Потом прошел мимо Гарден и снял с полки вазу.
– Красивая, – сказал он. Перевернул кверху дном и посмотрел на клеймо. – И это действительно Эстер Бейтман.
Гарден была поражена.
Джон Хендрикс широко ухмыльнулся:
– Я специально посмотрел в справочниках. Я ничего не понимаю в серебре, но вы так о ней сказали, что я решил разузнать.
«И вернулся проверить, не обманула ли я», – подумала Гарден.
– А теперь, капитан, когда все узнали, вы хотите купить эту вазу? – спросила она.
– Да, очень. Мне хотелось бы послать ее в подарок сестре. Она страстный борец за женское равноправие. К сожалению, я не могу себе этого позволить. Но я напишу и расскажу ей об Эстер. Она получит лишний аргумент.
Гарден захотелось рассказать ему о Пегги, но Хендрикс не дал ей времени. Он поблагодарил за помощь, поставил вазу на место, поднял шляпу и исчез, прежде чем она успела опомниться. Гарден пожала плечами и вернулась в свой теплый уголок.
На следующей неделе Хендрикс зашел снова. Стоял типичный для Чарлстона февральский денек, такой теплый, что Гарден открыла обе двери.
– Привет, – сказал Хендрикс. – Я просто зашел навестить Эстер. Как она поживает?
– Все еще здесь, – ответила Гарден, – и не стала дешевле, если вас интересует именно это. – Но эти обидные слова она произнесла смеясь. В такой чудесный день не стоит проявлять неприязнь.
– Моя сестра не могла поверить, что я знаю о знаменитой женщине, о которой она ничего не слышала. Я сразу вырос в ее глазах.
– С моей стороны было то же самое, – сказала Гарден.
Они рассказали друг другу о своих сестрах и согласились, что Дороти, сестра Джона, и Пегги, сестра Гарден, – одного поля ягоды. Потом Хендрикс погладил вазу, сказал:
– Пока, Эстер. – И ушел.
Через неделю он пришел опять. Гарден разговаривала с покупателем. Хендрикс оглядел магазин и подошел к маленькой фарфоровой чаше, стоявшей на одном из столов. Он взял ее в руки и принялся внимательно рассматривать яркий сине-красный узор.
– Что это, миссис Харрис?
– Не знаю, – призналась она. – Могу только сказать, что такой узор называется имари.
– Мне бы не хотелось строить из себя всезнайку, но я довольно долго был в Японии, и мне кажется, что эта вещь из Ариты, возможно даже «какиёмон». Как вы считаете?
– Я даже не понимаю, о чем вы говорите.
– Не понимаете?
– Нет. Ни слова.
– Черт побери, вы так много знаете о серебре, и я решил, что вы также хорошо разбираетесь в фарфоре.
Гарден покачала головой.
– Я не достаточно разбираюсь в этом, чтобы сказать точно, – признался Хендрикс. – Но дело в том, что эта чаша может стоить гораздо дороже, чем вы за нее хотите. Почему бы вам не показать ее специалисту?
Гарден снова покачала головой:
– Не знаю, что и думать о вас, капитан. Если я не сумела разглядеть сокровище, почему бы вам не воспользоваться моей ошибкой?
– Не хочу вас обманывать.
– В таком случае вам нечего делать в антикварной лавке, – засмеялась Гарден. – Именно поэтому большинство людей и любит делать покупки в таких магазинах. Они считают, что ловко обманывают хозяев.
– Какой же вы циник! Неужели вы действительно верите в это?
– Я бы не хотела, но слишком часто убеждалась в этом на практике, чтобы сомневаться.
– Это плохо… Ну что ж, тогда я куплю эту вещицу. Но думаю, что вам не следует этого допускать.
Гарден завернула ему покупку. Очень тщательно – а вдруг это действительно такая ценная вещь, как он сказал. Пока она занималась упаковкой, он «беседовал» с Эстер.
– Как поживает Пегги? – спросил он Гарден, прежде чем уйти.
– Насколько я знаю, прекрасно. Она редко пишет. А как Дороти?
– Точно так же, как Пегги. Спасибо за чашу, миссис Харрис.
– Пожалуйста. – Ей хотелось, чтобы он задержался и еще немного поговорил с ней. «Прекрати», – строго сказала она себе. Гарден позвонила Джорджу Бенджамену и спросила о японском фарфоре, но он тоже мало знал об этом.
– Вы покрыли свои расходы? – спросил он.
