голову. В конце концов, от одного, двух, трех человек проект, над которым работают тысячи, дуба не даст. Правда, обычно в число догадливых попадают именно самые толковые. Но ведь незаменимых людей все равно нет, как сказал один большой специалист по уравниванию умных голов вровень с плечами.
Однако пусть Фрейзер думает, что купил меня. Я не фанатик, и после всех этих кошек-мышек мне хотелось просто отдохнуть и залечить раны. Раны, которые я кое-как перевязал бинтами из аптечки, нашедшейся в машине моего бывшего заместителя.
Я машинально дошел до своего кабинета и, только стоя перед дверью и размышляя, что мне делать дальше, вспомнил про диск Танга, до сих пор лежавший у меня в кармане.
Едва ли можно было назвать открытием информацию, которую Брэд прочитал, когда открыл диск. Все было просто, как блин, и почему-то сейчас он нисколько не сомневался, что перед ним правда. Ничем не прикрытая и нисколько не приукрашенная. За информацию, содержавшуюся на этом диске, Танг отдал жизнь. За ложь не убивают. Убивают только за правду.
А правда была такова. Правительства всех стран, участвовавших в космической экспансии, после эйфории первой половины XXI века пришли к выводу, что попытки освоения Солнечной системы не дают результатов. Триллионы долларов были угроханы на различные программы, а экономического эффекта – ноль. Одно только удовлетворение от права быть первым, да еще сомнительные очки в научной гонке.
А результатов отрицательных более чем достаточно: бюджетный дефицит, непрерывно возрастающий с каждым годом, практически необратимое нарушение экологического равновесия, вызванное прежде всего развитием промышленности, работающей на космос, бесчисленными стартами и всевозможными экспериментами в верхних слоях атмосферы, а также утопленными в океанах отработавшими свой срок космическими станциями и прочим мусором. При этом все это происходило на фоне бесконечных чисто земных проблем, таких как мелкие войны, вспыхивающие то тут, то там, разгул преступности, экономические кризисы и тому подобное. Добавились сюда и военные – почти в точности так, как рассказывал об этом теперь уже покойный Корадзини. Не остались в стороне и всевозможные спецслужбы. В результате проекты освоения Солнечной системы и межзвездных перелетов начали хоронить. Но не так, как полагается в порядочном обществе, – с венками и музыкой, а потихоньку, сокращая финансирование и кадры, передавая проекты и целые программы в ведение военных, урезая техническое обеспечение и так далее.
Но ученые и космонавты спустя какое-то время умудрились заметить это несоответствие между речами президентов о покорении космоса и реальным положением вещей, и тогда на помощь пришло АНБ с отработанными десятилетием ранее методиками, направленными теперь на борьбу с подобными космическими диссидентами. И с борцами за продолжение исследований Солнечной системы начали происходить непонятные несчастные случаи, на них сваливались повышения с переводом на другую работу и разводы, тяжелые болезни и неожиданные премии, проверки на благонадежность с последующим отстранением от работы и автомобильные катастрофы. С теми, кто пытался противостоять, кто пытался бороться за звезды, расправлялись как умели – руками уличных хулиганов и бамперами пьяных водителей, пулеметами террористов и подброшенными в ящик стола пакетами с наркотиками. Оплаченными из средств, сэкономленных путем сокращения программ по исследованию космоса. В общем, по крайней мере в этом Фрейзер не соврал ему.
– Господи, да неужели они не понимают, что делают? – спросил сам у себя Брэд, поднимая голову. – Неужели не чувствуют, что сами себе роют яму? Или действительно думают, что так будет лучше?
– Именно, – сказал голос, и монитор видеотелефона на столе перед Скендалом неожиданно вспыхнул.
– И ты так думаешь? – спросил Брэд появившегося на экране Фрейзера, нисколько не удивившись этому. Сейчас он уже если и удивлялся чему-то, то только самому себе. Еще пару дней назад он думал и действовал, как обычный охранник, а сейчас анализировал информацию и принимал решения в доли секунды. Кабинет, конечно же, напичкан «жучками», и кому, как не директору Центра, исполнять одну из заглавных ролей в этом спектакле.
– Конечно, – ответил Султан. – И ты, я думаю, поймешь меня. Я ведь сам старый космонавт, мы вместе с тобой налетали не одну тысячу часов. И к тому же я в отличие от тебя вижу эту проблему изнутри. Ты кричишь, что это страшная потеря, шаг назад, это похороненная мечта человечества о звездах. Я сам точно так же реагировал когда-то на подобные затеи. Пока не увидел то, что пока не видишь ты. То, что половина территории планеты не пригодна для жизни, – во многом и наша вина, ведь это наши корабли разрушали озоновый слой, это наши станции своими обломками покрывали дно океанов, это наши заводы, изготовлявшие корабли и станции, загаживали мир своими отходами. Именно мы отвечаем за большую часть экологических катастроф, потрясших Землю. Именно на нас уходили невообразимые средства, на удовлетворение нашего любопытства и тщеславия. Средства, на которые можно было намного быстрее победить рак, удесятерившийся из-за разрушения озонового слоя, и СПИД, и преступность, и войны. И за эти жизни мы тоже в ответе!
– Ты напрасно пытаешься вызвать у меня чувство вины, – холодно сказал Брэд. – Тем более это глупо, если вспомнить, что ты и такие, как ты, оплачивали наемных убийц и террористов, и за жизни убитых ими в ответе именно вы.
– Лучше уничтожить одного больного, чем дать распространиться чуме и погубить этим тысячу человек, – ответил Фрейзер. – И ты сам прекрасно это понимаешь, но не хочешь признать. Да и не в этом дело. Звезды не нужны человечеству. Они нужны нескольким тысячам помешанным, таким, как ты, и более никому.
– Ты не понимаешь, – сказал Брэд. Он уже забыл, с кем разговаривает, и говорил, наверное, сам для себя. – Звезды – это ведь самая давняя мечта человечества. Сколько и в XX веке, и в нашем писали книг, снимали фильмов, ставили пьес о том, что люди когда-нибудь достигнут звезд, освоят все планеты Солнечной системы и начнут создавать колонии в иных мирах. Понимаешь, запретить человеку стремиться к звездам – это все равно что запретить человеку мечтать. А человек без мечты жить не может. Какой бы она ни была – хоть мелкой и предельно приземленной, такой, как, к примеру, мечта о новом костюме, хоть глобальной – стать вторым Шекспиром или совершить первый полет к звездам. И мечтать свойственно каждому. Понимаешь, каждому! И каждый свершение своей мечты связывает с каким-то более или менее конкретным делом, от которого, как ему кажется, зависит исполнение его личной мечты. И людей, которые в глубине души мечтали совершить полет к звездам, основать город на Марсе или еще что-нибудь в этом же духе, намного больше, чем ты можешь себе представить.
– И что с того, даже если таких сумасшедших чуть больше, чем отставных космонавтов? – с легкой усмешкой спросил Султан. – Не забывай, Брэд, что людей, для которых звезды так много значат, очень мало. Для простого обывателя это всего лишь звук, не более.
– Это тебе так кажется. Для большинства – да, и то, слыша о победах других людей в космосе, они будут чувствовать свою собственную силу через силу других. А таких, как ты говоришь, сумасшедших, на самом деле намного больше, чем ты думаешь. Но не это главное. Главное то, что если человека лишить
