командования. Он должен использовать любую возможность, чтобы распространять эту уверенность на своих подчиненных и свое окружение. Мне не нужны в Генеральном штабе люди, которые не могут отвечать этим требованиям».
Насколько я помню, аналогичный приказ Цейцлер отдал высшим штабам в действующей армии. Он вызвал сильное и неизгладимое чувство. При вступлении в должность Цейцлера повысили в звании до полного генерала. Сначала все свое время он посвящал продолжавшимся яростным боям на Востоке, особенно когда Гитлер решил, что наступил подходящий момент, чтобы покинуть ставку, и вместе со своим ближайшим окружением примерно неделю провел в Берлине. Ежедневная отправка докладов с Украины в рейхсканцелярию по каналам зоны 2 верховной ставки продолжалась почти без изменений, и после всех ударов предыдущей недели «смена декораций», видимо, пошла на пользу Гитлеру, так как избавила от ощущения тревоги. Тем не менее его отсутствие едва ли было совместимо с теми обязанностями, которые он сам себе присвоил, став главнокомандующим сухопутными войсками и к тому же командующим группой армий «А» на далеком Кавказе.
Когда он вернулся, в верховной ставке восстановился обычный распорядок дня, но на инструктивных совещаниях теперь, и долгое время спустя, присутствовали «бараны и козлы отпущения». Цейцлер обращался ко всем и общался со всеми исключительно дружелюбно, и, как это часто случается в узком кругу «высшего света», Геринг и весь «двор» последовали его примеру. Тем временем Йодль постепенно сумел найти выход из темницы «немилости». У него появилась наконец возможность создать подобие «комитета начальников штабов» и таким образом, по крайней мере на данном уровне, придать высшему командованию вермахта какую-то определенную систему – ведь новый начальник Генерального штаба сухопутных войск находился в его подчинении. Но он, видимо, даже не осознал, что такая возможность есть, или, во всяком случае, не использовал ее. Может быть, он слишком хорошо понимал, что даже если бы Цейцлер и согласился, то ни Гитлер, ни главнокомандующие флотом и люфтваффе не допустили бы существования такого рода «теневого кабинета».
И наоборот, не стало сюрпризом, что Цейцлер постарался извлечь выгоду из всеобщего явно доброжелательного к нему отношения, а также, видимо, из слабости положения Йодля, чтобы покончить с дублированием командных обязанностей на Востоке и частично восстановить полномочия, которые потеряло ОКХ. Грубо говоря, под этим подразумевалось устранение Йодля и ОКВ от дел, которые традиционно входили в компетенцию ОКХ как на Востоке, так и на театрах военных действий, находившихся непосредственно под командованием ОКВ. Возможно, это был шанс без лишнего шума очистить таким способом высший орган вермахта от нежелательных элементов и предоставить свободу штабу оперативного руководства ОКВ вкладывать свои умственные способности и всю свою энергию в разработку генеральной стратегии.
Проработав с Йодлем в отделе «Л» в течение нескольких лет, Цейцлер слишком хорошо знал проблемы «высшей системы». Однако нет никаких свидетельств тому, что во время их встреч с Йодлем эта тема обсуждалась. Если судить по его делам, то, похоже, он счел более неотложным сразу же предпринять некоторые практические шаги с целью выяснить, какую же роль Йодль будет играть в руководстве операциями на Востоке. Видимо, он не нуждался в совете кого-то из «нейтральных» членов верховной ставки, а просто выбрал самый простой способ получить то, что хотел, – договорившись, что в будущем он будет первым докладывать на дневных совещаниях; при любой возможности он появлялся и на вечернем совещании. Получил он согласие и на другое нововведение – обсуждать наши планы и намерения на Востоке на специальных встречах с Гитлером наедине (в присутствии только стенографистки). Эти новшества, конечно, возникли не вдруг, но явно не встретили никаких возражений. В результате регулярный отчет Йодля об обстановке на Востоке стал ненужным и он лишился возможности вмешиваться в командование сухопутными войсками, что являлось правилом со времен Судетского кризиса 1938 года.
Естественным продолжением послужило то, что Цейцлер попытался покончить с театрами военных действий ОКВ и восстановить на них прерогативы армии. Неизвестно, ставил ли он этот вопрос перед Гитлером, но в любом случае согласия последнего он не получил. Можно предположить, что после этой неудачи он шел все дальше и дальше по пути отстранения ОКВ от всех дел, связанных с Восточным фронтом, и, например, строго запретил офицерам оперативного отдела штаба армии предоставлять ОКВ любую информацию когда бы то ни было. Несмотря на мои неоднократные протесты, Йодль с этим смирился и вслед за этим решил, что достаточно просто воспроизводить ежедневный доклад об обстановке из ОКХ, который Цейцлер устно дополнял и конкретизировал на совещании. В итоге и Йодль, и штаб ОКВ очень скоро оказались вне процесса обсуждения и принятия решений по вопросам, касавшимся Восточного фронта, хотя эти решения неизбежно существенно влияли как на другие театры войны, так и на ситуацию в целом.
Хойзингер, говоря, правда, о более позднем периоде, утверждает, что «ОКВ делало все, что могло, чтобы держать нас (ОКХ) в стороне от своих театров войны». Это не так, вот факты: в отличие от Цейцлера ни я, ни Йодль даже косвенно не отдавали приказа о том, что следует или даже что можно утаивать от ОКХ какую-либо информацию относительно театров войны ОКВ. Во всяком случае, до сентября 1944 года в оперативном отделе сухопутных войск всегда имелся офицер, занимавшийся этими театрами. Отдел разведки по иностранным армиям Запада, который отвечал за оценку положения противника на всех театрах войны ОКВ, оставался частью штаба армии, несмотря на все попытки ОКВ забрать его себе. Командующие на этих театрах, даже если они были офицерами люфтваффе, как в случае с Лором на Юго- Востоке и позднее с Кессельрингом в Италии, занимали должности командующих группами армий и в качестве таковых находились в постоянном контакте с ОКХ. Их ежедневные доклады об обстановке регулярно поступали в ОКХ и слово в слово повторяли доклады, которые отправлялись в ОКВ. Поэтому даже если бы ОКВ наложило аналогичный запрет на информацию о «своих» театрах, как это сделал Цейцлер в отношении Восточного фронта, ОКХ в состоянии было бы оставаться в курсе событий на театрах войны ОКВ, постоянно получая данные по другим каналам.
Цейцлер начинал со здравых, всем понятных идей, но его усилиями, в комбинации с бесхребетностью Йодля, высший командный орган вермахта окончательно раскололся в самой главной сфере своей деятельности, то есть в сфере руководства боевыми действиями на суше, на два параллельных штаба. Это означало, что штаб оперативного руководства потерял возможность предоставлять согласованные рекомендации Верховному главнокомандующему, то есть выполнять свою истинную задачу. В результате такого раскола высшего военного органа единственным «победителем» оказался Гитлер, ставший в буквальном смысле слова единственным человеком, который имел полную информацию обо всех театрах военных действий.
Генерал Шерфф однажды задал Гитлеру вопрос насчет разделения штабов и штабной работы на высшем уровне. Говорят, Гитлер сказал, что сам он не был сторонником такого разделения, но оно стало неизбежным, поскольку он не знал ни одного генерала, способного взять на себя все. Он считал, что Цейцлер будет его советником по вопросам тактики на Востоке, а Йодль – по более широкому спектру вопросов, например по береговой защите «крепости Европа». В его обосновании игнорируется один реальный факт: в действительности за этим стоял хорошо испытанный принцип Гитлера – «разделяй и властвуй».
Схема 3
ВЫСШЕЕ КОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА
Единоличная власть Гитлера
Примечания:
2. Штабы ОКМ и ОКЛ остались под началом своих главнокомандующих.
3. По мере постепенной дезинтеграции базовой системы в сухопутных войсках появились новые структурные наименования, например:
артиллерийская дивизия – дивизия без пехоты; армейская группа – ослабленная армия;
боевая группа или группа – соединение из представителей всех родов войск непостоянного состава – от нескольких дивизий до одного батальона.
4. Другие структуры, созданные к концу войны, не указаны как несущественные.
Так что это были дальнейшие и окончательные шаги на пути дезинтеграции высшей
