немного растерянным взглядом, видимо соображая, где он. Потом он поежился, забавно вздохнул, сполз пониже и тут же уснул опять. Продолжая кормить девочку, она вдруг осознала, что судьба дарует ей чудо — она может дотронуться до него в миг, когда он не может сопротивляться. Она протянула руку, и пальцы ее с трепетом коснулись его волос, затем, скользнув по небритой щеке вниз, замерли на шее. Он пробормотал что-то во сне, и она замерла. Прошло уже столько времени с тех пор, как она последний раз ощущала его тепло, слышала рядом с собой его ровное дыхание. Много, очень много времени прошло, и ей отчаянно захотелось прижаться к нему, обнять, приникнуть губами к его рту, такому красивому, такому зовущему, чуть приоткрытому во сне. Сладкая боль пронзила ее насквозь.
Она приложила начавшую было возмущаться дочку к другой груди и, опустив руку ниже, ощутила сильные удары его сердца. Глаза ее защипало от слез, и она снова коснулась его красивой шеи с мерно бьющейся голубоватой жилкой, сладко ощутив его сонное тепло.
— Я люблю тебя, — шептала она. — Господи Боже, как я люблю тебя! Не заставляй меня уезжать, пожалуйста, разреши быть с тобой!
Не отнимая ребенка от груди, она сползла на кровати, повернулась на бок и тихонько заплакала. Наплакавшись, она уснула и, открыв глаза через несколько часов, обнаружила, что Чарльз в прежней позе лежит у нее за спиной, а спеленатая девочка сладко спит напротив нее. Она боялась шевельнуться, страстно желая остаться здесь навсегда, между двумя существами, дороже которых у нее не было в целом свете, и она снова закрыла глаза.
Окончательно она проснулась в десятом часу — Чарльз ушел, а девочка настойчиво требовала, чтобы ее покормили.
Он сделал вид, что не заметил ничего, что произошло ночью, и Мелли поступила так же. Но ей показалось, что все известно Жан-Марку, который расхаживал по дому с ужасно довольным видом. Она понятия не имела о том, что он думает об их супружестве, и никогда не пробовала спросить. И все же в течение нескольких недель ее не покидало опасение, что она ходит по острию ножа. Больше всего Мелли боялась что-то сказать или сделать, что напомнило бы Чарльзу о том, что она всего лишь гость в его доме.
Постоянно звонила ее мать — хотела увидеть внучку, хотела знать, когда Мелли приедет погостить в Бекфорд.
Понимаешь, папе не хочется оставлять мастерскую, тем более, сейчас дела пошли лучше, а ты же знаешь, как я не люблю путешествовать одна, так что не откладывай, Мелли.
Скоро приеду, обещала она. Обещала не первый раз. И не потому, что не хотела ехать, — ее мучил страх, что Чарльз не пустит ее назад.
— Опять мама? — спросил он с улыбкой, когда она положила трубку.
— Да.
— Бедная мамочка, — поддразнил он. — Почему бы тебе не сделать ее счастливой? Съезди на несколько дней. Ты могла бы слетать с Жаком.
— Ой, нет, — поспешно отказалась она. — Еще рано. Я поеду в следующем месяце.
— Дело твое, но вполне естественно, что мама хочет тебя увидеть. Позвонить Жаку?
Когда он подошел к телефону, ей показалось, что он так и хочет скорее отослать ее домой. А потом, может, решит, что и ребенок ему не нужен. Погрузившись в невеселые мысли, она не прислушивалась к тому, о чем он говорил по телефону, и вздрогнула, когда он вдруг обратился к ней.
— Мелли! Очнись! Когда тебе удобнее вернуться обратно?
— Обратно?
— Ну да, обратно!
Обратно. Самое звучное слово в ее родном языке. Растерянно глядя на него и видя его нетерпение, она поспешно ответила:
— Ой, даже не знаю, я хочу пробыть там всего несколько дней.
— Ты думаешь, девочке не вредно лететь на самолете?
— Думаю, нет.
— Договорились. — Завершив переговоры с пилотом, он опустил трубку. — О'кей. Решено. Жак свободен в четверг. Значит, у тебя два дня на сборы. Ты можешь провести выходные дни с родителями и вернуться утром во вторник. Как тебе такой план?
— Чудесно, — согласилась она с благодарной улыбкой, относившейся скорее к замечательной идее возвращения во вторник.
Жак тоже был одним из партнеров Чарльза в предприятии, которое, кажется, приносило неплохие деньги. Небольшая авиакомпания, которая совершала чартерные рейсы из Сен-Гатьена. Жака она видела много раз, и перспектива полета с ним не внушала ей беспокойства.
У него была жена и двое маленьких детей, семейный человек. Мелли не отдавала себе отчета, но почему-то сейчас это было ей важно. Возможно, ей казалось, что если у Чарльза будет больше женатых друзей, то он постепенно захочет, чтобы и его семья стала настоящей. «Цепляешься за соломинку, Мелли», — говорила она себе. Но они же больше не ссорятся, с тех пор как родилась девочка, ведь так? Он опять улыбается ей, разговаривает. Но вот простил ли? Она не знала.
Чарльз отвез Мелли в аэропорт, усадил в самолет, поцеловал и ее, и дочку и велел Жаку как следует присматривать за ними. Он долго не уходил, махал им на прощание, пока они не взлетели, а она отчего-то не могла избавиться от предчувствия, что они никогда сюда не вернутся, что это уловка, чтобы избавиться от них навсегда.
Мелли проснулась с утра с ощущением, что все завершается, подходит к концу. Чарльз вел себя как обычно, улыбался, шутил, и если он был и не так нежен, как до Нитиного приезда, то, во всяком случае, дружелюбен, и, по его словам, сожалел о предстоящей разлуке с дочкой, своей «маленькой любовью», как он ее теперь называл. Нет, она, наверное, сошла с ума, однако тревожное чувство не проходило.
Прощаясь с Жаком, она специально переспросила:
— Вы меня заберете во вторник? Мне сказал Чарльз.
— Oui, madame — заверил он ее с улыбкой. — Во вторник. Мы договорились. Чарльз позвонит и скажет, когда мне быть в аэропорту.
— Чудесно, спасибо вам. Извините за беспокойство.
— Все в порядке. — Кивнув на прощание, он вернулся назад к самолету, а она пошла к выходу, где в машине ждала ее мать.
Мелли прекрасно провела уик-энд: повидалась со старыми друзьями, похвасталась дочкой, вволю наболталась с Нитой, но, когда вторник подходил к концу, а звонка от Чарльза все не было, она испугалась. Разве не говорила она себе, что за ней никто не приедет? Страх перерастал в отчаяние, повергал в панику. Может, Чарльз попал в аварию? Но тогда бы позвонил Жан-Марк. А вдруг они были вдвоем?
Каждые пять минут она набирала номер, но дома никто не брал трубку. В растерянности она позвонила в казино, но там отвечали на ее вопросы уклончиво. Где Чарльз? Где Жан-Марк? Она стала звонить в аэропорт, чтобы узнать, где Жак.
— Извините, мадам. Жака здесь нет.
В среду вечером волнение сменилось уверенностью, что случилась беда. Она пробовала заказать билеты на авиарейс, но оказалось, что ни одного рейса до Сен-Гатьена зимой нет, одни частные чартеры.
«Может быть, вы поможете мне найти место на одном из частных? — Нет, извините, на сегодня ни одного нет».
Бросив трубку, она заявила решительно:
— Все. Еду на паром.
— Умоляю, Мелли, будь благоразумна. Чарльз, скорее всего, просто уехал и позвонит, как только вернется! — взволнованно воскликнула мать.
— Откуда вернется?
— Почем я знаю? Можно подумать, что тебе не нравится быть с нами!
— Не говори глупостей, конечно, мне с вами хорошо. Я просто очень беспокоюсь за Чарльза!
— Вот уж о ком не стоит беспокоиться! — недовольно фыркнув, мать пошла на кухню.
— Ну и как тебя понимать? — спросила Мелли, идя за ней следом.
