главой ОКВ, Бломберг ответил, что в конце января 1938 года он не мог да и не хотел предлагать Гитлеру фамилию какого-либо офицера, который, по его мнению, подошел бы на должность главнокомандующего ОКВ при фюрере. На вопрос Гитлера: «Как зовут того генерала, который до сих пор служит в вашем управлении?» – Бломберг ответил: «О, это Кейтель; он не подходит; просто-напросто человек, который руководит моей канцелярией». Поняв это буквально, Гитлер тут же сказал: «Именно такого человека я и ищу».
Долгое время Кейтель верил высокопарным фразам, которые произнес Гитлер, вводя его в должность главнокомандующего ОКВ[19]: «Вы мое доверенное лицо и единственный советник по всем вопросам, касающимся вермахта». Он был искренне убежден, что его назначение требует слепо солидаризироваться с пожеланиями и указаниями Верховного главнокомандующего, даже если сам с ними не соглашался, и точно доносить его пожелания до всех, кого они касались. На основании тех слов Гитлера убежденность Кейтеля в этом все больше становилась для него жизненным правилом. Он сознательно трудился в этом направлении, и явно ни в каком другом; он был неутомимым тружеником, но не имел собственных твердых убеждений и поэтому всегда был склонен к компромиссу; на его посту такие черты характера оказались фатальными.
Йодль тоже, хотя и по другим причинам и с другими намерениями, привнес в свою работу решимость подавлять любую критику «гениальности фюрера», которую он или другие, возможно, понимали. Наиболее яркой иллюстрацией этому является запись в его дневнике 10 августа 1938 года: «Меня вызвали в Бергхоф вместе со старшими офицерами сухопутных сил. После обеда фюрер говорил почти три часа, разъясняя свой подход к политическим вопросам. Затем некоторые генералы пытались указать фюреру, что мы совсем не готовы. Что было, мягко выражаясь, неудачным. Есть ряд объяснений их трусливой позиции, к сожалению широко распространенной в Генеральном штабе сухопутных войск. Во-первых, Генеральный штаб мучается воспоминаниями о прошлом и, вместо того чтобы делать то, что ему велят, и заниматься военной работой, считает, что несет ответственность за политические решения. Он продолжает свою работу с прежним рвением, но без души, поскольку в конечном счете не верит в гениальность фюрера. Ему очень подходит сравнение с Карлом XII. Неизбежно результатом такого нытья станет не только громадный политический ущерб, – ибо весь мир знает о разногласиях между генералами и фюрером, – но и угроза боевому духу войск. Однако придет время, и фюрер, несомненно, найдет неожиданные способы поднять моральный дух как армии, так и народа».
Безграничная вера Кейтеля и Йодля в Гитлера и их ощущение, что единое командование вермахтом отныне обеспечено, привело двух этих людей к тому, что они сыграли решающую роль в углублении разногласий между Верховным главнокомандованием и Генеральным штабом сухопутных войск, хотя оба являлись армейскими офицерами. Поэтому элементарному единству вермахта вредили разногласия по поводу того, что при любых обстоятельствах являлось весьма сомнительной формой организации; и эта ситуация усугублялась тем фактом, что несколько старших офицеров ОКВ сочли своим долгом никому не уступать в своем энтузиазме улучшить отношения с «партией».
Однако в результате замешательства, в которое привела вермахт европейская политика Гитлера с весны 1938 года, не возникло ни одной новой идеи и не было сделано ни одного шага на пути создания системы объединенного военного командования. По натуре своей Гитлер действовал беспорядочно и питал отвращение ко всему, что наделено законным статусом. Поэтому, хотя он и называл ОКВ своей личной ставкой, вытекающую из такого статуса организационную суть ОКВ во внимание не принимал. Он фактически повторил 18 февраля свое обещание Кейтелю, что «никогда не примет решение, касающееся вермахта, не выслушав сначала мнение своего начальника штаба»[20]. Тем не менее всего лишь несколько недель спустя, когда начались приготовления к австрийскому аншлюсу, он устроил полнейшую неразбериху, вместо того чтобы дать время и возможность для нормального военного планирования, хотя такое планирование предназначалось исключительно для содействия его же собственным военным авантюрам.
Первый шаг был сделан в ночь с 9 на 10 марта, когда пришли новости об указе Шушнига о плебисците. Верховный главнокомандующий срочно вызвал Геринга, Рейхенау (из Каира) и еще двух генералов, которых он знал лично, с целью обсудить с ними, какие военные меры надо принять, чтобы пригрозить Австрии и оказать на нее давление. Кейтель был, видимо, лишь проинформирован личными сотрудниками Гитлера о том, что произошло, утром 10 марта, и Йодль пишет: «…отправившись в рейхсканцелярию в 10 утра, я поспешил за ним, чтобы вручить ему старый план» (разработанный штабом). Позднее вызвали начальника штаба сухопутных сил, и тот доложил Гитлеру, что армия никоим образом не готова к выполнению такой задачи. Тем не менее в течение пяти часов пришлось подготовить импровизированные приказы, с тем чтобы выделенные части могли начать движение. Вот так появилась директива ОКВ от 11 марта, в которой среди прочего было объявлено, что Гитлер берет командование этой операцией на себя. Военно-морской флот, действуя на свою ответственность и без какого-либо участия ОКВ, предпринял меры предосторожности против возможных более широких последствий и приказал «всем кораблям спешно направиться в порты приписки». Собственное описание Кейтелем той роли, которую он сыграл, символично:
«Следующая ночь (с 10 на 11 марта) была для меня адом. Один за другим телефонные звонки из Генерального штаба сухопутных войск, от Браухича и, наконец, около 4 часов утра от тогдашнего начальника оперативного штаба ОКВ генерала Вибаха, и все умоляли меня уговорить фюрера отказаться от переброски войск в Австрию. У меня не было ни малейшего намерения даже ставить этот вопрос перед Гитлером. Я
В том же году ряд событий, связанных с «Зеленым планом» (подготовка внезапного нападения на Чехословакию под прикрытием кризиса в Судетах), привел к более серьезным сдвигам в отношениях между Верховным главнокомандующим и его ставкой с одной стороны и ОКХ – с другой. В это время я командовал полком в Дюссельдорфе, и первое мое впечатление о сложившейся ситуации я получил в конце осени 1938 года, когда меня вызвали в Берлин на координационное совещание по поводу штабных исследований, связанных с «Зеленым планом». Совещание должен был проводить генерал Бек, начальник штаба сухопутных войск. Ни одного члена ОКВ, ни Кейтеля, ни Йодля, ни офицеров их штабов среди большого количества присутствовавших не было. Когда я выразил некоторое удивление по этому поводу, полковник Госсбах, начальник отдела кадров Генерального штаба, дал столь же удививший ответ: «То, что мы здесь обсуждаем, касается только сухопутных войск, а ОКВ здесь ни при чем». Последовавшее за этим совещание с Беком обернулось более чем нападками на планы и приказы, составленные Гитлером и штабом ОКВ. Генерал-полковник Браухич, главнокомандующий сухопутными силами, высказал лишь вялую поддержку взглядам Бека. Не секрет, однако, что Бек пытался противодействовать намерениям Гитлера другими способами, и это в конце концов привело к его увольнению летом 1938 года.
Некоторые другие события являются типичными примерами разногласий, которые сохранились и при Гальдере, преемнике Бека на посту начальника Генерального штаба сухопутных сил. В ночь с 9 на 10 сентября 1938 года на партийном съезде в Нюрнберге имел место спор, который продолжался до четырех утра; под натиском упорного противостояния со стороны армейских начальников Гитлер потребовал изменения тщательно разработанных планов наступления и последующих операций. Кейтель оставался лишь наблюдателем, но по возвращении в Берлин он пожаловался Йодлю, что «главнокомандующий сухопутными силами фон Браухич, в назначении которого он сыграл столь большую роль, сильно его разочаровал тем, что был не в состоянии остановить спор, который привел в замешательство главнокомандующего сухопутными силами и генерала Гальдера». Начальник штаба ОКВ использовал возможность «в свете своего неудачного опыта в Нюрнберге, чтобы обратиться с самой резкой речью к офицерам штаба ОКВ, подчеркнув, что не потерпит ни от одного офицера ОКВ критических высказываний, сомнений или жалоб». Полковник Йодль полностью поддержал Кейтеля и выразил надежду, что в результате «великого дня расплаты с Чехословакией», объявленного Гитлером в речи 12 сентября, «многие в стране и в офицерском корпусе покраснеют от стыда за свою трусость и чистоплюйство». Запись в его дневнике заканчивается следующими многозначительными сентенциями:
