– Ты поможешь мне создать эту роль – пленительной, очаровательной Гарден?
– А чем же я занимаюсь? Я уже дала тебе основу: арматуру дисциплины, инструменты пробуждающихся чувств. Замысел, рисунок должны быть твои собственные. Всегда помни, что они должны привлекать внимание, но ни в коем случае не скандальное, и к тому же должны быть неповторимы. Ты должна быть желанна для всех, доступна для него, но никогда не должна стать его собственностью.
– Разве я тебя больше не увижу?
– Разумеется, увидишь. Ты мне интересна. Я научила тебя быть интересной. Уверена, что мы по- прежнему будем друзьями.
– Теперь ты позволишь мне купить картины Трэдда?
Элен улыбнулась:
– Ты выполнила обещание? Ничего не сказала Бесс?
– Ничего. Я же дала слово. Но мне так хочется все ей рассказать. Для нее эти картины так много значат!
– Ну так она их получит. Все, кроме одной. Свой портрет я сохраню. Сходство невелико, но я снисходительна по характеру. Пойдем, я тебе их покажу.
Все картины были пейзажами, по большей части уличными зарисовками.
– Они путешествовали, – объяснила Элен, – а когда Трэдд начал рисовать, то изображал запомнившееся лучше всего. Гарри возил его повсюду – Англия, Шотландия, скалистые островки, овцы и свитера. Потом Скандинавия, континент, средиземноморские острова, разумеется, Греция и Северная Африка. Из Египта они караваном, отправились через пустыню в Персию, Константинополь, Бангкок, Бенарес. Не помню всех стран. Некоторые узнаю на картинах. Вот это, должно быть, Россия – луковичный купол и снег.
Гарден рассматривала полотна, расположенные на полу в большой студии со стеклянным потолком.
– Они неважно написаны, правда?
– Достаточно плохо. Я вижу, ты походила по музеям. Но он был совсем молод.
– Он когда-нибудь продавал их?
– Гарден, он считал себя художником, а не любителем.
– Бедняга Трэдд, он, должно быть, был ужасно разочарован.
– Почему? Он их все продал. И за вполне приличную по тем временам цену.
– Не понимаю… Или понимаю? Их купила ты?
– Да, но он об этом не знал. У меня есть друг, владелец художественной галереи, весьма популярной. Он все и устроил. Даже хранил их у себя, пока Трэдд не уехал.
– Ты замечательный человек, Элен.
– Это правда. Я хочу кое-что предложить. Все картины – это, пожалуй, слишком. Становится заметно, как он повторяется. Может быть, лучше отобрать для Бесс три или четыре и забыть о существовании остальных?
– Думаю, так будет лучше… Но я не вижу твоего портрета.
– Вон там, висит над столом. Гарден подошла поближе:
– Элен, но это же ню!
– Совершенно верно.
– Ты позировала Трэдду обнаженной?
– Почему бы и нет? Мы были любовниками… Ну-ну, Гарден, опять это ханжеское выражение лица! Я познакомилась с Трэддом, когда он был совсем ребенком, только что из Чарлстона. Ему было шестнадцать, он был такой юный, что Гарри в мои выходные по вторникам находил ему развлечения где-то в другом месте. Примерно через полгода Гарри отправился с ним путешествовать. Прошло девять лет, прежде чем я увидела их снова. Гарри остановился в Париже по пути куда-то, уже не помню куда. Трэдд решил остаться и заняться живописью. Он был уже мужчиной – двадцать шесть, кажется. Я тоже была в расцвете. Мне было сорок. Мы доставляли друг другу много радости.
– По вторникам.
– По вторникам.
– А что Гарри?
– Ах да! Не знаю, что стало с Гарри. Когда я видела его в последний раз, он плохо себя чувствовал. Сломанная нога плохо срослась, его мучили сильные боли. Он сказал, что обращался к врачу и тот обещал, что скоро все будет в порядке. Он сказал неправду, я уверена. Но таким я его не помню. Я думаю о Гарри, который был неутомим, который никогда не болел. Его любопытство было неистощимо, и такой аппетит к жизни! Быть рядом с ним означало чувствовать себя еще более живой, лучше замечать все вокруг. Краски казались ярче, персики слаще.
– А он любил тетю Элизабет. Интересно, почему она позволила ему уехать?
– Дорогая Гарден, Гарри нельзя было удержать. Он был как ртуть. И такой неугомонный! Никак не мог усидеть на месте. Он хотел взять ее с собой, не мог оставаться с ней. Она не доверяла ему, а может, себе. Не могла расстаться со своим Чарлстоном.
– Но рассталась со своим сыном. Странно.
– Должно быть, она очень любила его, своего Трэдда. Она дала ему лучшее, что может получить
