прогнал от меня всех родных и друзей.
– Хм… – Священник помолчал. – Ничего подобного.
– То есть как это? – Я настолько удивилась, что перестала плакать.
– Это не он. Вы сами всех от себя прогнали.
– Мы с вами знакомы? – Я придвинулась ближе к решетке.
– Нет.
Не то чтобы он говорил с возмущением, с эдаким благородным негодованием человека, который знает, как нужно прожить жизнь, и сурово порицает проступки других. Но и терпимостью он явно не страдал. Не с моим везением было попасть к терпимому пастырю.
– Тогда откуда вы знаете?
– Я думаю, как раз по этой причине вы и выбрали своего «плохого человека». Вы подсознательно стремились избавиться от родных и друзей, и этот брак оказался наилучшим средством для достижения цели. Вам не удастся ничего изменить в своей жизни до тех пор, пока вы не посмотрите в глаза правде. Пока же вы только пытаетесь свалить на других вину за собственные ошибки.
– Что?! – Я пришла в такую ярость, что забыла о слезах. – Значит, вы утверждаете, что подсознательно я хотела остаться одна как перст? Чтобы мне не с кем было поговорить, кроме умника в рясе?!
– Совершенно верно, – сказал он со смешком.
Я до скрипа сжала зубы, чтобы не разразиться ругательствами в храме Божьем. Теперь-то мне было ясно, почему кающиеся не рвались в эту исповедальню.
– Спасибо за бесплатный сеанс психоанализа! – процедила я.
– Вы рассердились?
– Мягко выражаясь!
– Вот и хорошо. Это первый шаг к переменам. «Первый шаг к переменам!» – гримасничая, передразнила я. Но беззвучно. Чтоб их всех, умников в рясе!
– Хотите знать, что меня беспокоит? – вдруг спросил священник.
Это был неожиданный поворот.
– Валяйте, выкладывайте.
– Вот я сижу здесь, за этой решеткой, изо дня в день, и выслушиваю исповеди. По большей части речь идет о таких мелочах, что становится смешно. «Отец мой, я скрываю сбой истинный вес». «Отец мой, меня посещают нечистые мысли». «Отец мой, я желаю своей бывшей половине всего самого худшего».
– Как, это тоже грех? – взвилась я. – В смысле, и за такое не допускают в царствие небесное? Да я только этим и занимаюсь!
– Существует негласный список мелких грехов, в которых незазорно и покаяться, – продолжал священник, не слушая меня, – и мне их день за днем перечисляют. Я в ответ отвечаю всем одно и то же: «Прочти столько-то раз «Отче наш», иди и больше не греши». Снова и снова, изо дня в день! Вы можете себе это представить?
Он умолк, и некоторое время мы молчали.
– Да, но… так ведь и должно быть, – сказала я наконец. – Именно так это и работает, разве нет?
– В определенном смысле, – вздохнул он. – Беда в том, что люди почти никогда не признаются в подлинных грехах, в том, что ломает жизнь им самим и их близким. А знаете почему? Потому что не ведают, что творят. Валят все на судьбу или на других.
Я так глубоко задумалась, что молчание затянулось.
– Вот почему вы сказали, что это не Джордж разогнал всех моих близких…
– Правильно.
– И вы настаиваете на том, что я оказалась одна как перст, потому что сама предпочла полное одиночество?
– Верно.
Слезы полились снова. Они капали мне на руки, а я следила за этим и не знала, что еще сказать. Однако нельзя же было молчать до бесконечности, и я жалобно прошептала:
– Почему я не выбрала в жизни лучшую дорогу?
– Не всегда лучшая дорога ведет к лучшему.
– Допустим. – Я сделала над собой усилие, чтобы опять не разрыдаться. – Так как мне теперь быть, отец мой? Сколько раз прочесть «Отче наш»?
– А вы знаете «Отче наш»?
– Нет.
Из-за решетки послышался тихий смех.
– Тогда просто идите и сделайте хоть что-нибудь стоящее.
– Что вы сказали?!
– Что-нибудь, что, на ваш взгляд, стоит потраченных усилий.
