году количества еженедельно собираемых печатных материалов было достаточно для заполнения грузового автомобиля, то число индивидуальных докладов возросло к тому времени до колоссальных размеров и оставалось на этом уровне до конца 1939 года. И надо сказать, что если бы не хитроумная слежка и хорошие связи одного известного американского журналиста в Берлине, то истинный размах этой работы никогда не стал бы известен американцам. Для того чтобы получить представление о системе тотального шпионажа, налаженной Шелленбергом, следует ознакомиться с частью секретного доклада, сделанного упомянутым выше журналистом после его двухнедельного пребывания в Берлине:
«Суммы, затрачиваемые гитлеровским режимом на пропаганду и шпионаж за границей, — читаем мы в этом докладе, — составляют вторую по величине статью расхода в секретном государственном бюджете. Поразительно, как много действительно важных и ценных военных сведений добывалось в Берлине из докладов тысяч и тысяч агентов-добровольцев, орудующих в США. Каждая из этих личностей в отдельности представляет собой мелкую рыбешку, на которую офицеры германской разведки смотрят, презрительно усмехаясь; однако в то же время они должны считаться с тем, что гитлеровская партия объединила этих людей и поручила им как раз то сравнительно скромное дело, каким они заняты».
Если из всего печатного материала, собранного огромной армией немецких агентов в Америке, отправлялось в Германию только 10 %, то количество отдельных докладов, отправляемых через океан, составляло лишь около 1 %. К тому времени, когда данные поступали к Шелленбергу, по крайней мере, половина из них уже отсеивалась. Шелленберг продолжал сортировку, обобщая и обрабатывая материалы; что касается окончательного процесса кристаллизации, то он производился в германских консульствах в США и в германском посольстве в Вашингтоне. В настоящее время можно открыто заявить, что добыча, обработка и отсылка этих сведений были одной из главных причин, побудивших американское правительство закрыть германские консульства. Когда-нибудь после войны можно будет рассказать эту историю полностью и привести полный текст доклада американского корреспондента, оказавшего столь неоценимую услугу Америке.
Специальная агентура Геббельса
Те «избранники», которых германский министр пропаганды Геббельс принимал в своем личном кабинете, обычно более всего заинтересовывались небольшим аппаратом, сконструированным одной из германских телефонных компаний специально для Геббельса; это миниатюрный аппарат, посредством которого Геббельс может подключиться к любой телефонной линии и подслушать любой телефонный разговор как в самом здании, так и за его пределами. Нас с вами, читатель, в данном случае, однако, интересует не этот вид шпионажа. Нас не интересуют также те шесть возглавляемых Геббельсом управлений, которые дают ему власть над устной и печатной пропагандой, радио, прессой, кино и театром. Мы обратим свое внимание на седьмое управление — так называемое «управление контрмер».
В этом управлении сходятся отдельные нити пропаганды и шпионажа. Оно состоит не менее чем из 12 отделов, и было создано якобы для борьбы с так называемой «вредной иностранной пропагандой». Теперь оно работает в теснейшем сотрудничестве со Штабом связи, с одной стороны, с Розенбергом, Боле, Гиммлером и в особенности с Николаи, — с другой. 15 офицеров разведки военного министерства являются постоянными сотрудниками этого управления. По всей вероятности, число это с момента начала войны значительно увеличилось.
Здесь собираются все обзоры, составляемые из зарубежной информации. Сюда присылаются все важнейшие журналы, газеты и книги, причем многое передается через агентов или посылается на имя подставных лиц. После начала войны все это, вероятно, пересылается через Швецию или Швейцарию.
«Управление контрмер» имеет также свою картотеку, о которой мы уже говорили в связи с «Отделом Б» (бюро Риббентропа). По некоторым данным, это самая большая биографическая картотека в мире, значительно превосходящая даже картотеку Скотленд-Ярда. Выше мы уже упоминали о том, каким образом сведения, содержащиеся в картотеке, используются в целях шпионажа.
Геббельс жил в министерстве пропаганды вместе со своей женой Магдой. Общеизвестно, что начиная с 1934 года их отношения были далеко не идеальны. Даже в общественных местах между ними происходили весьма неприятные сцены настолько скандального характера, что однажды вынужден был вмешаться в это дело Гитлер. Чтобы отделаться от своей жены, Геббельс переселился на холостую квартиру в западной части Берлина, на Ранкештрассе. В Берлине известно также, что эту свою квартиру Геббельс использует для приема артисток либо кинозвезд, которые в тот или иной момент пользуются его расположением.
Однако эта квартира на Ранкештрассе используется и для иных целей.
Здесь Геббельс принимает знакомых, которых он не может или не хочет принять в обычном порядке в министерстве пропаганды. Здесь, например, он встречается с Винклером.
По всей вероятности, в Берлине не более 50 человек знают о том, кто такой Винклер. Одно время он был бургомистром какого-то маленького немецкого городка; примерно в 1925 году он приехал в Берлин и поступил в министерство иностранных дел. После захвата власти Гитлером Винклера официально изгнали оттуда. Однако это был только трюк, рассчитанный на обман общественного мнения; на деле Винклер продолжал свою работу, хотя делал ее на своей частной квартире.
Его задачей было «финансирование», иными словами, подкуп, иностранной печати.
В начале своей деятельности Винклер обратил внимание на газеты, издававшиеся на немецком языке в зарубежных странах. К 1937 году Геббельс при посредстве Винклера контролировал около 330 таких газет. В эту цифру не включено большое число швейцарских, эльзасских и чехословацких газет, частичным собственником которых удалось сделаться Винклеру.
На первый взгляд деятельность Винклера является пропагандой, но, как сказал однажды Геббельс полковнику Николаи, «трудно, в конце концов, установить, где кончается наша пропаганда и где начинается шпионаж». Нет сомнений в том, что Геббельс рассчитывал на дружественные связи с иностранными газетами как на средство превращения последних не только в рупор пропаганды, но и в орудие шпионажа. Газета ведь не только убеждает в чем-либо читателя. Она помещает и злободневную информацию и объявления. Газета располагает штатом репортеров, которые видят и слышат многое такое, что они не включают в свои статьи и заметки. Дружба с такими репортерами может весьма облегчить получение важных сведений. Необязательно вовсе, чтобы наиболее подходящим местом для такой «охоты» являлись редакции крупных столичных газет. Именно мелкие газетки и провинциальная пресса может служить отличным полем для такого рода деятельности; подкупленные репортеры охотно соглашались раскрыть большое количество известных им секретов в любой из ближайших пивных.
Боле и его АО в основном концентрировали свое внимание на немцах, проживающих за границей постоянно, или на матросах, совершающих частые рейсы в различные страны. Что касается лиц, только случайно совершавших поездки за границу или отправляющихся туда с туристскими целями, то их использование было возложено на Геббельса.
Основная задача Боле заключалась в сборе информации, присылаемой ему миллионами его сотрудников (как мы уже указывали выше, конкретные задачи ставились только в исключительных случаях).
Но Геббельс не удовлетворялся сведениями, которые сами шли ему в руки. Его теория шпионажа была полностью противоположна теории Боле. Наиболее ясно эта теория была сформулирована в его инструкциях по вопросу об организации иностранных радиопередач, изданных осенью 1936 года.
Геббельс полагал, что два профессиональных агента, обосновавшись в стратегически важных пунктах, могут добиться значительно большего, нежели сотни агентов Боле. Профессионализация его агентуры была весьма высокой. Так, в «Управлении контрмер» существовало специальное отделение, которое разрабатывало не только стандарты грима, но и стандарты ложных слухов и легенд, наиболее подходящих для ведения шпионажа в той или другой стране.
Это отделение вовсе не дублировало работу психологической лаборатории. Лаборатория изучала
