привыкнуть ходить босиком.

Через некоторое время вождь зулусов обратил внимание на свою западную границу. Сосед Чаки — вождь бутелези Пунгаше — обозвал его «прихлебателем Дингисвайо». Этого было достаточно. Он ему покажет! Пунгаше был тем самым человеком, который так часто брал в плен его отца, оскорблял и унижал Сензангакону и весь клан Зулу. К тому же этот случай давал Чаке возможность проверить на практике свои военные реформы. И он направил к Пунгаше посла, требуя извинения. Пунгаше велел послу передать Чаке: «Чтобы щенок не лаял, надо взять в руки хлыст!» Вслед за этим, по доброму стародавнему обычаю, была объявлена война.

Обе стороны встретились в условленном месте и построились в боевой порядок. Немного позади бутелези стояли их женщины, пришедшие «поразвлечься»; они принесли с собой много пива, чтобы отпраздновать победу.

Чака лично командовал войсками. Воины полка Фасимба — их было теперь около трехсот человек — находились в центре, сразу за ними построились белебеле. Таким образом, эти два полка составляли «голову» и «грудь». По обе стороны от полка Фасимба расположилась бригада Изим-Похло, разделенная, следовательно на две части. Перед самым началом боя они поспешно развернулись, образовав охватывающие «рога». Общая численность войск Чаки достигала примерно семисот пятидесяти человек.

Бутелези, числом около шестисот, под командой Пунгаше построились в четыре или пять шеренг. Протяженность их фронта составляла около двухсот ярдов. Сам Пунгаше устроился на холме позади своих войск. До Чаки все вожди придерживались того же правила: подальше от опасности.

Благодаря своим шпионам Чака знал численность бутелези с точностью почти до одного человека. Он старался, насколько это было возможно, скрыть собственное численное превосходство, построив своих воинов как можно плотнее и приказав им держать щиты в положении «к ноге» (то есть прижимая к бедру).

Но вот он проревел приказ изготовиться к бою. Воины повиновались, и тогда последовала новая команда:

«Щиты на руку!» (То есть обратить их к противнику). Этот маневр был рассчитан на то, чтобы у врагов создалось впечатление, будто численность его войск, как по волшебству[64], удвоилась.

Между двумя армиями оставалось ярдов сто. Чака приказал «рогам» развернуться; некоторое время пораженные бутелези глазели на них, ничего не понимая. Но тут центр размеренным шагом двинулся вперед. Мгобози находился в авангарде полка Фасимба. Чака стоял позади, непосредственно перед белебеле; он был более чем на полголовы выше своих воинов и отлично видел все, что происходило на поле боя.

Подойдя к бутелези на расстояние шестидесяти ярдов, зулусы издали свой страшный боевой клич: «Си-ги-ди!» и ринулись на сбитого с толку противника, который успел лишь осыпать их градом метательных копий, но без всякого результата. Вслед за этим воины полка Фасимба, вооруженные смертоносными ассегаями, атаковали врага. Через короткое время первый ряд бутелези словно растаял под натиском торжествующих зулусов, громко провозглашавших «Нгадла!». Мгобози находился в гуще сражающихся. Следуя правилу «цепляй щитом слева», он заставлял одного противника за другим подставлять ему левый незащищенный бок и наносил удар под сосок, крича своим воинам: «Колите, ребята, колите!». Вскоре бутелези в панике бросились бежать, но что толку! Босоногие убийцы не только не отставали, но и обгоняли бутелези, обутых в громоздкие сандалии.

К тому же два сближавшихся «рога» стали смыкаться, и в образованном ими кольце очутились кроме воинов перепуганные женщины — зрительницы. Напрасно бросали на землю свои копья бутелези, ожидая, что, по освященному веками обычаю, зулусы возьмут их в плен. Вооруженных или безоружных, их тут же убивали. Опьяненные воинственным пылом и видом крови, зулусы настигли окруженных женщин, среди которых пытался спрятаться кое-кто из воинов бутелези, и начали безжалостно убивать кричащих женщин. Через короткое время последняя жертва умолкла навеки.

Затем зулусы добили всех раненых противников. Каждому убитому вспороли живот, «чтобы из него могла выйти душа». Только Пунгаше и половине его свиты удалось спастись: они бежали по заросшей лесом долине речки, впадающей в Уайт Умфолози. Остальные приближенные Пунгаше образовали заслон и некоторое время отвлекали преследователей, пока те не настигли их и не уничтожили.

По всем направлениям были разосланы отряды зулусов, чтобы захватить женщин, детей и скот, убить старых и больных, сжечь все краали.

Потери зулусов оказались удивительно невелики. Ранеными занялись друзья, а тех, кому уже нельзя было помочь, ударом ассегая в сердце еще до захода солнца отправили на тот свет. Предполагалось, что тяжело раненные, которые были не в силах говорить, дали согласие на применение к ним этого нового спартанского метода, даже если их никто об этом не спрашивал.

Подводя итог событиям дня, Чака избавился от всяких сомнений: в стране нгуни родилось новое военное искусство. Правда, вождю бутелези удалось бежать, но он бросил свое племя и превратился в изгнанника, укрывающегося в чужих землях. Как выяснилось позднее, он искал убежища у Звиде, вождя сильного племени ндвандве. Когда Пунгаше пожаловался Звиде на то, что вождь зулусов выгнал его из родного дома, а племя уничтожил, Звиде задал издевательский вопрос:

— Что же это за вождь, если он смог прогнать такого великого вождя, как ты?

— Это мальчишка, — ответил Пунгаше, — но его войско неотразимо, как огонь; ничего подобного я прежде не видывал, к тому же он сам ведет своих воинов в бой.

Звиде удивился и порядком встревожился. Передают, что в дальнейшем он приказал убить Пунгаше, но невозможно установить, так ли это. Во всяком случае Пунгаше сошел со сцены.

Соседние племена стали относиться к Чаке с опаской и уважением. Племя бутелези он слил с кланами Зулу, Э-Лангени и Г'унгебени, а пустующие земли бутелези заселил семьями из состава собственного и союзных племен. Захваченный скот пошел Дингисвайо, которому номинально подчинялся Чака. Дингисвайо, однако, вернул значительную часть скота своему протеже.

Незамужние женщины бутелези сделались «собственностью зулусской короны», то есть того же Чаки. Их было около ста человек в возрасте от восемнадцати до двадцати лет. Чака разделил их на три примерно равные группы: первую и вторую он отправил в краали Белебеле, главой которого была его незамужняя тетка Мкабайи, и Эси-Клебени, где распоряжались Мкаби и Лангазана — первая и четвертая жены покойного Сензангаконы. Третья группа — Чака подчинил ее Нанди — явилась ядром Ум-Длункулу («те, что относятся к Большому дому»). Такое название он присвоил сералям, созданным при каждом военном краале. Затворниц из сералей он звал своими сестрами и ни при каких обстоятельствах не разрешал именовать женами. В Булавайо за их поведением следила Нанди, и в ее обязанности входил тщательный гинекологический осмотр «сестер» в период наступления месячных с целью проверки, не забеременели ли они. Признаки повреждения девственной плевы должны были соответствовать воспоминаниям самого Чаки о каждом таком случае. Просто поразительно, что даже в зените своего могущества, когда общая численность «сестер» в различных сералях достигла почти невероятной цифры (тысячи двухсот, а по утверждению Фина, пяти тысяч женщин), Чака отлично помнил историю своих отношений с каждой из них.

Чтобы это не вызывало у читателя удивления, необходимо в порядке иллюстрации рассказать о мнемонических способностях среднего зулуса. В каждом королевском стаде насчитывалось до пяти тысяч голов. Пастухи их не пересчитывали по той простой причине, что не знали счета. Но стоило пропасть хоть одному животному, как они тотчас об этом узнавали, потому что на каждые сто голов скота приходилось по пастуху. Тот сразу замечал исчезновение одного из вверенных ему животных, ибо знал их всех по виду. Для него каждый бык и каждая корова имели свою индивидуальность, а он умел распознавать их так же хорошо, как распознает сто женщин и детей старейшина большого крааля. Еще более примечательны в этом отношении современные пастухи-басуто, имеющие в своем ведении по тысяче мериносовых овец. Европейцу они кажутся одинаковыми, как горошины, но пастух, который никогда их не пересчитывает, сразу же дает знать о пропаже хотя бы одного животного и сообщает его точные приметы.

Чака любил, чтобы его стада подбирались по масти. У него были стада белые, черные, бурые... В дальнейшем стада составлялись из животных одинаковой смешанной расцветки. Для европейца это только

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату