солдаты здешнего барона тренируются в стрельбе из этих чудовищ. Короткие и толстенькие стрелы пробивали доски не хуже пистолетных пуль, только темп стрельбы был пониже. За солдатом вошла «фельдшерица», а с ней – немолодой интеллигент в рясе. «Отпевать будет», – немедля решил пессимистичный Толя, хотя крестов на груди старикана не болталось. Он стиснул зубы и приготовился умереть с честью.
– Стыдно вам должно быть, – пробасил Вирронакс. – Об эдакого труса руки марать позорно. Ни воин, ни маг, ни честной работник – одно слово, чужинец.
– Тогда что ж ты его на мушке держишь, доблестный? – огрызнулась Моренис. – Ждешь, что этот трус тебе в горло вцепится? Из тебя таких, как он, можно штабелями кроить.
– И крыса на кота бросается, если ее в угол загнать, – буркнул неумолимый Вирронакс. – Поступай, как знаешь, лекарка. Мое дело – воеводину волю блюсти. Сказано – следить пуще глазу.
– Вот и следи! – Моренис прожгла воина яростным взглядом и обернулась к замковому провидцу. – Об этом ши я говорила, коун Паратакс.
– Да уж понятно, койна Моренис, – усмехнулся чародей чуть приметно. – Едва ли в этом замке найдется еще один демон… живой, я имею в виду. Позвольте, я поработаю с ним…
Поскольку именно об этом и умоляла его вчера вечером Моренис, целительница смолчала. Провидец постоял минуту, собираясь не то с мыслями, не то с силами, потом шагнул к скромному ложу пришельца и почти ласково коснулся лба ши кончиками пальцев.
Юноша дернулся тревожно и застыл. Чтение мыслей не было даром Моренис, но чародейное касание целительницы подтвердило бы то, что она знала и так – вся мозговая деятельность пришельца сейчас перенаправлена провидцем на усвоение образов и строя чужого языка. Паратакс перекачивал в разум юноши основное наречие Эвейна, как это обычно делалось с иноземцами, пересекавшими границу Серебряной империи.
Хотя и говорят «быстрей мысли», на самом деле слова рождаются в человеческом мозгу немногим быстрей, чем слетают с языка. И все же целительнице показалось не совсем обычным, что прошло добрых четверть часа, прежде чем Паратакс вышел из забытья и, вздохнув, отнял руки ото лба пришлого демона, ей мнилось, что передача знаний должна проходить быстрее.
– Получилось? – нетерпеливо спросила Моренис, поднимаясь с тюфяка, на который присела, чтобы не трудить ноги. Вирронакс на протяжении всего часа так и не пошевелился, держа ши на прицеле самострела.
– Трудно сказать, – ответил чародей, потягиваясь. – У него человеческий разум, это несомненно, однако он не слишком умен и вдобавок словно опоен чем-то. В его рассудке есть неправильность… как если бы его с рождения учили путать слова. Вам будет трудно общаться. Я проникал в его память, но… да вы поймете сами.
– Вы лазили по его воспоминаниям? – возмущенно воскликнула девушка, вскакивая. – А как же…
– Я не забыл о клятве провидцев, – надменно прервал ее Паратакс. – Не считай других бесчестными, юница, лишь потому, что честна сама. Но подумай – клятва налагает запрет лишь на память и мысли эвейнцев. Даже разум иноземца открыт нам, если только тот не склонится перед Серебряным законом. А этот человек – ши, он не принадлежит нашему миру.
– Простите, коун Паратакс. – Моренис смиренно склонила голову. – Я судила поспешно.
– Я не в обиде, – промолвил чародей чопорно. – Теперь этот ши – в вашей власти, покуда не истечет срок его исцеления.
Провидец пожал плечами, как бы стряхивая с себя груз ответственности. Он шагнул к двери, обернулся, вспомнив что-то, и прищелкнул пальцами.
– Совсем забыл, – пробурчал он, явно раздосадованный.
Глаза юноши распахнулись, словно по неслышной команде.
– Вот так, – удовлетворенно заключил Паратакс и вышел.
Моренис осталась с демоном наедине, если не считать безмолвно подпиравшего стену Вирронакса.
– Ты понимаешь меня? – медленно и отчетливо проговорила целительница, подавшись к юноше всем телом.
Ши несколько мгновений смотрел на нее слезящимися блекло-серыми глазами.
– Да, – прошептал он наконец по-эвейнски.
Моренис помолчала. Ей только теперь пришло в голову, что она, в сущности, не знает, о чем спрашивать плененного демона. Все, что могло бы интересовать владетеля Бхаалейна, уже почерпнул из памяти пришельца Паратакс. Все, что могло бы интересовать ее саму, чародей мог бы вытащить из его рассудка по просьбе целительницы за пару минут. Тогда зачем же она просила наделить его даром речи?
– Как тебя зовут? – спросила она, как могла, ласково. Девушку раздирали противоречивые чувства. Перед ней был демон, пришелец, чьи сородичи бездумно убивали невинных эвейнцев и стремились разрушить порядок бытия. И в то же время она видела испуганного мальчишку, чью полуоторванную руку она три дня назад приставляла на место. Ненавидеть демона было легко и приятно… а вот мальчишку – куда сложнее. И тем сложнее, что он был явно напуган до полусмерти… хотя страх слишком часто порождает жестокость. Это Моренис тоже помнила.
– Толя, – ответил ши. – Толя Громов.
Имя показалось целительнице уродливым и несообразным, как громовое оружие демонов.
– Я – Моренис тау-Эпонракс, – назвалась она. – Я свободный мастер гильдии целителей, ныне служащий владетелю Бхаалейна по доброй воле и без срока обетования. – Заметив в глазах пришельца недоумение, девушка почувствовала, что сбивается на законнический путаный лепет, и разъяснила: – Это значит, что я не нанималась к нему, а дарю ему свои услуги до той поры, пока считаю нужным.
Демон промолчал. Недоумение в его глазах почти физически отталкивало чародейку.
– Объясни, – попросила Моренис, сама не зная, зачем, – почему вы напали на нас?
– Это вы на нас напали, – ответил ши медленно. Непривычные звуки эвейнской речи слетали с его языка чуть искаженными, и легкий налет чужинства придавал каждому слову особенную вескость. – Я… не знаю. Я… рядовой.
Последнее слово демон произнес на своем языке, и Моренис потребовала объяснений. Рассудок ее за время странствий привык усваивать незнакомые понятия, поэтому систему чинов и званий Советской армии она восприняла куда быстрее среднего эвейнца – минут за пятнадцать.
– А генерал командует армией, в которой дружинников еще больше? – переспросила она.
Толя Громов кивнул.
– Да зачем вам столько дружинников?! – воскликнула целительница. – Это все равно что считать легионами и леодрами – в уме такое можно проделать, только применить-то куда?
Толя пожал плечами.
– У нашей страны много могущественных врагов, – ответил он, с трудом подбирая слова. – У них тоже большие армии. А разве у вас… так не бывает? Разве ваши владетели не посылают дружинников в войско императора?
Моренис покачала головой.
– Зачем императору войско? – пожала она плечами. – Он может приказать любому владетелю выступить с дружиной против варваров. Одному, двум, десяти – сколько надо.
Солдат покачал головой. Что-то похожее ему помнилось из учебника истории для шестого класса – феодалы, каждый со своим маленьким отрядом рыцарей… но была же у тогдашних королей и своя армия!
– Но если у короля нет войска, – наивно полюбопытствовал он, – почему его не свергнут?
Моренис воззрилась на него с ужасом.
– Керун, оборони нас! – воскликнула она, разом забыв впитанные за время учебы хорошие манеры и превращаясь на миг в деревенскую знахарку, готовую по любому поводу поминать благих диев.
– Император обороняет Эвейн от демонов, – объяснила она. – Как бы иначе Серебряной державе удалось продержаться две тысячи лет?
Толя хотел было ляпнуть, что демонов не бывает, но сообразил, что демонами здесь называли таких, как он сам, – пришельцев из параллельного мира.
