Стратегия Гитлера на Средиземном море создала гораздо большую нагрузку на военный потенциал Германии, чем того требовала военная обстановка, и никакой компенсации за счет экономии ресурсов на других театрах войны не получилось. Всем управлял один элементарный принцип, но за ним не стояла какая-то высшая идея, и не было речи о том, чтобы сосредоточиться на чем-то наиболее существенном. Вместо этого Верховное командование имело лишь одну цель – оборонять захваченные территории повсюду по внешнему периметру, а на остальных фронтах как можно быстрее затыкать дыры по мере их появления. По такому принципу мы действовали в Скандинавии, где даже в Дании возникло теперь движение Сопротивления, что требовало увеличения сил безопасности. Действовал он и на Западном театре, откуда в первую очередь приходилось поставлять подкрепление для наших войск в Италии. Наше положение там настолько ослабло, что в конце лета 1943 года главнокомандующему на Западе пришлось серьезно рассматривать возможность того, что западные союзники с минуты на минуту создадут плацдарм на другом берегу Ла-Манша для подготовки будущего вторжения.
Дихотомия Верховного командования подразумевала, что обычно ОКВ мало занималось Восточным театром войны, но теперь чрезвычайно серьезная обстановка там заставила ОКВ обратить внимание и на него вдобавок к своим заботам по поводу «собственных» театров войны. Широкомасштабные запросы Гитлера на Средиземном море привели к тому, что все дальнейшие возможности подкрепления были исчерпаны, а планы создания «Восточного вала», которые Цейцлеру удалось наконец с большими усилиями утвердить, отставали от все более стремительного наступления Красной армии. В этой ситуации представитель Генерального штаба сухопутных войск в штабе оперативного руководства ОКВ генерал- майор Фрейер фон Буттлар в мое отсутствие поставил на первый план задачу убедить Йодля, а через него, по возможности, и Гитлера в необходимости строительства прочной оборонительной позиции на огромной речной преграде – Днепре. Буттлар зашел так далеко, что предложил предпринять чрезвычайные меры в этом направлении, которые позднее были заимствованы на Западе. Идея его заключалась в том, чтобы из контингента учебных подразделений и других подлежащих мобилизации частей армии пополнения вместе с избыточным личным составом авиации и флота из числа молодежи сформировать импровизированные соединения и поставить их на этой речной преграде, чтобы, по крайней мере, дать возможность передохнуть и провести реорганизацию измотанным дивизиям, выводимым с востока. Однако Йодль все это отверг. Он не готов был придавать какое-то особое значение этой преграде в виде Днепра и, основываясь на ежедневных докладах Цейцлера об обстановке, не готов был признать, что армия на востоке не способна защищать эту преграду своими собственными силами. Во всяком случае, сказал, не дело ОКВ, поскольку оно не знает досконально обстановку на востоке, предупреждать запросы тамошних штабов. Последний аргумент Буттлара, состоявший в том, что стабилизация обстановки на востоке должна существенно повлиять на защиту от надвигающегося вторжения противника на западе, не подтолкнул Йодля к действию[248].
В начале осени русские дошли до Днепра и форсировали его, но звучавшая по этому поводу со всех сторон критика позиции ОКВ не обескуражила генерала фон Буттлара и его штаб. В основном благодаря их неутомимым поискам любого рода хитростей, в дополнение к предыдущим сокращениям войск на театрах войны ОКВ, прошедшим с октября по декабрь 1943 года, четыре пехотные дивизии, семь с половиной танковых и гренадерских моторизованных дивизий и одна парашютная дивизия были направлены на восток с запада, юга и юго-востока. Приказ, который Гитлер отдал сухопутным войскам 28 октября 1943 года, начинается словами: «Я передал на восток дивизии с юга и запада для того, чтобы посредством контрудара разгромить войска противника, форсировавшие Днепр. В результате этого наступления в обстановке на всем южном фланге фронта наступит решительный перелом». Однако подкрепление поступало не в массовом порядке, а по каплям, как правило, слишком поздно и не в таком количестве, чтобы как-то повлиять на усилившийся тем временем кризис. Виноват в этом был главным образом Гитлер, отказавшись принять решение вовремя. К этому моменту даже Бормана «весьма обеспокоила военная обстановка», и он признался своему «товарищу по партии» Геббельсу: «Как трудно заставить фюрера принять любое решение»1. Далее Геббельс так комментирует в своем дневнике ситуацию на востоке:
(16 декабря 1943 г. Йодль пишет в своем дневнике: «Фюрер весьма убедительно высказался Шпееру и мне насчет пораженческой позиции в штабе Манштейна, о которой ему сообщил гаулейтер Кох.)
Приводимые ниже отрывки из стенограмм совещаний, которые состоялись 27 и 28 декабря, дают потрясающе яркое впечатление отсутствия у Гитлера решимости в столь сложной ситуации.
Разговор с генерал-полковником Цейцлером, 27 декабря 1943 г.
Цейцлер. Мой фюрер, я уверен, это зимнее наступление.
Гитлер. Совершенно верно, но все равно, какие полностью новые армии есть у противника? У него все те же старые войска.
Цейцлер. У него девять полностью отдохнувших танковых корпусов. Они неделями ничего не делали.
Гитлер. Все так, но все равно это те же старые силы. Никаких новых у него нет. Я одного не понимаю. В этих танковых корпусах от одних танков пользы мало. Они всегда твердят, что теряют в танках уйму людей: кто сгорает, кого убивают.
Цейцлер. Он в таком же положении, как и мы. Мы не волнуемся по поводу укомплектования танков личным составом. У нас всегда есть экипажи для замены.
Гитлер. Вечером я все это еще раз обдумаю.
Цейцлер. Хорошо, но мне нужно решение. Дорог каждый день.
Гитлер. Ладно, решено.
Цейцлер. Я могу отдать приказ? По крайней мере, это помогло бы.
Гитлер. Да, можете отдать. В его распоряжении одна дивизия. Но уступить это[249] – хорошо, Цейцлер, рассуждать в печальном тоне и говорить, что он потерян. Но когда мы дойдем до такого состояния, что действительно его потеряем, тогда наш друг Манштейн никакой ответственности за это на себя не возьмет.
Цейцлер. Это очевидно.
Гитлер. Нас ждут трудные времена; вот-вот начнется серьезный кризис здесь[250], и он немедленно скажется на Турции. Они хотят силой втянуть Турцию в войну к 15 февраля. Если случится кризис в Крыму, тогда они используют его в пропагандистских целях. Тогда приятель Манштейн снимет с себя ответственность и скажет, что это дело политики.
Цейцлер. Да, и это будет очень серьезно, потому что многого нам не удержать.
Гитлер. Мы ничего не сможем удержать. Последствия будут катастрофические. Они будут катастрофическими в Румынии. Это главный рубеж здесь. Пока мы остаемся здесь и здесь и пока у нас есть плацдармы, строить аэродромы здесь будет делом рискованным.
Цейцлер. Да, это случится только в том случае, если мы здесь ничего не предпримем и не вмешаемся в ход событий, и значит, в целом будущее решается на участке 1-й армии.
Гитлер. Учтите одно. У нас уже был один или два подобных случая, когда все твердили, что все потеряно. Позднее неожиданно получалось так, что нам удавалось стабилизировать положение.
Цейцлер. Тем более, что это такой жизненно важный район для нас; он находится так близко.
