Скарлетт пришла в отчаяние. Ей необходимо купить эту лошадь для Барта.
– Я могу предложить только одно…
– Ах, пожалуйста. Что я могу сделать? Это действительно очень важно.
– Вы можете узнать у нового владельца, не хочет ли он ее продать.
– Да, я сделаю это.
«Если нужно, заплачу ему королевский выкуп. Американец, сказал администратор. Это хорошо. В Америке деньги правят балом».
– Не покажете ли вы мне его? Он сверился с листком бумаги.
– Вы можете найти его в отеле «Джюри». Он указал его в своем адресе. Его зовут мистер Батлер.
Скарлетт полуразвернулась, чтобы уйти, и оступилась, ища равновесие. Ее голос был странно тонок, когда она заговорила.
– Это случайно не мистер Ретт Батлер? Казалось, прошла целая вечность, пока глаза администратора вернулись к странице, прочитали, пока он заговорил.
– Да, именно так его имя.
«Ретт! Здесь! Барт, должно быть, написал ему о своей конюшне, о распродаже, о Дижоне. Он, наверное, делает то, что собиралась сделать я. Он проделал этот путь из Америки, чтобы помочь своему другу или приобрести победителя для чарльстонских скачек. Но теперь не важно. Даже бедный дорогой несчастный Барт не имеет значения, путь Бог простит меня. Я увижу Ретта. – Скарлетт сообразила, что бежит, бежит, толкает людей в разные стороны, не извиняясь. – К черту всех и вся. Ретт здесь, всего какие-нибудь несколько сотен метров разделяют нас».
– Ложа номер восемь, – выдохнула она стюарду.
Он показал, Скарлетт заставила себя успокоиться, перевести дыхание, чтобы выглядеть нормально. Никто не заметил, как колотится в груди сердце, не так ли? Она поднялась по двум ступенькам в увешанную флажками ложу. Двенадцать жокеев в ярких рубашках стегали своих лошадей, которые бежали по огромному дерновому овалу, приближаясь к финишу. Все вокруг Скарлетт кричали, подбадривая лошадей. Она ничего не слышала. Ретт наблюдал за скачками в полевой бинокль. Даже в десяти футах она могла почувствовать запах виски, он переступал с ноги на ногу. Пьяный? Только не Ретт, он всегда мог сдерживать себя, выпивая. Неужели его так сильно расстроило несчастье Барта?
«Взгляни на меня, – молило ее сердце. – Отложи бинокль и посмотри на меня. Произнеси мое имя. Позволь мне увидеть твои глаза, когда ты скажешь мое имя. Позволь мне прочитать в твоих глазах что-то обо мне. Когда-то ты любил меня». Радостные возгласы и стоны возвестили конец скачек. Ретт трясущейся рукой опустил бинокль.
– Черт, Барт, это мой четвертый проигрыш подряд, – засмеялся он.
– Привет, Ретт, – сказала она.
Он резко обернулся, и она увидела его темные глаза. В них не было ничего, кроме раздражения.
– Да, привет, графиня.
Его глаза осмотрели ее от лайковых ботинок до шляпки с плюмажем из белой цапли.
– Ты выглядишь на все сто.
Он резко повернулся к Джону Морланду.
– Ты должен был предупредить меня, Барт, чтобы я остался в баре.
Пропусти меня.
И он оттолкнул Морланда, протискиваясь к выходу с противоположной от Скарлетт стороны.
Ее глаза безнадежно следили, как он нырнул в толпу. Затем наполнились слезами.
Джон Морланд неуклюже похлопал ее по плечу.
– Скарлетт, я приношу извинения за Ретта. Он слишком много выпил.
Тебе пришлось общаться с нами двумя сегодня. Не очень весело.
«Не очень весело» – так Барт называет это? Быть попранной «не очень весело»? Разве я просила о многом? Просто сказать «привет», назвать свое имя. Что дает Ретту право сердиться и обижать меня? Разве я не могу снова выйти замуж, когда он меня выкинул, как мусор? Черт с ним, прямо в ад! Почему это ему прилично развестись со мной и жениться на порядочной чарльстонской девушке, наплодить порядочных детей, чтобы вырастить еще больше порядочных чарльстонцев, но ах, так позорно мне снова выйти замуж и делать для его дочки то, что обязан делать он».
– Я надеюсь, он споткнется на своих пьяных ногах и сломает себе шею, – сказала она Барту Морланду.
– Не будь столь сурова с Реттом, Скарлетт. Этой весной он пережил настоящую трагедию. Мне стыдно за свою жалость к конюшне, когда есть такие люди, как Ретт, с такими бедами, как у него. Я говорил тебе о ребенке? Ужасная история. Его жена умерла при родах, а ребенок прожил всего четыре дня.
– Что? Что? Скажи это еще раз.
Она так яростно затрясла его, что у него слетела шляпа. Он посмотрел на нее со смущенным испугом, почти со страхом. В ней было что-то дикое, чего он еще не видел в своей жизни. Он повторил, что жена и ребенок Ретта умерли.
– Куда он пошел? – закричала Скарлетт. – Барт, ты знаешь, у тебя должно быть какое-нибудь представление, куда пошел Ретт?
– Я не знаю, Скарлетт. Бар – его отель – любой другой бар – что угодно.
