подрагивали, а в глазах стало больше глубины и загадочного блеска. Гордо поднятый подбородок свидетельствовал о высшей степени уверенности в себе. Она смотрела на себя в зеркало – прямо в глаза – с вызовом и одобрением.
«Свершилось, – подумала про себя Шарлотта Монтагю. – Вот женщина, которая завоюет всю Ирландию. Да и весь мир, если она того захочет».
– Дайте мне мольберт, – прошептал художник, завороженно глядя на Скарлетт, и тут же повысил голос. – Да пошевеливайтесь вы, кретины. Я напишу портрет, который сделает меня знаменитым.
– Не понимаю, – задумчиво говорила Скарлетт после сеанса позирования. – С одной стороны, ощущение, что никогда раньше не видела человека, что был в зеркале, а с другой – сознание, что это не может быть ктото еще, кроме тебя самой… Я в растерянности, Шарлотта.
– Просто ты становишься мудрее, дитя мое.
– Шарлотта, давай прокатимся на этом симпатичном трамвайчике! – попросила Скарлетт. – Думаю, я заслуживаю награды, отстояв несколько часов, как статуя, на пьедестале!
– Да, позировать пришлось долго, – согласилась Шарлотта. – Впредь сеансы, наверное, будут короче. Кроме того, вот-вот начнется дождь, а без хорошего света мсье Эрве работать не сможет.
– Ну что, ты согласна? Едем? Шарлотта кивнула. Скарлетт от радости готова была обнять ее, но Шарлотта Монтагю была не из тех, с кем можно было себе это позволить. Да ей, Скарлетт, уже тоже не к лицу выражать свои эмоции таким образом. Все более крепнущее ощущение, что она уже не девушка, а взрослая светская женщина, одновременно вызвало в ней трепет и легкое беспокойство. К своему новому состоянию нужно было еще привыкнуть.
Они забрались по железной винтовой лестнице на второй этаж трамвая.
По вагону гулял ветер, и было очень холодно, но вид из окна открывался восхитительный! Скарлетт увидела почти все части города, оживленные широкие улицы, заполненные людьми, пешеходные дорожки. Дублин был первым настоящим большим городом, в котором она оказалась. В нем проживало более трехсот тысяч человек. Ее родная Атланта возникла на месте небольшого поселения в годы экономического подъема, но население в ней не превышало двенадцати тысяч человек.
Трамвай резко катил по рельсам, и весь остальной транспорт, признавая его приоритет, почтительно уступал ему дорогу. Пешеходы, экипажи разбегались в разные стороны, заслышав грохот приближающейся махины. Это отчаянное лавирование на грани риска, сопровождавшееся шумом и криками, немало забавляло Скарлетт.
А потом она увидела реку. Въехав на мост, трамвай остановился, и она могла насладиться видами Лиффи. Неподалеку виднелся другой мост, за ним еще и еще, все очень не похожие друг на друга. На каждом виднелись фигурки людей и большое количество машин. Набережные манили витринами магазинов и множеством спешащих куда-то или просто прогуливающихся людей. Светило солнце, и вода в реке сверкала в его лучах.
А вот Лиффи позади, снова пошли дома. Высокие здания загораживали солнце, и Скарлетт стала замерзать.
– Нам лучше спуститься вниз. Следующая остановка наша, – сказала
Шарлотта.
Они направились к выходу. Когда они перешли через перекресток с совершенно безумным движением, Шарлотта показала рукой в сторону улицы напротив:
– Графтон-стрит, – сказала она тоном экскурсовода. – Если мы хотим сразу отправиться в отель, то нужно найти экипаж. Однако единственная возможность походить по магазинам – пойти пешком. Может, ты хочешь сначала выпить кофе? Ты должна обязательно познакомиться с Бьюли.
– Даже не знаю, Шарлотта. Давай сначала заглянем в этот магазин…
Ты посмотри на этот веер! Видишь, в том конце витрины? С розовой кисточкой? Прелестен, не правда ли?.. Ой, какая изящная фарфоровая штучка! Я и не заметила ее сначала. А этот роскошный флакон для духов! Глади, какая отделка на тех перчатках! Ты видела что-нибудь подобное? Боже мой, сколько же здесь всего!
Шарлотта кивнула служителю магазина при входе. Он распахнул дверь с поклоном, она не стала говорить Скарлетт, что на Графтон-стрит еще по меньшей мере четыре подобных магазина с сотнями перчаток, вееров и прочих аксессуаров. Шарлотта хотела, чтобы Скарлетт без ее помощи убедилась, что большой город – неистощимый кладезь соблазнов.
После десяти дней позирования, примерок и походов по магазинам Скарлетт отправилась домой в Баллихару. С собой она везла кучу подарков для Кэт, презенты Колуму и миссис Фиц, десять фунтов кофе и кофеварку. Она просто влюбилась в Дублин и предвкушала тот момент, когда сможет вновь туда вернуться.
А в Баллихаре ее ждала крошка Кэт. Как только поезд выехал за пределы города, Скарлетт охватило чувство нетерпения: скорее бы очутиться дома! Ей многое хотелось рассказать Кэт. Скарлетт уже строила планы, как в один прекрасный день, который, она надеялась, уже не за горами, она заберет своего маленького забавного котенка из провинции в город. И уже скоро День святой Бриджид. Скарлетт подумала, что более подходящего момента не придумать, чтобы круто изменить свою жизнь. Именно тогда, когда плуг переворачивает первый пласт почвы, а земля начинает дышать, и наступает понастоящему новый год, а вместе с ним и новая жизнь. Как же ей все-таки повезло! И провинция, и город теперь принадлежат ей, О'Хара, и той волнующей незнакомке в зеркале.
Кэт была так поглощена рассматриванием картинок в книжке про животных, которую ей привезла из Дублина Скарлетт, что не обратила внимания на то, что ее мать на время покинула ее. Свертки с остальными подарками по-прежнему лежали нетронутыми.
А Скарлетт уже подходила к воротам Колума. Она несла подарок – кашемировый шарф. Но главное, она спешила поделиться с Колумом своими впечатлениями о столице.
– Прошу прощения, я, наверное, не вовремя? – сказала Скарлетт, увидев у Колума гостя. Этого хорошо одетого мужчину она видела впервые.
– Нет-нет, заходи, пожалуйста! Позволь представить тебе мистера Джона Девоя. Он только что прибыл из Америки.
