– По-моему, ты, Матиас, хочешь быть не тем, кто ты есть. Журнал пугает тебя, всякий вызов беспокоит. Ты расположен к обыкновенному, хотя и противишься этому. В глубине души ты мечтаешь о спокойной жизни. Время от времени открываешь рот, но стремишься избегать неприятностей.
Клаус был прав, и я ненавидел его за это. Он говорил правду, и эта правда меня глубоко ранила. Я хлопнул дверью, и мы разошлись во второй раз.
Журнал вышел. Я увидел его на филологическом факультете, где тогда учился. Каждый день я читал «Все ужасно». Я скрупулезно изучал и критиковал его, приводя в замешательство других студентов. Они обожали журнал и прославляли Хентца, его создателя. Я так никогда и не сознался, что подло бросил столь прекрасный проект.
Журнал прекратил существование 14 июля, и дело не в том, что он не пошел, напротив, тираж увеличивался, продажа росла. Хентц объяснился в передовой статье, которую обсуждали перед началом занятий в университете. Такой успех журнала заслуживал такого конца. Клаус Хентц не принимал буржуазных компромиссов. Набор сотрудников, заработная плата, налоги – все возрастает. Если так пойдет дальше, придется печатать рекламу! Речь шла о бескомпромиссном издании, но печатное слово слабело. Поднимался ветер. Клаус не чувствовал в себе силы противостоять трудностям, приемлемым для продажного мира. Он попрощался, учтиво раскланявшись. Ему тоже нужен был отдых.
– Хорошо. – Ребекка все еще разговаривала с Калин Семье. Она согласилась ответить на последний вопрос.
– А эти угрозы, о которых говорил Поль Мессин?
– Какие угрозы?
– По поводу памфлета Хентца.
Ребекка пожала плечами.
– Порой мы получаем несправедливые письма об опубликованных нами книгах, но они не внушают опасений. Я не в курсе.
Через микрофон я услышал досадливый вздох Калин Семье. Ребекка повторила:
– Хорошо.
Журналистка поняла, что пора прощаться, и пообещала позвонить завтра. Зачем? Ребекка рассказала все, что знала.
– Похороны, – опять вздохнула Семье и повесила трубку.
Ребекка еще долго сидела у телефона, потом подошла ко мне и крепко обняла. На стерео Майкл Дзвис исполнял «My Funny Valentine». Тот, кто знает эту музыку, догадается, почему мы так плакали.
Прошло много времени. Наконец Ребекка отстранилась от меня.
– Калин Семье права, – прошептала она. – Надо заняться Клаусом. – Она взяла лист бумаги и стала писать: назначить встречи, опубликовать некролог, найти место для погребения Клауса… Ребекка суетилась вокруг житейских проблем, чтобы заглушить свою боль. – Ты где переночуешь? – спросила она. Тень похорон не оставляла нас и мешала думать о главном: кто убил Клауса и почему? – А кто этим займется?
– Чем, Ребекка?
– Организацией похорон. – Надо столько сделать. Ребекка, писательская сестра милосердия, обиходила бы и смерть, если бы попросили. – У него есть семья, не знаешь? Мать, отец… Брат, может быть?
– Завтра, Ребекка. Завтра поговорим обо всем.
Завтра уже наступило, но мы решили разойтись. Мне необходимо было побыть одному, чтобы набраться сил. Первые лучи утреннего света пробивались сквозь шторы. Пришлось шевелиться. На пороге я обнял се в последний раз, поцеловал красные от слез глаза. Она улыбнулась.
– Ты не видел себя. – Она взяла меня за руку. – Держишься? – Я кивнул. – Ты будешь на передаче у Уисклоса, правда? – Я снова кивнул и уже закрывал дверь, когда Ребекка спросила: – Твоя книга? Мы так и не поговорили о ней…
Это означало, что, несмотря на горе, мужественная сестричка не забыла обо мне. Я пожал плечами.
– Зачем писать, когда Клаус…
Ребекка прервала меня и сделала вид, что сердится.
– Не смей бросать! Смерть Клауса не должна помешать тебе. Уверена, он был бы счастлив узнать, что ты снова начал писать.
Она говорила это, не зная моей истории, и ставила меня в затруднительное положение.
– Ребекка…
Она придержала дверь.
– Что еще?
– Угрозы Клаусу, что ты знаешь о них?
– Ничего, уверяю тебя.
– Клаус поссорился с Полем Мессином? Тебе известно почему?
– Нет. А почему?
– Так, ерунда… До завтра.
Я повернулся, дверь закрылась. Перед глазами возникло лицо Клауса: мы сидим в ресторане, и он пристально смотрит на меня.
– Теперь, когда я мертв, – сказал он, – ты должен узнать почему. Надо написать конец этой истории. Ты должен открыть тайну. За работу, Матиас.
Красная портьера приподнялась, и Клаус исчез.
4
Шел дождь. Я валился с ног от усталости, но утренняя свежесть принесла облегчение. Такси уехало. Я ускорил шаги. Поднимаясь по лестнице, я обшарил карманы в поисках ключей от квартиры. На автоответчике меня ожидало два сообщения. Первое от Мари.
Я постарался вспомнить лицо девушки, которой днем подарил журналы. Как только мы расстались, она позвонила. Я был не прав, когда вздумал ревновать. Оказывается, она звонила мне. Фильм, о котором шла речь, показывали в стольких залах, что мы непременно, как она говорила, нашли бы и сеанс, и кинотеатр, где назначить встречу. «Завтра». Достаточно позвонить по 06 08 04… Прозвучал сигнал – начало другого сообщения. От Клауса.
Телефон указывал время звонка: 19 часов 33 минуты. Тогда Клаус был еще жив, находился дома и казался возбужденным. Дальше я предпочитаю процитировать in extenso:[4] «Браво за выступление в ресторане. Я носом почуял роман моего дорогого Матиаса Скриба. Ням-ням! Ингредиенты отличные. Кашу ты заварил, но Клауса не обманешь. Я догадался, что ты не знаешь тайны убийства автора издателем. Кто-то должен помочь тебе. Не благодари меня. Послушай, мне известен секрет, который поможет тебе создать бомбу. Я отправил тебе по почте кое-что вкусное. Читай, дегустируй. Если не найдешь, в чем секрет шеф-повара, позвони мне завтра, я расскажу. Сегодня вечером буду в театре. Играют «Электру». Прекрасная трагедия, но она ничто по сравнению с тем, что произойдет».
Сто раз я прослушал это сообщение. Столько раз проклинал себя за то, что не зашел домой прежде, чем отправиться к Ребекке. Клаус позвонил, а я ответил бы ему, и мы поговорили бы. Он объяснил бы мне, в чем секрет, и остался жить.
Наступал день. У меня закончились сигареты, и я ждал семи часов, чтобы сходить за ними. Возвращался я бегом Поднялся, снова спустился. Несколько раз открывал почтовый ящик, принимая каждого прохожего за почтальона. Наконец-то! Я узнал на свертке почерк Клауса.
В плотную бумагу была завернута книга под названием: «Прежде, чем забыть». Автор Марсель Мессин, дед Поля Мессина. Книга раскрылась на странице с загнутым углом. На полях Клаусом написаны три слова: «Твоя тайна здесь».
И больше ничего.
5
В изящно изданной книге Марселя Мессина было триста шестьдесят три пожелтевших страницы, тронутых сыростью. Дата выпуска: январь 1947 года. Низкое качество бумаги объяснялось го м издания. После войны всего не хватало. Карточная система отразилась и на книге, хотя ее автор был издателем. При жизни Мессин отказывался писать, и то, что он издал книгу, меня удивило. Его умоляли написать мемуары:
