были в запыленной одежде, так и идём купаться. Вода тёмная, но тёплая. Здесь мелко, по идее, захочешь — не утонешь. Всё равно вплавь, иначе на другой берег не попасть, а нам очень надо. Какого-то рожна путаюсь в лозах ивняка. По корням вербы взбираюсь на поверхность, пройти метров десять — и естественный пляжик на противоположном берегу, куда нам и надо попасть, чтобы продолжить путь по тропе. Мои уже здесь. Не знаю, как так получилось, что мы потерялись при переправе. Пруда-то — пшик один, лягушкам ноги мыть и то маловат. На пляже какая-то компания устроила ночные купания. Смех, разговоры.
— Как это, когда предают? — кто-то из компании обращается ко мне.
— О чем вы?
— Ты не пойми нас неправильно, это всё она. Она нам заплатила, мы не хотели предавать тебя. Не злись, — это уже из моих.
Затравленно оглядываюсь по сторонам. И мои спутники, и береговая компания смотрят на меня, приближаются, говорят о том, что им заплатили. Стою по щиколотки в воде. На берег нет пути. Внезапно понимаю, что шалостями и мелочами здесь не обойдётся. На другом берегу люди, рыболовы. Надо к ним. Резко разворачиваюсь и бросаюсь вплавь. Голоса в спину:
— Держи её! Не дайте ей уйти!
Бросаются за мной. Надо уходить. Пока над водой видно мою голову — у них есть ориентир, куда плыть. Ныряю. Никогда не любила нырять, но надо. Вода невероятно теплая и грязная, пропитанная илом, тиной. Надо глубже, сейчас темно, так что не заметят. Главное, добраться до другого берега. Еще глубже. Странно, всегда считала, что этот пруд совсем мелкий. Слишком долго под водой. И уже не вынырнуть, не хватит дыхания. Кажется глупым и невероятным, но могу дышать под водой. Стоп! Я не дышу. Мне больше нет нужды дышать. Всё закончилось. Меня больше нет.
Я не сумею стать слабее, кто-то проклял. Я просто перестану спать. Понимание зависимости от Хранителя снов. Мироздание, уничтожающее мои сущности в иных вероятностях бытия. Наверное, однажды мне наскучит это. И я брошу вызов, пытаясь уничтожить причину. Или исполнителя.
— Каждый раз, когда ты умираешь — теряешь что-то светлое и доброе в себе. Нельзя допустить, чтобы все твои сущности собрались воедино.
— Учитель, я простая смертная.
— Все мы — простые смертные. Но иногда на нас устраивают охоту. Ты сноходец, всегда на передовой, твои сущности легко найти в паутине мироздания.
— И что случиться, если всех меня убьют?
— Все твои сути соберутся в одном теле.
— Но разве это не сделает меня сильнее?
— Сделает. Многократно. Только утеряв все доброе и светлое, ты станешь монстром, Демиургом разрушения.
— Это настолько плохо? Ведь за разрушением приходит созидание, на пепелище вырастают самые красивые цветы.
— Не тот случай.
Ты рассказывал тогда, что случится. Нет, я не хочу стать такой. И не знаю, за что ухватиться, чтобы предотвратить эту цепь смертей. Ты прав, я сноходец. Я посылаю людям сны, дарю удачи, исполняю мелкие желания. Не то чтобы совсем добрый солнечный одуванчик, но я поставлена по эту сторону баррикад. Учитель, я в растерянности. Не то чтобы мне не хотелось мир подправить, но если это означает полное уничтожение, то я не согласна. Я выплетаю паутину снов, вхожу в сознание многих, принося мир и успокоение. И полностью беззащитна, потеряв Хранителя.
И вот опять бегу. Почему я всегда иду куда-то? Почему мне на месте не сидится? Пытаюсь надеть ботинки… на сапоги. Вовремя останавливаюсь. Задернуть молнию куртки и опять — за дверь. Путаные улочки старого города. Бегом, я тороплюсь. Мне нужно посетить тысячу мест, моя корзинка опустела и необходимо снова наполнить её подарками. Звенящие трамваи. Визг тормозов. Всегда неприятно видеть со стороны своё растерзанное тело. Еще одно. Еще одна сущность режущей болью входит в меня, заставляя просыпаться.
С этим необходимо что-то сделать. Если и не растеряю весь свой свет, то как минимум свихнусь, спутав правильное и искаженное, и точно изберу путь неправильный, дурной, тот, по которому не должна идти.
Паутина снов, цепи разрушения. Почему выбрали меня? Я слаба и не могу сопротивляться?
— Глупышка, ты — сноходец. Такие, как ты, — невозможная редкость.
— Но в чём же моя сила? Ходить по снам, дарить спокойствие? Это ведь так мелко.
— Нет, не мелко. Каждого, в чей сон ты приходила хоть раз, ты закрываешь своим щитом. Они больше не доступны Собирателям.
— Но сама я доступна?
— Да, ты отдаёшь все свои силы на защиту других. Когда всему научишься, то станешь Хранителем снов.
А потом ты прислал Хранителя. Он мог защищать только меня. И его больше нет. Учитель, я в растерянности. Поговори со мной. У меня не осталось золотых нитей, чтобы призвать тебя в свой сон, а твой от меня закрыт. Услышь меня, приди. Твоя ученица подошла слишком близко к краю гибели.
Он спрыгнул с подоконника мне на руки, сразу же оказавшись в теплом защитном кольце. Шелковистая шерсть утопила пальцы в невообразимой мягкости. Словно ядовитые когти избавили от хватки что-то в груди. Отпустило.
— Вернулся. Где бродил-то столько, негодник? Неужто нагулялся?
Разговариваю с ним, поглаживая по спине. И как-то незаметно, сама собой, шерсть меняет окрас, становится короче. И он уже другой, но я всё равно знаю, чувствую — это он. Чего-то там урчит, не извиняясь за долгое отсутствие, а словно наставляя, подготавливая к следующему шагу. Что не так-то? Мне не важна форма, внешность, мне всё равно, как он выглядит, пока он тот, кем является.
Учитель, что не так? Спросить бы, откуда эта тревога, если Хранитель вновь рядом. Не ответит, давно не разговаривает со мной, недоступен. И вспоминается ненужное.
— Я в первых рядах тех, кто хотел бы тебя уничтожить. Ты несёшь в себе опасность, ты не имеешь права быть.
Тем не менее, стал учителем. Хотя… теперь понимаю свою наивность. 'Приблизь врага, и тем его нейтрализуешь'. Я — враг? Он просто хотел контроля надо мной? Выходит, что так. Попалась. И не удивительно, совсем неопытна ещё, а доброе слово и собаке душу греет. Так что ж, для него — хуже собаки? Без права на любовь, без права на существование. Кто бросил камень в эту воду, и пошли круги? Сложилось так, что некогда искать причину, сначала нужно понять, что делать с последствиями. Понять, в чём именно соврал Учитель, а что было правдой. Стоп. Он не был первым, до него были ещё двое, и вели себя они совершенно по-другому. Они меня угрозой не считали и уничтожать не сбирались. Остаётся полагаться на то, что они дали. Эх, мне бы золотую сеть. Только нельзя жалеть о том, что сделано. И правильно, чего жалеть? Я поступила верно.
Метаморфоза. В какой момент мой возвращенец обрёл человеческую форму? Парень. Совсем молодой и такой высокий, что до плеча не достаю, а вроде же не мелкая. Обнимает на уровне локтей и как-то без усилий поднимает и несёт.
Уличный фестиваль, что-то вроде деревенского карнавала. Лица людей знакомо-незнакомые. Я их знаю, точно знаю, приветливо киваю, здороваюсь. Но кто они? Неважно. Праздник. И слышу его имя.
Нэт.
Сидим на скамейке, много нас. Девушки с нами. Вроде их знаю. Говорят со мной, шутим. Что-то внутри обрывается пониманием заговора. Меня заманили. Опять? Меня опять убьют? Стоп. Я это знаю, понимаю. Я во сне. В своём собственном сне другой меня. Не спастись, всегда одно и то же. Выхода нет…
