– Лаванда… есть… что тут?.. ага, корень мандрагоры в следовых количествах… мирра… холера, где я им мирру возьму?..
– Заменяется эвкалиптом, – промолвила Арина, не выпуская рогульки – та пламенела, точно факел.
Я вытащил из кармана пакетик с приснопамятными леденцами от кашля. Серов переменился в лице и отошел.
– Вроде бы все, – довольно заявила девушка, смешивая в том же пакетике пудру, крем для лица и толченые (под тяжелым каблуком Грома) леденцы. – Надеюсь, остальные компоненты не вызовут интерференции…
Зернистой массой она нарисовала четыре загогулины в углах печати.
– Ритуал помнишь? – поинтересовалась Арина чуть снисходительно.
– Это у тебя был трояк по аэрологии, – буркнула старшая сестра. – Не под руку!
Из свернутого трубочкой листа бумаги получилось нечто вроде факела.
– Сусака-масака-буридо-фуридо, – забормотала Марина, – скорики… как там дальше…
– Морики, – подсказала младшая.
– Я думал, – заметил Гром вполголоса, покуда Валевич-старшая завершала ритуал, – что эту систему не применяют с тех пор, как Волков открыл истинное имя Злой Ведьмы Запада.
– Ну, вы же знаете, какая здесь древность, – так же тихо ответила Арина. – Удивительно, как он вообще…
Печать вспыхнула. Взвыл ветер, и по лифтовой шахте загуляло эхо.
– Кажется, я перестаралась, – объявила Марина, придерживая платок. – Но должно сработать.
– Будем надеяться, – проворчал Невидимка, первым ступая на подрагивающую в лапах бешеного сильфа плиту, – что резервные тормоза сработают. Если лифт разочаруется опять… все равно, что сигануть с обзорной площадки.
– Даже хуже, – жизнерадостно поправил Шарапов.
– Почему? – Серов подозрительно глянул на него.
– Ты не сможешь насладиться пейзажем, – объяснил эльф.
Всеволод Серов, воскресенье, 20 июня
– Вот что. – Я соскочил с плиты, уже готовой взмыть ввысь. – Ерунду порем.
– Почему? – Гром обернулся ко мне.
– Я снайпер. – Мне пришлось перехватить винтовку, чтобы продемонстрировать ее всем для наглядности. – Глупо лезть в рукопашную, когда можно прикрыть вас издалека.
Полковник еще раздумывал, когда Зорин кивнул.
– Правильно. Но тебе нужен водитель.
– Коля, пошли, – скомандовал я. – С раненой ногой от тебя в бою мало проку. Лучше порулишь.
– Возьмешь моего арабского. – Гром метнул мне брелок-амулет. – Он остойчивее.
Лифт пошел вверх.
Я ринулся к дверям, оставив позади хромающего Второго. В итоге все равно пришлось его ждать. Я тем временем еще раз проверил винтовку.
Македонский увязался за нами. Я хотел было его пожурить – отлыниваешь, мол, от рукопашной – но раздумал. За эту ночь он уже насовершался подвигов.
Ковер круто пошел вверх, вплотную к стене отталкивающего заклятья, по навитой на белокаменную колонну невидимой спирали. И все равно нам пришлось сделать добрых пять кругов, прежде чем мы одолели хотя бы полпути до обзорной площадки. На такой высоте перспектива смазывалась: белая стена уходила в бесконечную пропасть и тянулась до самых небес. Стоило поискать взглядом ее вершину, и голова начинала кружиться.
– Скорей! – шипел я. – Давай же!
– Не могу, – обманчиво-спокойно отвечал Коля. – Еще чуть круче – и мы посыплемся с ковра, как горох.
Мы не успели совсем чуть-чуть. До обзорной площадки, где всего три дня назад целовались мы с Мариной, оставалось немногим больше ста локтей, когда беззвездное небо над городом озарила беззвучная белая вспышка. А потом многоцветные сполохи заиграли на вороненом стволе. Бой начался.
– Выше, – скомандовал я. – Выше.
Валентин Зорин, воскресенье, 20 июня
Первый выстрел прогремел, едва плита подъемника достигла верхнего этажа. Я среагировал инстинктивно – заслонив грудью Арину, срезал стрелявшего разрядом “ледяного кулака”. Зазвенели, рассыпаясь, осколки красного льда.
– Что за черт?! – возмущенно воскликнул Гром.
– Охранники из “Эфы”, – объяснил я, приглядевшись к разорванному в клочья мундиру. – Должно быть, Кормильцев пригнал их в подмогу – то ли не доверял серкелуин, то ли…
Взревев, Йох Гримальчич всадил пулю в показавшегося в дверях еще одного охранника.
– Что мы стоим, как бараны перед воротами? – прошипела Тайша. – Расходимся!
– Стойте! – воскликнула Арина и прежде, чем я успел ее остановить, склонилась над телом.
Я бросился к ней – закрыть, защитить – еще прежде, чем понял, что делает моя любимая. А когда увидел – содрогнулся. Даже с пробитой головой охранник силился встать.
– Во имя Отца, и Сына, и Святого духа, – с напором пробормотала Арина, касаясь беспокойного мертвеца крестиком.
Тело дернулось и обмякло.
– У него разорвана сонная артерия, – сообщила она, поднимаясь с колен. – Работа вампира. Совсем свежая, и очень грязная.
– Он говорил, что может подчинять своих
– До ужаса живучих, кстати, – пробормотал Марвин. – Было дело, мы…
Он осекся. Над нами словно проплыло темное облачко. В таких случаях принято говорить “тихий ангел пролетел”, но этот вестник был скорей всего копытен и рогат. Похожие ощущения вызывает нарушение магического поля… например, когда снимают защиту с очень мощных, а значит – небезопасных артефактов.
– У нас мало времени, – первым опомнился Гром. – Нагеров, Гримальчич – вперед. Аоэллин, Марвин – тыл. Девушки – магическое прикрытие. Мы с вами, господство…
– Иду первым, – решительно заявил я.
– Почему? – хором осведомились Гром, Арина и, как ни странно, Йох.
Я на пробу перекинулся туда и обратно. На освященной земле это требовало некоторого усилия, зато я полностью управлял превращением.
– Меня гораздо тяжелее убить, – объяснил я.
Гром пожал плечами.
– Хорошо.
Мне бы в “Вихрь” таких начальников – чтобы не лезли со своим мнением и не мешали работать.
Кормильцев, понял я, совершил естественную ошибку. Ему следовало разместить своих подручных в вестибюле здания, запечатав его наглухо. Вместо этого он поставил их в последнюю линию обороны, выключив лифт. С точки зрения секретности это решение было верным – но до секретности ли, когда пол- Москвы вот-вот ухнет в тартарары?
В результате новосозданным кровососам пришлось занять позиции на обзорной площадке. Судя по всему, сам Кормильцев засел выше – у колокольной батареи, куда вели две лестницы, довольно широкие – надо полагать, чтобы управляться с десятками колоколов, требовался целый полк звонарей, не по стремянкам же лазить этой ораве. Проблема состояла в том, чтобы к лестнице пробиться.
Вампиры открыли огонь сразу же, едва хлопнула дверь. Заклятья летали вспугнутыми голубями, разбиваясь о защитные магические стены. Когда “пламенный урей” поцеловал стену на волосок от моего уха, я счел за лучшее вжаться в пол.
Гром тяжело шлепнулся рядом.
