Он не мог промахнуться, он не промахнулся!
Саша не стал искать гильзы, в темноте это было абсолютно бесполезно. Ну и черт с ними! Но он знал, что от бесшумности его стрельбы никто не сможет понять ни направления выстрела, ни тем более места. Он, не торопясь, выполз из ямки, подполз до велосипеда, которой оставался несколько позади; выпрямился и спокойно пошел. Но не той дорогой, какая привела его, а по диагонали, выбираясь на другую малозаметную, такую же песчаную, с помощью которой он намеревался вернуться домой с другой стороны Новопетровска.
Утром он со спокойной душой и взглядом отправился на рабочий автобус, который перевозил трудящихся из поселка на птицефабрику, которая располагалась на удалении в десять километров. Еще подходя к месту посадки, он обратил внимание на нездоровое возбуждение, охватившее массы. Даже не слыша издалека разговора, Саша понял, что разговор идет о вчерашнем происшествии. В тихой провинции криминальное убийство получает совсем другой резонанс, чем в городе, где мало кто знает соседей по лестничной площадке, и о смерти последнего может узнать вообще чисто случайно. Не то здесь; смерть даже одного индивидуума способна собрать кучу людей: потрясенных родственников, возбужденных чрезвычайным происшествием соседей, друзей и просто знакомых покойного. В конце концов, не все всех, но многие многих знают.
А здесь такое событие! Сразу четверых, наповал и абсолютно тихо. Никто ничего не слышал. Такое событие в Новопетровске без обсуждения остаться никак не могло.
Автобус проходил как раз через Авторынок, (и не авторынок вовсе: конечно, и запчасти там продавали, но на самом деле это был обычный придорожный рынок — с кафе, шашлычными, открытыми рядами и прочей обязательной атрибутикой. Много сейчас по России таких рынков и рыночков), и видны были меловые контуры тел, стоящие милиционеры с папочками, и серьезные люди в гражданском. Их лица отображали глубокую задумчивость и мудрость, а за черепными коробками нельзя было разглядеть: а соображаете ли вы вообще что-нибудь, господа хорошие? И есть ли они у вас, эти мысли мудрые?
Саша стоял, держась за спинку сиденья, а справа от него три женщины обсасывали вчерашнее происшествие.
— Верно говорю вам, упал прямо мордой в мангал, и перевернул его на себя. И эти трое рядышком легли. Анна Сергеевна торговала рядом. Говорит, ни звука не слышала, а рядом стояла. Ни звука. Даже не поняла ничего. Не поймет, с чего черные рядом валятся. А потом дошло. Теперь дома осталась, боится торговать почему-то.
— А чего боится. Кому она нужна?! Это черных не поймешь: приперлись к нам сюда, да еще разборки теперь свои устраивают.
— Да, бандиты между собой чего не поделили, вот пусть и перебьют друг друга хоть все. Я так считаю.
— На рынке чище станет.
— А кто это был?
— Точно не знаю; но вроде, слышала, где-то в Черном Яре у них поселок свой. Дома такие, что ты!
— Где только деньги берут?
— Да уж не своим горбом зарабатывают…
Женщины засмеялись, и переключились на другое.
С другого бока два пожилых мужика рассуждали степенно; один другому объяснял уверенно, с расстановкой.
— Ты, Николай Ильич, пойми, это все мафия делит наш рынок. Я точно слышал, что вся эта азерня нашей местной шпане не платила. У них «крыша» своя в области сильная. Наши сунулись к ним, а те за помощью послали. У Петра Ивановича внука знаешь?
— Какого Петра Ивановича?
— Ну, ты что, ну работал в «Коммунисте» главным энергетиком… Дошло?!
— Вспомнил.
— Вот у него внук пропал тогда как раз, и до сих пор не нашли. Его жена бывшая сейчас с инспектором налоговым, Колькой Серединцевым живет. Да. Вот с тех пор наша шпана только своих трясет, а черные себе сами хозяева. А сейчас, видно, кто-то на них наехал. Может, и наши осмелели. Но в любом случае, пусть бьют друг друга — нам будет легче дышать…
Саша отвернулся. И рядом с ним говорили о вчерашнем происшествии, и позади. И так было, пока автобус не проехал ворота птицефабрики. Начинался рабочий день, надо было зарабатывать деньги.
Из Дневника Саши Куценко.
'7 октября. Я вчера в автобусе наслушался всякого. Никто ни о чем даже не догадывается. Это понятно и хорошо.
Единственное, чего вчера ни от кого я не услышал, так это сочувствия к убитым мной.
Только злорадство или удовлетворение.
Значит, я поступил правильно!'.
Глава 14
Люди, стоявшие на месте происшествия в то утро, когда их увидел Саша из окна автобуса, не были такими тупыми, как он излишне самоуверенно подумал. Они нашли те гильзы, которые снайпер не стал искать в темноте. И гильзы лежали в целлофановом пакетике, в бардачке милицейского «Вольво», и собирались отправляться на экспертизу в соответствующие органы.
Но если бы Саша и узнал, о чем и как говорили умные дяди в то утро, он все равно не испугался бы. Потому что мысли у них текли совершенно в другом направлении.
А весь интерес дела заключался в том, что в число четверых застреленных вошел некий Видади Ахвердиев, он же «Дикий» — один из средних преступных авторитетов областного центра. Почему он здесь оказался, кто знал об этом, за что, как и из чего его убили — эти вопросы пока оставались без ответа, но очень интересовали областное УВД. Потому что там считали, что весь областной расклад находиться у них под контролем; а такое непрогнозируемое событие, как убийство «Дикого», да еще выполненное настолько необычно и профессионально, больно щелкнуло по самолюбию областного руководства. Для приведения душевного состояния в нормальное русло срочно требовалось что-то предпринять.
В кабинете, где сидели двое немолодых мужчин, царил сумрак. За окном мелкий, нудный, осенний дождь покрывал каплями стекло окна, ветер мотал ветки деревьев; по обозримому из окна участку площади быстрым шагом семенили прохожие, удерживая изо всех сил зонты и шляпы. Темно— красные, почти бордовые шторы света в помещение не добавляли.
Наконец главный, совсем седой, оторвал взгляд от окна, и, подавив зевок усилием воли, спросил:
— Что скажите, Никита Сергеевич?
— То и скажу, Генадий Алексеевич. Патроны к винтовке опознали. Это ВСК-94 — туляки делают.
— Ну и…?
— И ничего. Нигде не значится!
— Это значит…
— Да! Это значит, что винтовка сделана кустарно. Вернее, эксперты уверяют, что скорее собрана кустарно. Из заводских деталей. Но, в любом случае, сделана образцово.
— Вы сообщили коллегам в Тулу?
— Да, имел удовольствие. Хотел бы я видеть физиономию Сан Саныча, когда ему доложат об этом деле.
— Да уж, ему до пенсии меньше года осталось — и такой подарок… Ладно. Что делать будем?
— Ждать. Винтовку он не бросил, данные внесены в картотеку. Как только где проявится, нам сообщат.
— А если нет?
