очаровательных детишек и до тошноты обаятельных бродяг), изделия из тонкой шерсти и чеканку. Магазинчик вполне мог бы стать украшением Ковент-Гарден, и при этом цены были значительно ниже лондонских. Как только он открыл дверь, раздался мелодичный звон укрепленного на пружинке старинного колокольчика. Через мгновение из задней комнаты появилась Шарлотта Куинн.
— Извините, но мы только что… — Узнав посетителя, она оборвала фразу. — Хэлло! А я как раз собиралась отправиться на ленч. Но если вы решили что-нибудь купить…
— Нет, я просто хотел посмотреть, — ответил он. — Обязательно приведу сюда Тэсс. У нее по- настоящему хороший вкус, а я всего лишь финансирую его проявления.
— Ваша жена? — поинтересовалась Шарлотта.
— Пока еще нет, но Тэсс старательно трудится для достижения этой цели, — ответил с ухмылкой Гас. — Как говорится, в прошлом високосном году я избежал напастей, скрывшись за границу двадцать девятого февраля. Ее зовут Тэсс Дэви, и она — актриса. Жду приезда на уик-энд, сразу после окончаний гастролей в Чешире. У нее выдастся свободная неделя до начала репетиций перед открытием лондонского сезона. Мы обязательно к вам придем. А пока позвольте пригласить вас на ленч. Полагаю, вам известны места, где можно вкусно поесть?
— Обычно я хожу через дорогу в кабачок, именуемый «Пшеничный сноп». Правда, тамошнее меню нарушает все заветы диетологов, но мне на это плевать. Охотно принимаю ваше приглашение, буду готова через минуту. Переверните, пожалуйста, дощечку у дверей так, чтобы она извещала, что магазин закрыт. Спасибо.
Ожидая появления Шарлотты, Мальтрейверс изучал шелковые галстуки, развешанные на специальной стойке.
Они пересекли Стриклэндгейт, вошли в «Сноп» и успели занять столик у окна до того, как в заведение хлынула основная волна публики.
— Если следовать общепринятому гамбиту, то мне, видимо, следует спросить о том, насколько вам понравился вчерашний вечер, — сказал Мальтрейверс, вернувшись от стойки бара с подносом, на котором разместились еда и напитки. — Но боюсь, что это будет столь же бестактно, как поинтересоваться у миссис Кеннеди, насколько ей понравилось пребывание в Далласе.
— Пожалуй, что именно так, — согласилась Шарлотта Куинн. — Я испытываю омерзение, но лучше попридержу язык. Ведь вы с юга и не привыкли, когда высказываются откровенно.
— Прожив около года в Манчестере, я смог познакомиться со знаменитой прямотой северян, — ответил Гас. — Мне показалось, что вас особенно оскорбило… присутствие одного гостя, и в частности, его отношение — обратите внимание, как я использую эвфемизм свойственный южанам, — к хозяйке дома.
— Весьма тонко сказано, — рассмеялась Шарлотта. — Я еще вчера имела возможность заметить, что вы чересчур умны и все схватываете на лету. Что вам известно о происходящем в этом доме?
— Люсинда и Малькольм рассказали мне довольно много, — признался Гас. — Я знаю о том, что у Дженнифер Каррингтон роман с Дагги Лидденом. Мне известно кое-что о вас и о Чарльзе.
— Боюсь, что вы знаете далеко не все. — Мальтрейверс проследил за направлением ее взгляда; он был обращен на вывеску «Интерьеры Озерного края», расположенную над дверью через один дом от ее магазина. Не сводя с нее глаз, Шарлотта начала свой рассказ:
— Года три тому назад лавка Лиддена чуть было не пошла с молотка. Банк требовал объявить его банкротом, но тот пополз на брюхе к Чарльзу, умоляя о помощи — они были знакомы как масоны, — тот спас Дагги, предоставив заем в двадцать тысяч фунтов. Какую-то часть долга он с тех пор вернул. И чем же этот мерзавец выражает свою благодарность? Наставляет рога своему спасителю и заявляется к нему в дом, чтобы выставить на посмешище в глазах всех друзей. — Шарлотта повернулась лицом к Мальтрейверсу: — Имеются ли еще вопросы?
— Но почему вы, зная все это, приняли приглашение?
— Я знакома с Чарльзом очень давно и, видит Бог, делала все возможное для того, чтобы принять Дженнифер несмотря на то, что я на самом деле думала о ней, — сказала Шарлотта. — Я продолжала наведываться в Карвелтон-холл после женитьбы Чарльза только ради нашей старой дружбы. Вчера я просто не знала о том, что там должен быть Дагги. Мне стоило великих усилий сдержаться.
— Вам это превосходно удалось, во всяком случае, внешне, — заверил свою собеседницу Мальтрейверс. — Как мне сказали, — продолжил он, — у Дагги толпа таких, как Дженнифер. Похоже на то, что любая женщина, если она не двухголова и кожа ее не зеленого цвета, будет иметь успех у Дагги.
— Согласна, — сказала Шарлотта, — одно время он пытался подгребать и ко мне, но я ясно дала ему понять, что вовсе не намерена пополнять собой его постельную коллекцию. Я морально кастрировала эту вонючку.
Мальтрейверс не сомневался в том, что с помощью своего острого языка Шарлотта прекрасно осуществила эту хирургическую операцию.
— Насколько давно вы знакомы с Чарльзом? — поинтересовался он.
— Без малого двадцать лет. Еще во времена моего замужества мы все вместе проводили уик-энды и праздники. Я помню, как он ухаживал за Маргарэт, когда ту медленно и неотвратимо пожирала раковая опухоль. Господи, как это было страшно. Потом умер Дейвид и погибла от наркотиков Джиллиан. Вы знаете об этом?
— Да, — ответил Гас, — судьба обошлась с ним несправедливо и жестоко.
— И несправедливость продолжается, — с горячностью произнесла Шарлотта. — Дженнифер решила прибрать его к рукам, и ничто не смогло остановить ее. Чарльз был страшно уязвим в то время, потерял ориентировку и не имел никаких шансов на спасение. Некоторые друзья пытались предупредить его, но он, казалось, был под каким-то гипнозом. Этот брак явился самым безумным поступком в его жизни.
Опустошив одним глотком свой бокал, она попросила Мальтрейверса принести ещё белого вина. Ожидая у стойки, когда подойдет его очередь, Гас подумал о том, что можно попытаться немного глубже разобраться в ее чувствах. Похоже, что ей хочется высказаться.
— Как я смог понять, Чарльз повстречался с Дженнифер лет через десять после смерти жены, — начал Мальтрейверс, вернувшись на место. — К этому времени вы, вероятно, были уже разведены?
— Я развелась с мужем в 1975 году, — ответила со вздохом Шарлотта, — и поэтому мне особенно больно. Вам не надо быть гением для того, чтобы все понять. Я его очень любила, да что там… и сейчас люблю. Но в силу каких-то причин, непонятных мне самой, я не могла… не знаю. Одним словом, я сама все погубила.
Покончив с едой, Шарлотта вытянула из предложенной Мальтрейверсом пачки сигарету и в задумчивости уставилась на нее.
— Почему вы все это рассказываете? — спросил он. — Вы поделились со мной историей своей жизни, хотя мы встречаемся всего во второй раз.
Шарлотта неторопливо выдохнула тонкую струйку дыма, как бы размышляя над ответом.
— Вчера мне хотелось кричать от боли за все происходящее, — ответила она после довольно продолжительной паузы, — это так мерзко и нездорово… а между тем приходится притворяться и делать вид, что все обстоит прекрасно. Все утро сегодня меня преследует чувство вины и недовольства собой. Мне было необходимо выговориться. Моя помощница сегодня не работает, и вам пришлось взять на себя роль Армии спасения. Знаете, если бы вы не зашли, я бы излила душу перед каким-нибудь покупателем. Надеюсь, что все сказанное останется между нами.
— Безусловно, — ответил Мальтрейверс. — Я очень рад тому, что наши пути пересеклись. — И после паузы добавил: — Чарльз, конечно, совершил глупость, женившись на Дженнифер, но по большому счету он все же умный человек. Как вы думаете, ему известно об их отношениях или по меньшей мере есть ли у него на этот счет подозрения?
Она в ответ пожала плечами и потушила в пепельнице едва начатую сигарету.
— Я частенько размышляла над этим. Чарльз никогда не говорил ничего такого, из чего можно было бы понять, что он знает. Однако не могу поверить в его полную слепоту, хотя народная мудрость и утверждает: нет дурня большего, чем старый дурень.
— Не надо его обижать, — возразил Мальтрейверс, — по крайней мере, от вас Чарльз заслуживает лучшего отношения. Я-то полагаю, что он как минимум догадывается о Лиддене, но пока не нашлось такого человека, который вместо того, чтобы упиваться собственными страданиями, просто открыл бы ему
