Как если бы эти слова обладали волшебной силой, они освободили Финлея от напряжения, которое сменилось теплым чувством.
— Этому нет причин. Пока страх не удерживает тебя от...
— От моего предназначения?
— От действий, которые ты сам считаешь правильными.
— Убийство правильным не было бы. Финлей усмехнулся.
— Что ж, буду ждать весны. Могу я чем-нибудь помочь? Роберт чуть не рассмеялся в ответ на неожиданно деловой тон брата, на восстановление нормальных отношений между ними. Этот подарок тронул его, как не трогало ничто за восемь лет разлуки, и Роберт глубоко вздохнул, проглатывая комок в горле.
— Да, жди весны. И ты будешь знать, что делать, когда придет время.
— Ну да, — криво усмехнулся Финлей. — Ты не был бы самим собой, если бы не оставил мне хоть одного загадочного указания.
Теперь и Роберт позволил себе улыбнуться.
— Нам ни к чему перемены.
— Боги их и не допустили бы.
Больше им, казалось, нечего было сказать друг другу, но теперь молчание стало дружелюбным, и братья могли смотреть друг другу в глаза, хоть убеждения у каждого остались свои.
— Вам тоже пора отправляться.
Не говоря ни слова, Финлей стиснул брата в объятии таком крепком, что тот едва не задохнулся. В этом жесте было гораздо больше того, что он смог бы выразить словами. Когда Финлей отпустил его, Роберт повернулся к Хелен.
Она терпеливо ждала, сжимая повод своего коня; в ее огромных глазах был живой интерес, хотя воспоминание о пережитом ужасе не изгладилось. Девочка все еще была бледна и слаба, но наверняка ее крепкое здоровье при надлежащем отдыхе и сытной еде быстро к ней вернулось бы. Ей повезло. Им всем повезло... кроме бедного погибшего Лиама. Хелен посмотрела на Роберта и улыбнулась ему.
— Бронвин и Анна будут ужасно ревновать: им так и не удалось увидеться с тобой.
— Надеюсь, ты расскажешь им достаточно захватывающих историй, чтобы вознаградить за эту потерю.
— Мне можно говорить все, что я захочу?
Роберт не сдержал улыбки. Она такая прелесть, эта его племянница!
— Чувствуй себя абсолютно свободней.
Хелен кивнула, спокойно соглашаясь с двусмысленным разрешением.
— Когда ты вернешься, ты побываешь у нас?
На мгновение Роберт почувствовал, что лишился дара речи. Он чувствовал на себе взгляд Финлея, требующий от него ответа, и чтобы выиграть время, обнял девочку. Он от всей души надеялся, что его близость, как и близость тех, кто ее любит, когда-нибудь сотрут из ее памяти то, что сотворил с ней Кенрик.
— Сделаю все, что смогу.
Хелен поцеловала его в щеку и крепко обняла. Потом Роберт подсадил ее в седло и отступил, чтобы дать дорогу. Финлей не сказал ничего, но Хелен приветственно подняла руку.
— До свидания, дядя Роберт.
Финлей и Хелен поскакали прочь, к невидимым горам, скрытым за бело-серой пеленой.
Как может человек решить, что он любит больше всего на свете?
Глава 18
Ветер выл, метель бросала в глаза колючие снежинки; белая круговерть почти не давала разглядеть огни замка Рансем. Дорога тоже была почти не видна. Ледяной холод заставил де Массе пригнуться к шее коня, кутаясь в плащ. Впереди него эскорт Кенрика спешил к воротам замка; каждый из всадников мечтал о защите каменных стен, об уюте и тепле, а может быть, и о миске горячей похлебки после долгой и трудной недели, проведенной в дороге.
Маленькие радости... мелочи, дающие силы телу, но недостаточные для ответа на вопросы, не позволяющие прийти к решениям...
Из белой мути встали бесцветные стены; ветер с насмешливым шорохом утих в тот самый момент, когда де Массе въехал в ворота. Началась суматоха: слуги пытались забрать и увести коней и проводить солдат внутрь помещения, натыкаясь друг на друга в слишком тесном для такого большого отряда дворе. Кенрик отправил большую часть свиты прямиком в Марсэй, но все же к Нэшу его сопровождала сотня воинов.
Может быть, он надеялся, что многочисленный эскорт защитит его от гнева колдуна?
Де Массе не слишком беспокоился об участи короля, который уже укрылся от непогоды, хотя теперь тому, возможно, грозила много большая опасность. Кенрик, на его взгляд, был просто идиотом, гоняющимся за мимолетными удовольствиями и не думающим о том, что ждет его через год или через десять.
Де Массе, конечно, следовало бы гораздо больше тревожиться о судьбе Кенрика. Молодой король был, в конце концов, почти последней преградой между ним и Нэшем, но усталость, да и собственный глубоко скрытый страх заставили его с равнодушным презрением лишь мимоходом глянуть на освещенные окна замка. Соскользнув с коня, он направился к южной башне, где изредка ночевал, если ему не оставалось
