финансовых институтов — идет по тому же пути. На Соломоновых Островах, которые намного меньше, чем Гана и Берег Слоновой Кости, уничтожали свои леса с такой скоростью, что даже МВФ (Международный валютный фонд) забеспокоился и посоветовал этой стране принять более осторожный темп.
Едва ли стоит продолжать перечисление того, что является неустойчивым.
Мы пишем это, живя в процветающих странах Севера, но вынуждены сказать, что Север внес чрезмерный вклад в разрушение природных ресурсов у себя и за рубежом. В ошеломляющей степени как раз северные фирмы, консультанты, банки, правительства и идеологии вдохновили и осуществили это разрушение в развивающихся странах.
Конечно, речь не идет о какой-то клике, которая злонамеренно поставила и исполнила эту драму. Нет, это сделала преобладающая философия, согласно которой все надо предоставить рынкам. Многое было отдано на откуп предпринимателям и консультантам, получавшим вознаграждение от международных рынков за чрезмерную эксплуатацию земли. Просто ежегодная прибыль от неустойчивой разработки ресурсов была выше, чем от устойчивых способов. Ясно, что в условиях международной конкуренции цены говорили разработчикам, как на местном, так и международном уровне, что они могли получить достаточную прибыль только при разрушении ресурсной базы.
Из этих наблюдений читатели не должны заключить, что бюрократический социализм, национальный протекционизм или другие идеологии, затрудняющие свободный поток товаров, не говоря уже об информации, помогли бы окружающей среде. Действительно, как убедительно подчеркивает Стефан Шмидхайни (1992), свободные рынки могут в значительной степени содействовать распространению благоприятных для окружающей среды методов и технологий. Однако что-то необходимо предпринять для лучшего согласования глобальной защиты окружающей среды и принципов свободной торговли.
13.2. Может ли ВТО «позеленеть»?
Международная торговля не была изобретена для защиты окружающей среды. Когда мировая торговля вышла на передний план в международных дебатах вскоре после Второй мировой войны, проблема окружающей среды просто не существовала. Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ) было разработано в 1947 г. и с тех пор изменялось и дополнялось в восьми основных раундах переговоров, причем последний, «Уругвайский раунд» явился наиболее значительным. Начавшись в 1986 г., он завершился внушительной церемонией в Маракеше, Марокко, в апреле 1994 г. Главным итогом явилось создание мощной международной организации — Всемирной торговой организации (ВТО) — вместо ГАТТ.
Между тем многие годы окружающая среда оставалась главной международной проблемой, о чем свидетельствует самое большое дипломатическое событие этого века— Всемирный экологический форум 1992 г. в Рио-де-Жанейро, на который съехались более сотни глав государств и правительств. Однако ни Всемирный форум, ни Уругвайский раунд не занимались вопросом торговли и окружающей среды.
Специалист по окружающей среде Майкл Нортроп назвал Уругвайский раунд ГАТТастрофой и показал, что новые процедуры чрезвычайно затрудняют вмешательство групп защитников окружающей среды и потребителей в вопросы торговли. Клейтон Йеттер, который в то время представлял США на переговорах по ГАТТ, обронил в 1990 г., что одна из его целей на Уругвайском раунде состояла в том, чтобы ниспровергнуть законы о здравоохранении и окружающей среде, принимаемые конгрессом.
Правительства и адвокаты свободной торговли обычно не видят каких-либо серьезных противоречий между свободной торговлей и окружающей средой. Как раз к Всемирному форуму секретариат ГАТТ опубликовал документ «Торговля и окружающая среда», в котором прямо говорится, что расширение торговли благоприятно для окружающей среды. Такой вывод исходит из теории, что торговля делает нас богаче и, следовательно, мы можем выделять все возрастающую долю в национальных расходах на окружающую среду. В документе ГАТТ вся ответственность за окружающую среду возлагается на правительства, а торговля рассматривается только как «усилитель» национальных стратегий: «Если стратегии, необходимые для устойчивого развития, работают, то торговля содействует развитию, которое устойчиво… Очевидно, что правильные действия… состоят в том, чтобы работать для принятия соответствующей всеобъемлющей
В исследовании подчеркивается, что правила ГАТТ практически не налагают ограничений на способность стран использовать соответствующие стратегии для защиты их окружающей среды от вреда, наносимого внутренней производственной деятельностью или потреблением продуктов внутреннего или иностранного производства.
Все это — юридическая риторика. Кроме рекомендаций по принятию законодательных мер по охране живых существ и истощающихся ресурсов, ГАТТ просто ничего не говорит об окружающей среде. Таким образом, можно утверждать, что ГАТТ не налагает «ограничений» на внутреннюю политику в отношении окружающей среды. Но даже со строго юридической точки зрения заявление о невмешательстве утратило силу в 1991 г., когда совет ГАТТ, состоящий из трех его членов, принял решение против США в знаменитом деле о тунцах и дельфинах. США наложили ограничения на импорт мяса тунца из Мексики, Венесуэлы и других стран, где способы лова рыбы регулярно приводят к гибели дельфинов. Лори Уоллах, адвокат Общественного гражданского наблюдательного совета конгресса, дала такой комментарий: «Это дело — дымящееся ружье. Фактически мы явились свидетелями требования ГАТТ отменить закон США по охране окружающей среды [Закон о защите морских млекопитающих 1972 г.]».
Гораздо ближе к делу и вызывает намного большее беспокойство, чем юридическая сторона мягкого на вид языка ГАТТ, фактическое воздействие либерализации торговли на экономическое поведение во всех странах. Европа видела, что случилось после принятия в 1987 г. Закона о Единой Европе с его четырьмя свободами. США испытали нечто подобное спустя пять лет в рамках Северо-американского соглашения о свободной торговле (NAFTA). Все началось в деловом сообществе с тревог относительно конкурентоспособности. Тревоги оказались оправданными во всех заинтересованных странах. Единственным решением для деловых кругов была агрессивная «рационализация» труда. После появления массовой безработицы вопросы окружающей среды практически исчезли из общественной повестки дня. Имел место правовой откат, а не только ограничение вмешательства государства в экономику. Если бы сегодня официальные лица ВТО предложили активистам движения за охрану окружающей среды и политикам в европейских странах «принять внутренние стратегии, необходимые для устойчивого развития», раздался бы хор возмущения в ответ на такое лицемерие.
Конечно, защитники свободной торговли будут доказывать, что Европа должна быть счастлива тем, что с помощью единого рынка своевременно вернула некоторую степень конкурентоспособности для неминуемой торговой битвы с тихоокеанскими государствами. Возможно, это на самом деле так. Но это чисто экономическое утверждение, которое не послужит утешением для тех, кто озабочен состоянием окружающей среды в Европе, Азии или во всем мире.
Делаются попытки примирить торговлю и окружающую среду с помощью международных соглашений о стандартах или более широкого толкования параграфа ХХb ГАТТ/ ВТО (законодательное закрепление мер, «необходимых для защиты жизни и здоровья человека, животных и растений») и параграфа XXg (законодательное закрепление мер, «относящихся к охране истощающихся природных ресурсов»). Но чего можно ожидать от международных стандартов, если даже Европейский Союз с его принятыми повсеместно стандартами и развитым юридическим аппаратом практически не способен ввести в действие свои директивы? Перспективы эффективного «позеленения» ВТО (или NAFTA, или, скажем, ЕС) кажутся весьма туманными. Встреча по вопросам торговли и окружающей среды в Сингапуре в декабре 1996 г. на уровне министров стран, входящих в ВТО, была первой в истории конференцией ГАТТ/ВТО, на которой подробно обсуждались вопросы торговли и окружающей среды. Но она не принесла ничего, что могло хотя бы отчасти изменить приведенную выше пессимистическую оценку.
