Какое-то движение, легкое прикосновение к его руке… Дженн ухватилась за поручень и теперь смотрела прямо вперед, не поворачивая головы к Роберту.
— Мы пойдем ко дну?
— Это зависит от того, — ответил, бросив на нее внимательный взгляд, Роберт, — что ты имеешь в виду: корабль или цель нашего путешествия.
Дженн на мгновений опустила голову, потом все-таки посмотрела на Роберта.
— Почему ты раньше ничего не рассказал мне про Нэша? Почему я все должна узнавать случайно?
— Ты не поверила бы мне. — Роберт переплел пальцы. — Нужно смотреть правде в лицо: ты и сейчас еще не вполне мне веришь.
— Пожалуй… пожалуй, я действительно не была уверена, что ты прав… до тех пор, пока не увидела в Клоннете тех малахи. — Дженн умолкла и снова потупила глаза. — Почему ты тогда последовал за мной?
— А почему ты задаешь только те вопросы, ответ на которые тебе уже известен? — Голос Роберта звучал сурово, и он не мог заставить себя смягчиться. Однако краем глаза он видел, что все на палубе по- прежнему смотрят на них и явно чересчур интересуются их разговором. Да, придется, ничего не поделаешь… — Дай мне руку.
— Что?
— Просто подай мне руку и притворись, будто мы миримся после ссоры. Постарайся не показывать, что мое прикосновение вызывает у тебя отвращение.
Дженн протянула руку, но ничего не сказала. Роберт сжал ее пальцы в ладонях, заодно стараясь хоть немного согреть их. Потом, чтобы создать более убедительную картину, он обнял Дженн за талию и привлек к себе. Никто со стороны не заметит, как она напряглась…
Ветер яростно гнал по небу облака, швырял их на солнце, которое отчаянно старалось выглянуть и осветить море. Роберт вздохнул и посмотрел на Дженн. Выражение ее бледного лица оставалось настороженным. Пряди черных волос, выбившиеся из-под капюшона плаща, заставляли Дженн выглядеть трогательно беззащитной, но на самом деле никакой мягкости в ней не было. Перед Робертом разверзлась пропасть потерянных ими лет…
— Прошло слишком много времени, правда? Мы разучились разговаривать друг с другом.
— А разве когда-нибудь мы это умели? — прошептала Дженн.
— Мне казалось, что умели. Когда-то. До того… — Закончить Роберт был не в силах; он не смел слишком далеко зайти по опасному пути. Воспоминания, как неутихающая боль, упорно преследовали его, несмотря на все усилия. Единственное, что помогало ему вынести все испытания последних пяти лет, была вера в то, что Дженн тоже его любит. Отказавшись бежать из Элайты, она обрекла себя на страдания, оказалась заперта в клетку, в то время как он был свободен, — а ведь вина лежала на нем, а не на Дженн. И все-таки, несмотря на это, она ни разу его не упрекнула.
Может быть, упреки было бы вынести легче, чем молчание? Роберт снова стал смотреть в даль. Теперь, благодарение богам, они не были уже в центре всеобщего внимания.
— Как ты думаешь, возможно ли, что Нэш каким-то образом заставил Ичерна избивать тебя?
— Не… не знаю. А такое возможно?
— Да. Человеку можно внушить мысль, вложить в него единственное стремление. Ты сама сделала что-то подобное, хотя и случайно. Уверен, что такое вполне по силам и Нэшу.
— Но зачем ему это?
Роберт посмотрел ей в глаза, старательно следя за тем, чтобы на его лице не отразились никакие опасные чувства.
— Тебе виднее.
Дженн удивленно моргнула и поспешно отвела взгляд.
— И ты все терпела ради Эндрю?
Резкий ветер почти заглушил холодный и напряженный голос Дженн:
— Что еще мне оставалось?
— Ты могла попросить о помощи.
— И подвергнуть других опасности? Отца Джона или Патрика?
— У Эндрю никогда не будет другой матери. — Роберт умолк. Нет, не следовало ему оставлять ее в Элайте, не следовало допускать, чтобы на Дженн обрушились такие страдания: в конце концов, разве нет у него меча, чтобы защитить Дженн? Как может она после всего случившегося доверять ему?
И все же она доверяет!
Внезапно охваченный сильным чувством, Роберт отчаянно боролся с ужасом и раскаянием. Не в его власти изменить для Дженн прошедшие пять лет, но может же он хотя бы объяснить, заставить ее понять… что он осознает свою ошибку, что готов ее признать.
— Мне очень жаль…
Дженн подняла на него взгляд. Ее синие глаза стали такими же бездонными, как небо.
— Ты не заслужила того, что тебе пришлось вынести. Прости меня.
— Я все понимаю, Роберт, — прошептала Дженн. Выражение ее лица немного смягчилось. — Мне тоже жаль. — Она быстро взглянула на прогуливающихся по палубе пассажиров. — Думаю, нам следует сохранять видимость… Дай мне час, и я попытаюсь приготовить что-нибудь съедобное из остатков солонины, — только не рассчитывай на многое. А тем временем ты сможешь перенести из трюма в каюту свои одеяла. Я нашла в шкафу гамак. Если хочешь доказать мне свое мужество, попробуй провести в нем ночь, несмотря на ужасную качку.
— Такую уж ужасную? — Роберт заставил себя улыбнуться. — На море почти что штиль.
Дженн пожала плечами; выражение ее лица немного напомнило Роберту прежнюю жизнерадостную Дженн.
— Ну, тогда перспектива переночевать в гамаке тебя не испугает. — Она повернулась, собравшись спуститься в каюту, но помедлила, потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала Роберта в щеку. Он ошеломленно посмотрел ей вслед.
Да, невыносимая, упрямая, выводящая из себя женщина. И как только он свалял такого дурака, влюбившись в нее?
Порт Нору Имбел на северном побережье Будланди бурлил: казалось, тысяча человек разом кричит и спорит, толкается и бежит, катит тележки, тащит тюки, разгружает трюмы кораблей. Над причалом суетились чайки, добавляя шума своим криком, их пытались схватить бродячие собаки.
Дженн спешила за Робертом, боясь потерять его в толпе. Роберт целеустремленно проталкивался сквозь толчею; плащ колыхался у него за плечами, как огромная черная волна. Роберт легко нес на плече дорожные сумы. Держал он себя иначе, чем обычно: казалось, он преисполнен высокомерия.
— Помни о том, что я тебе говорил, — бросил он Дженн через плечо не останавливаясь. — Никому не смотри в лицо и отвечай, только если к тебе обратились. Держи руки скрещенными на груди и, когда я с тобой, не заговаривай с другой женщиной. А самое главное — ни при каких обстоятельствах не прикасайся ко мне, чтобы привлечь мое внимание.
Между ними вклинилась тележка, и Дженн пришлось остановиться. Тележку тащил белый ослик; находившиеся в ней трое ярко одетых мальчишек жонглировали в воздухе какими-то предметами, ловко сохраняя равновесие, хотя тележка подпрыгивала на камнях набережной.
— И не таращи глаза, — с улыбкой сказал Роберт, возвращаясь. — У тебя будет еще время насмотреться на все, когда мы устроимся. А сейчас идем.
Когда они свернули наконец с набережной, толчея немного уменьшилась. Улицы города оказались широкими, от них во все стороны отходило множество извилистых переулков. Некоторые дома были приземистыми и длинными, с высокими стрельчатыми окнами; каменные стены других не имели окон вовсе. Все строения, которые видела Дженн, были побелены и словно сияли в лучах полуденного солнца.
Дженн стало очень жарко, но Роберт предостерег ее о том, что снимать плащ в общественном месте не положено. Роберт шагал вперед, выбирая улицы, казалось, наугад, и теперь Дженн стало понятно, почему он держится столь высокомерно. Так вели себя все мужчины в этом странном городе. Не раз случалось, что кто-то из них бросал Роберту вызов — взглядом или словами. Иногда Дженн замечала, что местные жители
