службы иногда наносили на карту места последнего упокоения сложивших голову бойцов. В результате этих действий не только территория боев в районе Тайпале, но и весь Карельский перешеек стал напоминать одно гигантское войсковое кладбище. Когда результаты такой работы дошли до Москвы, в Кремле схватились за голову. В июне 1940 года Тимошенко направил в Ленинградский военный округ приказ с требованием создать комиссию по уборке трупов и захоронению их в братских могилах с тем, чтобы к 25 июня такие работы были завершены. Во главе похоронной комиссии поставили корпусного комиссара Мельникова. За дело принялись всерьез.
Из докладной записки этой комиссии «О состоянии братских могил и кладбищ на Карельском перешейке»:
В конце записки у политического управления РККА запрашивалось двенадцать миллионов рублей на шесть монументальных памятников, посвященных завершенным боям. Последним в списке значился монумент под названием
В течение 1940 и начала 1941 года видные художники и скульпторы Советского Союза успели разработать проекты этих памятников. В Доме художников в Ленинграде даже прошла выставка этих проектов, но затем началась Великая Отечественная, и всей стране стало уже не до увековечивания памяти погибших в трехмесячном конфликте…
Конечно же, всех убитых и оставленных на болях брани Финской войны собрать не удалось, это была невыполнимая задача. Обрушенные блиндажи с находившимися в них трупами никто не раскапывал и засыпавшие покойников на дне траншей обваленные брустверы никто не приводил в порядок. Поэтому жертвы той зимы на Тайпале почти каждый год находятся поисковиками и подхораниваются в расположенных неподалеку четырех братских могилах. А было этих захоронений в 1940 году, даже после «генеральной чистки» под руководством комиссии Мельникова, только в районе полуострова Коуккуниеми одиннадцать штук, каждое из которых было ограждено заборчиком, оборудовано одним или несколькими обелисками с вырезанными из патронных цинков надмогильными звездами.
А те несчастные, что скончались от ран в госпиталях в Ленинграде, были погребены на городских кладбищах — Академическом, Волковом, Сестрорецком, Малоохтинском и Гореловском.
Война закончилась и, казалось, больше не начнется никогда. В обеих странах начали издаваться книги участников боев, написанные по свежим воспоминаниям. В Финляндии боям на Тайпале посвящал свои стихи уже упоминаемый поэт Юрье Юлхя.
В Советском Союзе о тех же местах писал тот же Долматовский:
О боях в районе реки Тайпалеен-йоки вспоминали участники сражений в выпущенном в СССР сборнике «Бои в Финляндии» и во многих других литературных опусах, больших и маленьких.
В высших эшелонах власти и Советского Союза, и Финляндии устраивали «разборы полетов» по результатом маленькой и непобедоносной войны, и также не могли обойти вниманием сто дней кровопролития на полуострове между озером Суванто и Ладогой. В своих воспоминаниях Маннергейм писал, что
В Москве, на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий в Финляндии, комкор Грендаль признался, что прорвать оборону финнов в означенном районе его войскам не удалось, но
На сами же аннексированные территории Карельского перешейка вслед за войсковыми частями начали прибывать первые поселенцы. Кексгольм, бывший целью 13-й армии, нуждался в рабочих руках, чтобы восстанавливать уничтоженное или испорченное финнами имущество и оборудование. Главной промышленной ценностью этого городка был целлюлозно-бумажный комбинат Вальдхофа, приведенный уходившими из города хозяевами в нерабочее состояние. Для его восстановления, всего через месяц после окончания войны, в Кексгольм прибыл первый эшелон с заключенными, чтобы организовать здесь «Кексгольмлаг», очередной островок гигантской империи НКВД. Официально он назывался «ИТЛ Спецстроительства целлюлозно-бумажных объектов Карело-Финской ССР» и к концу 1940 года имел около четырех тысяч осужденных, трудящихся на восстановлении завоеванного.
Восстанавливались и прерванные войной дипломатические отношения. Недавние противники встречались уже не как командиры противоборствующих войск, а в качестве военных представителей. Осенью 1940 года, на одной из таких встреч в Финляндии, в разговоре финского генерала-артиллериста Ненонена и советского военного атташе полковника Смирнова зашла речь о недавней войне, а чуть позже и о командующем 13-й армией Грендале. Ненонен вспомнил, что до начала Первой мировой войны они служили с ним в Таллине в одном полку, и даже снимали квартиры в одном доме.
Удачно избежав опасности своей эпохи, Владимир Давыдович Грендаль не смог избежать судьбы, уготованной ему свыше. Он умер 16 ноября 1940 года, в госпитале, от рака легких. Болезнь обнаружили слишком поздно, она быстро прогрессировала, и видимо, когда он командовал войсками на востоке Карельского перешейка, он уже знал, что обречен.
Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве, устроив ему пышные воинские почести и напечатав в «Известиях» большой некролог с фотографией. Среди многочисленных наград, оставшихся его семье, был орден Ленина, которым его наградило правительство за участие в Финской войне, последней войне в его жизни.
Тем временем мирная жизнь новых хозяев города Кексгольма, равно как и всего Карельского перешейка, продолжилась всего год с небольшим. В июне 1941 года Советский Союз разорвали моторизованные колонны вермахта. Через месяц после начала Великой Отечественной войны, почувствовав удобный момент вернуть отнятое, финские войска ввязались в боевые действия против СССР и перешли границу 1940 года. Старые хозяева утерянных территорий жаждали реванша.
В конце августа 1941 года, вытесняя за линию старой границы сопротивляющиеся части советской 23 -й армии и остатки пограничных отрядов, на берега Тайпалеен-йоки вновь вернулись финские солдаты. Фронт стабилизировался почти на самой старой границе, и долина Тайпале оказалась в тылу. Сформировавшаяся в районе Лемболово передовая оказалась одной из самых спокойных на всей линии противостояния от Баренцева до Черного морей на целых три года Великой Отечественной, с 1941 по 1944- й.
Пользуясь установившимся положением вялотекущей позиционной войны, Маннергейм поставил вопрос о постройке новых оборонительных сооружений на Карельском перешейке, так как оставшиеся невредимыми в ходе «Зимней войны» ДОТы все были подорваны советскими саперами.
В один из осенних дней 1941 года на дороге, пролегающей по выжженной территории Теренттиля, остановился кортеж легковых машин. Дверцы автомобилей распахнулись, и на дорогу вышла небольшая группа людей, среди которых выделялась высокая фигура в маршальской форме. Сам Маннергейм прибыл
