мою голову, подставив снизу ладонь с платком. Я больно ткнулась носом, вдохнула удушливый запах, исходящий от платка и тут же лишилась сознания…
Очнувшись, я увидела перед собой только туманный мрак. По мере того, как туман рассеивался, а мрак все же оставался, появилась неприятная головная боль, блуждающая по всей голове и сверлящая ее с разных сторон по очереди. Было холодно, и откуда-то тянуло сквозняком. С трудом подняв тяжелую голову, я села, и только тогда рассмотрела, на чем это я лежала. Это была шикарная софа из натуральной кожи, стоявшая посреди огромного холла, напоминающего погруженную в темноту пещеру. Стояла ли где-то еще какая-нибудь мебель, было неясно: мрак скрадывал все окружающее. Под ногами лежал ковер с ворсом длиной не меньше полуфута.
Источник света был слишком мал и тускл, чтобы разглядеть весь интерьер целиком, к тому же непонятно было, откуда этот свет исходил.
Я была совершенно одна, но моя сумка лежала рядом на софе. Вероломство Александра было очевидным, но то, что он притащил вместе со мной и мои вещи, внушало надежду.
Головная боль не проходила, по спине пробегал волнами озноб, а щеки вдруг стали полыхать. Посетившая меня было мысль о том, что нужно бы встать и осмотреться, исчезла после первой же попытки это сделать. Голова кружилась, и, едва попробовав подняться на ноги, я тут же села обратно.
Оружие было на месте, все вещи тоже. Даже серебряное кольцо осталось на пальце. Это значило, что меня саму они еще не успели превратить в зомби. Я вспомнила, как Александр в гостинице дурачил меня, и тихо рассмеялась. Затем я снова вспомнила Зубарского, и собственный смех показался мне еще более дурацким, чем поведение и слова Александра. После этого перед глазами появился мой сон в номере. Только я уже не наблюдала за событиями через некую дыру в потолке, а находилась внизу вместе с Юркой, и взъерошенный и мокрый Извеков — я даже не поняла, который из двух — поливал нас автоматным огнем. Я не чувствовала боли, только сильные удары, не дающие двинуться с места. Потом на пороге возник Олег, волочащий на веревке огромных псов: черного и серого, и спустил их на нас. Серый пес навалился на меня. Он был тяжелый и горячий, как раскаленное железо. Обнюхав меня, он стал грызть мою правую руку. На удивление, боль в руке была несильной, но голова раскалывалась все сильнее. Пес глодал меня, ворча и фыркая. Боль в голове разгоралась, череп, казалось, готов вот-вот разорваться на кусочки. Наконец, все разом потухло…
Первое, что я почувствовала, было прикосновение чего-то влажного ко лбу. Кто-то прикладывал к моему лицу какую-то примочку. С надеждой увидеть Юру я открыла глаза, но встретилась взглядом с Александром.
— Поздравляю, все закончилось, — улыбнулся он и, потянувшись куда-то, взял стакан с водой. — Выпей немного, и все будет хорошо.
Я машинально потянулась к стакану. Александр поддерживал мою руку со стаканом и обеспокоенно смотрел на меня. Выпив немного, я смогла, наконец, произнести хоть слово:
— В какой морилке ты мочил свой платок?
— Одна из разновидностей летучих наркотических жидкостей, — ответил Извеков.
— Где я?
Вокруг себя я видела освещенную солнцем комнату, несомненно ту самую, в которой я очнулась между приступами забытья: я лежала на той же софе, и сумка моя была на том же самом месте. Но теперь всю стену огромного холла занимало окно. Задрапированные синим бархатом стены имитировали грот, в складках драпировок прятались лампы. Сейчас они были погашены, но отражатели блестели в лучах солнца, которое заливало комнату. Мебели почти не было, все какие-то пуфики, скамьи, лежанки, обтянутые дорогой кожей. Все кругом было сине-серое, новое, свежее и носило отпечаток снобизма и претензий на исключительность.
— Это твои апартаменты, — ответил Александр после того, как я, окончив оглядываться вокруг, посмотрела на него.
— Очень мило, — вежливо произнесла я. — А если точнее?
— Ты во владениях моего брата Валерия Извекова.
— Так я и думала. На этот раз твоя взяла. Правда, не надо много доблести, чтобы подлым приемом довести слабую девушку до обморока, а потом затащить ее, куда захотелось.
— Я решил, что лучше поступить со слабой девушкой именно так, пока слабая девушка не вывернула меня наизнанку, — проворчал он в ответ — и был прав. Если бы он вел себя по-джентльменски, это вышло бы ему боком.
Во всем теле чувствовалась слабость, как будто я довольно долго бежала со всех ног.
— Здесь, в смежном помещении есть все необходимое, чтобы привести себя в порядок, в том числе новая одежда, — Александр указал на задрапированное углубление в стене.
— Меня вполне устраивает моя, только я хотела бы, чтобы ее постирали. В этом доме есть прачечная?
— Это совершенно излишне, впрочем, если ты хочешь, я распоряжусь. Свое оружие ты можешь спокойно убрать в сумку. Здесь оно тебе не пригодится, разве что пустить себе пулю в лоб, но до этого, я надеюсь, не дойдет.
Насчет оружия он был отчасти прав. Но если в отношении самого Александра серебряное кольцо было более действенным, чем огнестрельное оружие, то я не могла ручаться за других обитателей здешних мест.
— Распорядись насчет стирки, я не намерена расставаться ни со своей одеждой, ни с оружием.
Александр кивнул. Я вдруг поняла, что горячая ванна — это то, что мне сейчас нужно больше всего, а значит здешняя роскошь очень кстати. Любезностью своих врагов пренебрегать нельзя. К тому же я чувствовала себя слишком несвежей, чтобы начать думать о деле. Взбодриться было просто необходимо.
— Сколько времени я тут провалялась?
— Наркотик действовал на тебя почти четыре дня, дольше, чем я рассчитывал. Надо сказать, твои замашки крутой девчонки создают о тебе ложное впечатление. Я едва не переборщил с дозой, — недовольно отозвался Извеков. Я даже не возмутилась. Меня слишком взволновал тот долгий срок, который я уже провела в этих стенах. За это время там, в городе могло произойти очень многое, о чем мне просто необходимо было знать.
— Скажи, что известно о моем брате?
— Орешин и Середа уже в городе. Они держатся вместе, не скрывая своих намерений. Опрашивают людей о тебе. Середа уже застрелил с полдюжины собак… Но могу гарантировать, что никто им ничем не поможет. Моя гостиница закрыта, а других сведений о тебе они не добудут. Даже если попросят о помощи спецназ или службу безопасности…
Он замолчал, скорее всего, смущенный моим ответным молчанием. Я не стала попусту ему возражать. Он давно не общался с ребятами и плохо представлял, на что они в действительности способны. К тому же, если бы он совсем не опасался их, он не стал бы устраивать все это представление.
Я встала, чтобы пройти в ванную комнату, но сначала подошла к стеклянной стене окна.
Я никогда не забуду того удивительного зрелища, которое пришлось мне увидеть тогда. Некоторое время я даже забыла, кто я, где я и при каких обстоятельствах сюда попала. Отрываться не хотелось, хотелось смотреть и удивляться этому великолепному виду.
Апартаменты находились если не на верхушке пирамиды Рая, то на очень приличной высоте. Города внизу не было видно, его закрывала плавная бугристая грань стены, начинающая свой гигантский изгиб прямо от окна. Под окном располагалась как бы огромная чаша, в которой то там, то здесь выступали тетраэдры разнообразных форм, в гранях которых находились окна. Множество окон, заглядывать в эти окна снаружи было бесполезно. Они были тонированными и скрывали за собой обитателей шикарных апартаментов. Смотреть на такое множество непостижимых объектов было интересно и жутковато. Жутковато, потому что размеры всего этого великолепия отсюда сверху впечатляли не меньше, чем снизу. И интересно, потому что все то, что виднелось из окна, далеко или близко, было очень красивым: и рваная, эклектическая архитектура, и полупустынные пространства, просматривающиеся видимо почти до самой Кепы. И небо, сейчас такое голубое и чистое. Впрочем, в пасмурную погоду, которая вот-вот завладеет осенним побережьем, на это окно начнут натыкаться тяжелые тучи…
