решению.
— Пожалуйста, Лоренс! Он легко согласился:
— Что ж, хорошо. — Отдав приказание ожидавшим их войнам, он последовал за Дженн в лес.
Девушка не задумывалась о том, как потом объяснит свои действия. Если она ошиблась, это не будет иметь значения. Если же она права… что ж, может быть, никто и не спросит ее, как она узнала о местонахождении Роберта.
Они молча ехали сквозь густой лес. Склон вел вниз, и Дженн уже слышала шум бегущей воды. Она подхлестнула коня, хоть чувство спешности и покинуло ее.
Деревья неожиданно расступились, и Дженн с Лоренсом оказались на берегу. Крутые каменистые склоны стискивали поток с обеих сторон, густые зеленые папоротники свешивались к воде. Лоренс начал говорить что-то о необходимости найти более подходящее место для переправы, но Дженн его почти не слушала: она отчаянно искала какие-нибудь следы Роберта. Он должен быть где-то здесь. Вниз по течению его видно не было, так что девушка повернула коня и двинулась в противоположную сторону, осторожно пробираясь по неровному берегу. Совсем рядом поток вырывался из недр горы и каскадом струился по огромным валунам, лежащим в этом лесу с незапамятных времен.
Через несколько минут лошадь Дженн оказалась не в силах пробираться по крутой тропе. Лоренс предложил вернуться на дорогу, но Дженн, не обращая внимания на его слова, спрыгнула с седла; ее юбка цеплялась за кусты, но девушка упрямо шла вперед: ее уверенность, что Роберт где-то рядом, крепла с каждой минутой. Она уже совсем рядом с ним — но где же он?
Внезапно в воде мелькнуло что-то яркое. Тонкая полоса синей ткани запуталась вокруг камня. Дженн с криком прыгнула в воду и, спотыкаясь под напором ледяной воды, которая тут же пропитала ее юбку, двинулась в том направлении. Она не удержалась на ногах и упала, но сумела вцепиться в полосу ткани. С трудом поднявшись на ноги, Дженн изо всех сил потянула за ткань, и тут наконец ее другая рука коснулась тела. Роберт! Он застрял между камнями лицом вниз. Дженн, не колеблясь, перевернула его. Из раны на лбу Роберта текла кровь, сбегая тонкой струйкой по безжизненному лицу.
Дженн повернулась, чтобы позвать Лоренса, но тот уже шлепал по воде ей на помощь. Девушка прижала пальцы к артерии на шее Роберта. Слабое биение пульса сказало ей: он жив. Испытывая невероятное облегчение, Дженн стала ждать, когда Лоренс подойдет и поможет ей вытащить Роберта на берег.
Обессиленный и полный отчаяния, Финлей в конце концов вернулся туда, где они оставили лошадей. Он обшарил все окрестности устья туннеля и лесную опушку, но не обнаружил никаких следов брата. Иногда он пытался кричать, но не получил ответа. К тому же, осматривая одну из показавшихся ему многообещающей заводей, он упал и ушибся. До лошадей он добрался измученный и покрытый синяками, но все же решительно двинулся вниз по склону, отгоняя от себя мысли о том, что могло случиться с Робертом.
По этой более безопасной тропе он целый час добирался до леса у подножия утесов и только там вышел наконец к руслу вырывающегося из скал потока. Финлей медленно двинулся вниз по течению, внимательно осматривая окрестности. Роберт должен быть где-то здесь. Живой. Не мог же он погибнуть — кто угодно, но только не Роберт!
Однако начинало темнеть. На закате набежали облака и поднялся ветер. Финлей дрожал в своей мокрой одежде, но продолжал поиски, отказываясь остановиться. Наконец солнце село, на небе остались лишь тусклые красные полосы. Финлей наконец привязал лошадей к скале и сел — отдых был ему необходим. Он вытащил аярн — как делал уже не раз, — однако дар искателя ничем не мог ему помочь. Это могло означать одно из двух: Роберт или без чувств, или мертв. Впрочем, к вечеру он мог прийти в себя, и тогда Финлею удастся его найти.
Он закрыл глаза и сосредоточился. Камень в его руке начал светиться и стал теплым. Финлей колдовским зрением осматривал поток ниже по течению, искал и искал, но так ничего и не нашел.
Финлей открыл глаза, но в сгущающихся сумерках почти не увидел берега, на котором сидел. Перед его глазами стояла одна картина: Роберт, падающий в воду со скалы.
— Ни с места!
Финлей замер, услышав окрик. Голос снова потребовал:
— Сиди где сидишь! Ты видел, Флоррик? Эту штуку у него в руке?
— Как же, как же, Раймон. Видел!
Папоротник зашелестел под ногами приближающихся людей. Финлей попытался обернуться, но снова раздался крик:
— Я сказал — сиди смирно, колдун! Я держу тебя на прицеле, хоть и предпочел бы не пачкать о тебя руки!
— Еще чего, — с мрачным смехом заговорил второй человек. — Это мы оставим судьям. Вот они порадуются! Настоящий живой колдун! А ну, давай, Раймон!
На плечо Финлея легла тяжелая рука.
— Послушайте, — начал тот самым дружеским тоном. — Не знаю, что вы видели, но я легко объясню…
— Ни с места, сказал я тебе!
Финлей ощутил дуновение воздуха, что-то просвистело мимо его уха, и голова взорвалась болью. Он упал на камни, и все вокруг поглотила тьма.
Роберт плавал на голубых волнах, глядя вверх, в глубокое лазурное небо. Вода была теплой и нежно качала его. Она ласкала его тело, как нежнейший пух, смывала усталость, успокаивала душу. Покой. Он никогда еще не испытывал такого покоя. Но настоящее ли это умиротворение? На самом ли деле он его чувствует? Море легко качало Роберта в ритме его собственного сердцебиения, никакого желания двигаться у него не возникало. Вода заливалась в рот, но она была сладкой, словно мед. Роберт пил и пил ее, вкус словно взрывался на языке тысячей крохотных спиралей. Что это за место?
Это смерть?
До слуха Роберта долетел крик, и что-то темное прочертило небо. Он следил за черной точкой, кувыркающейся и ныряющей, парящей и взмывающей вверх. Орел. Черный орел. Его орел. Птица проносилась над ним снова и снова, но она не угрожала, а лишь сопровождала его, словно верный спутник в этом прекрасном призрачном мире. Покой, казалось, говорила она. Мир и покой. Доверие. Все хорошо.
Роберт открыл глаза. Небо исчезло. Над ним был сводчатый потолок, темный, озаренный светом свечи. Тени плясали по аркам, скапливались по углам. Он лежал в постели, ему было удобно, тепло, спокойно. Но где он?
Роберт почувствовал запах целебных трав и повернул голову. Стол, на нем чаша, кувшин, бинты. Он ранен? Еще дальше виднелся камин, на стене из золотистого песчаника чей-то портрет. Лицо незнакомое… У камина еще один столик, поменьше, кресло, в нем сидит и что-то читает женщина… Дженн?
Она сидела лицом к Роберту, но глаза ее были опущены на книгу. На столе рядом с девушкой стояла свеча, освещая ее лицо с одной стороны и оставляя другую в тени. Дженн хмурилась, ее тонкие брови сошлись у переносицы, губы были слегка приоткрыты, язык касался верхних зубов. Глубокая сосредоточенность… Но боги, как она изменилась!
На Дженн было простое красное платье без всяких украшений. Густые черные волосы, заплетенные в косу, падали на одно плечо, опускаясь ниже талии. Пламя свечи озаряло нежную кожу и заставляло глаза сверкать. Дженн казалась старше, выше ростом — и очень, очень красивой.
Завороженный, Роберт смотрел на девушку, отмечая малейшее ее движение. Впрочем, скоро она взглянула на него, снова опустила глаза на книгу — но тут же посмотрела на Роберта более внимательно. Увидев, что он пришел в себя, она вскочила с кресла, уронив книгу на пол.
— Ты проснулся! — воскликнула Дженн; ее улыбка показалась Роберту солнечным лучом. — Как ты себя чувствуешь?
Роберт с усилием — язык казался свинцовым — выговорил:
— Что случилось?
— Что случилось! — рассмеялась Дженн. — Ты хочешь сказать, что не помнишь? Я рассчитывала, что это ты скажешь мне, что случилось.
— Я был болен?
