Глава 17
Карнавал победы. Царственный любовник. Великая охота
После великой победы, одержанной у реки Умлатузи, Чака приказал женским полкам отправиться в лес Нкандла и доставить спрятанное там зерно. Большие запасы были найдены и в зернохранилищах ндвандве, которые, как и у всех нгуни, представляли собой глубокие ямы в форме большой тыквы, вырытые на скотном дворе. Стенки их обмазывали глиной, а затем обжигали. Получалась внутренняя оболочка, по твердости не уступавшая кирпичной. Яму прикрывали большим плоским камнем, который вдавливали так, что его верхняя часть оказывалась на уровне земли. Сверху камень обмазывали шестидюймовым или даже более толстым слоем сухого коровьего помета. Во время дождя он поглощал большое количество влаги, предохраняя от нее хранилище, в сухую же погоду быстро выделял ее, чему способствовали копыта животных, топтавшихся па скотном дворе. В таких ямах зерно не портилось в течение семи лет, не заводилось в нем и долгоносиков. Но когда хранилища почти пустели, а также после особенно сильных дождей они порой наполнялись угарным газом.
Кроме доставки зерна у женских полков была еще одна менее тяжелая и более приятная обязанность. Пять тысяч уцелевших воинов безусловно имели на своем счету такое же, а то и большее количество убитых врагов. А за каждого убитого полагалось «обтереть топор». Чака не мог допустить, чтобы его люди отправились куда-то на поиски незнакомых девушек. Поэтому он приказал мужским и женским полкам построиться подковой, образовав соответственно ее внутренние и внешние обводы, а затем объявил, что тысячам воинов надлежит «обтереть топор». Но так как никакие отношения между мужчинами и женщинами недопустимы в военном краале, личный состав всех полков получаст увольнительную на две ночи и один день, чтобы совершить перед праздником победы очистительный обряд.
По словам Нджонгабанту Эма-Бомвини, никто не оспаривал власть Чаки над Великой Зулусией[97], простиравшейся от реки Понголы до Тугелы и от реки Баффало до самого моря. За пределами этого государства у него не было соперников, которые могли хотя бы надеяться, что им удастся бросить вызов его могуществу. Менее чем за три года, прошедшие с того времени, как он стал вождем незначительного клана Зулу, Чака создал такое королевство нгунн, какого никогда прежде не было.
— Отец мой, ты теперь величайший и единственный Слон, — пылко сказал ему Мгобози, — и ничто не может устоять против зулусского войска.
— Не забывай о тембу за рекой Баффало, — возразил осторожный Мдлака. — Если они вступят в союз с ц'уну, а может быть, и нгваанами, живущими дальше, вдоль гор Кахламба (Драконовы горы), то нам придется порядком повоевать. Эти племена уже не те, что были раньше, у них способные военачальники, которые обучают их всем новшествам в военном деле.
На это Чака ответил:
— Хорошо сказано, Мдлака! Хотя мы и устроим по случаю победы такое празднество, какого еще не видели нгуни, нельзя ослаблять бдительность, пока решительно все племена от гор Кахламба до самого океана не признают нашу власть или не будут уничтожены.
— А как быть со свази и другими племенами, живущими дальше к северу? — вставил Мзиликази.
— Тебе и там хватит дела, петушок, но всему свое время. — добродушно ответил Чака, глядя на своего молодого любимца.
— Это хорошо, — заметил Мзиликази с обезоруживающей улыбкой, скрывавшей честолюбивые планы, которые зрели в его голове после разгрома ндвандве. Со временем они осуществились, и он стал главой новой большой нации.
Ко второму восходу солнца полки обоего пола собрались в полном составе. У всех девушек был покорный вид, у мужчин несколько суровый. Некоторое время Чака молча глядел на них, потом на лице его появилась сардоническая усмешка.
— Дадввету! — воскликнул он. — Все вы похожи на зябликов, промокших под проливным дождем.
Чака приказал полкам идти торжественным маршем в его ставку Булавайо, находившуюся примерно в пятидесяти милях от этого моста. Большое количество захваченного скота — около шестидесяти тысяч голов — задерживало движение, и только на третьи сутки, незадолго до полудня, войско прибыло на место. Впереди гнали королевский скот, разделенный по масти на отдельные стада. За ним двигалась армия во главе с Чакой и его военачальниками. Замыкали шествие женские полки. Последние две мили перед королевским краалем войско прошло между рядами женщин, которые выстроились вдоль дороги и каждый отряд приветствовали возгласами. Площадь для парадов окружали полки кадетов, вооруженные черными щитами. На высоком глиняном холме, где обычно находился Чака, принимая парад, сидела Нанди. У ног ее расположились Пампата и все женщины королевского дома зулусов, включая теток Чаки — Мкабайи, Ммаму и Маву, каждая из которых управляла военным краалем.
Чака направился прямо к матери и прежде всего поздоровался с ней, бросив при этом дружелюбный взгляд в сторону Пампаты. Затем он уселся на большую связку тростниковых циновок, служившую ему троном. Пока он беседовал с матерью и другими представительницами королевского дома, полки и народ построились плотными рядами, чтобы выслушать его обращение.
Чака встал и кратко изложил результаты кампании, после чего сообщил, что желает устроить большой праздник для всей нации. Каждый получит столько мяса и другой пищи, сколько сможет съесть, пива тоже будет вдоволь, а после танцев и пения состоится смотр захваченного скота.
В радиусе двух миль от королевского крааля были построены временные жилища. Военные краали Иси-Клебе и Белебеле находились соответственно в трех и пяти милях от Булавайо, — значит, в холодные зимние ночи каждый имел крышу над головой. Пиво и пища равномерно распределялись повсюду, кроме того, большие запасы находились под охраной в ставке и военных краалях. Сотни отборных жирных быков были по мере надобности заколоты на мясо. Среди зулусов воцарился дух веселого карнавала, и сам Чака показывал пример как плясун и певец. В веселье участвовал и Мгобози со всеми своими женами, кроме трех «неходячих». Из прочих только половина явилась с младенцами на спине. Передают, что Чака спросил его с насмешливым удивлением:
— А где же остальные твои дети?
— Отец мой, они еще в пути, — ответил смущенный Мгобози.
На второй день праздника Чака обнародовал манифест о том, что всем ветеранам, проявившим в бою героизм, разрешается носить головное кольцо, иными словами, они могут вступить в брак, причем лобола — приданое скотом — будет предоставлено их невестам из королевских стад. Это решение было встречено оглушительными криками одобрения. Отобранные в полках смельчаки — их оказалось свыше тысячи — получили разрешение жениться на девушках старшего возраста из женского полка Вутвамини. Этих воинов уволили с действительной службы и зачислили в запас, откуда они могли быть призваны только при чрезвычайных обстоятельствах.
Головное кольцо — отличительный признак женатого мужчины — делалось из вязкого растительного латекса[98], имело около пяти дюймов в диаметре и около трех четвертей дюйма в толщину. Оно в еще не затвердевшем состоянии надевалось на голову и вскоре становилось довольно прочным. От времени кольцо чернело и приобретало глянец. На него смотрели с уважением, как на знак почета и достоинства.
Чака был в очень благодушном настроении и долго беседовал с матерью и другими представительницами королевского дома. Он подарил по пятьсот голов скота своим теткам и «сводным матерям», управлявшим военными краалями, щедро наградил и остальных жен отца. Нанди стала обладательницей стада в несколько тысяч голов. Кроме того, Чака принял меры к сооружению для нее большого королевского крааля в Эмкиндипи — на полпути между современным Мелмотом и рекой Умлатузи, неподалеку от Мфуло.
Нанди сказала о своем сыне:
— Все, что мой огонек обещал мне, когда был еще пастушонком, сбылось. В те дни только Пампата верила в него. Что до меня, то я мечтала лишь о том, чтобы мы все жили в одном хорошем краале.
