Тут мои нервы сдали, и затаенная обида прорвалась наружу, словно лава из жерла вулкана.
– Уж если он действительно по мне тосковал, то почему вам пришлось ему внушать, чтобы он позвонил мне? – спросила я.
– Да потому что он упрямец и тугодум! – послышался тяжелый вздох. – Это я в сердцах его так обозвала, девочка. А вообще-то ваш папа добрейшей души человек. Вот только очень ранимый и обидчивый. После того как ваша мама выгнала его и начала возвращать ему письма, которые он вам писал, Джек вбил себе в голову, что ему лучше держаться от вас подальше, раз он малообразованный человек и не говорит по-французски...
– Что? – крикнула я в трубку. – Моя мама запретила ему общаться со мной?
Я почувствовала, что мое сердце дает сбои, а руки начинают холодеть.
После продолжительной паузы я услышала встречный вопрос:
– А вы ничего об этом не знали?
– Он мне писал?
И снова ответом мне стало долгое молчание.
– Я сожалею, что рассказала вам об этом, Порция. Извините меня, – наконец промолвила моя собеседница. – Спросите об этом лучше у своей мамы, это ваше семейное дело. Как жаль, что наше знакомство началось с досадного недоразумения. Но я была уверена, что вам все известно. Я так и не научилась держать язык за зубами. Выходит, Джек прав, называя меня глупой болтушкой... – Она тяжело вздохнула.
Но я не сердилась на нее, потому что почувствовала искренность и неподдельное сочувствие в ее голосе. Чего не ощущала со стороны Мэгс, казавшейся мне воплощением лицемерия, манерничанья и притворства. Внутри у меня закипала злость.
– К сожалению, детали размолвки моих родителей мне неизвестны, – наконец каким-то чужим голосом объяснила я.
– Мне искренне жаль, девочка, – сказала она.
– Благодарю вас за все, мне пора идти... Простите, но я не спросила, как вас зовут...
– Марианна, – тихо сказала женщина. – Меня зовут Марианна.
– До свидания, Марианна!
– Порция, не сердитесь на меня за то, что я вас расстроила, пожалуйста!
– И вы тоже на меня не обижайтесь.
– Порция! – сказала Марианна, шмыгнув носом. – Не волнуйтесь за меня, у меня всегда ручьем льются слезы, когда я режу лук. – Она рассмеялась. Но мне смеяться не хотелось. – Я могу передать Джеку, что вы ему позвоните? Или скажите номер, по которому он сможет вас застать.
– Я сама ему перезвоню, – сказала я, не желая впутывать в эту историю «барышень». – Обязательно.
– Вот и чудесно! – обрадовалась Марианна. – Берегите себя, Порция!
Я машинально кивнула, ничего не ответив, и положила трубку, ощущая легкое головокружение и тошноту. Мои руки сжались в кулаки, внутри у меня все бурлило от злости.
Раздался звон дверного колокольчика, и тотчас же торговый зал наполнился звонким смехом Мэгс и басовитым голосом Бев. Я встала и вышла из конторы, намереваясь закатить им обеим грандиозный скандал.
Одетая в платье василькового цвета, с аккуратной прической и безупречным гримом, Мэгс о чем-то разговаривала с Верой, стоящей по другую сторону прилавка. Увидев меня, она раскрыла рот, собираясь мне что-то сказать, но передумала, поскольку выражение моей перекошенной физиономии не сулило ей ничего хорошего. Без всякого вступления я воскликнула, приблизившись к ней:
– Так, значит, это ты выставила его за порог?
Бев остолбенела. Но я продолжала испепелять взглядом Мэгс и обрушивать на нее все новые и новые вопросы:
– Как ты смела скрывать от меня его письма? Зачем ты возвращала их ему? Почему ты мне ничего об этом не сказала? Какое вообще ты имела право так поступать?
Мэгс затравленно огляделась по сторонам, посторонних в зале не было, не считая Питера, который невозмутимо варил себе в баре кофе, притворяясь, что ничего не замечает.
Бев шагнула вперед и прикрыла собой Мэгс.
– Не смей разговаривать подобным тоном со старшими! – напустилась она на меня. – Веди себя прилично!
– Черта с два! – вскричала я, трясясь от праведного гнева. – Это вам давно пора вспомнить о правилах хорошего тона. Как она посмела помешать мне переписываться с моим отцом? И вообще, Бев, это тебя не касается, так что лучше не вмешивайся в наши дела.
Лицо Бев побагровело, из-за прилавка вышла Вера и сказала, положив ладонь мне на плечо:
– Порция, ты расстроена, лучше поднимись к себе и приляг.
– Ну уж нет, Вера! – прошипела я. – На этот раз я никуда не пойду и выясню все до конца.
Питер молча подошел к входной двери магазина и, заперев ее, повесил на ручку табличку «Закрыто». Я впилась взглядом в Мэгс. Она отвернулась, явно не желая мне отвечать. По щекам ее бежали слезы, но ее голова была гордо поднята.
