротакси уже запросило разрешение на посадку, когда внезапно поступил отказ. Такси резко свернуло в сторону. У Кафари потемнело в глазах от ускорения, а дуги, вжимавшие ее в кресло, впились в плечи. Она невольно вскрикнула от боли, но тут успела заметить, как мимо на посадку стремительно прошел правительственный аэромобиль. Внизу, на участке летного поля, предназначенного для особо важных
