развивались события, она бы, пожалуй, не удивилась, узнав, что они явились забрать ребенка.
Вид у них был самодовольный. Наверное, она бы не смогла найти слова точнее, чтобы их описать. Самодовольство и самоуверенность. Она их всегда недолюбливала, много лет старалась обходить стороной. Впрочем, вероятно, им тоже не о чем было с ней разговаривать. Пока она не стала женой Чарльза, они едва кивали ей, встречая на улице. Потом совсем перестали замечать. Насколько ей было известно, они ни разу не поинтересовались внучкой. И вот теперь, здравствуйте — тут как тут! Почему?
— Когда вы уехали во Францию, ваша мать звонила нам, чтобы узнать, не известно ли нам, где может находиться Чарльз, — пояснила миссис Ревинггон с улыбкой, которая показалась Мелли отталкивающей. — Мы увидели, что вы вернулись, и пришли. Итак, он вас бросил, — заключила она с удовольствием.
— Нет, — механически возразила Мелли.
— Он никчемный человек, бездельник, моя дорогая, негодяй. Он аморален, не думает ни о ком, кроме себя. У него отсутствует чувство ответственности. Хотя, возможно, и к нам можно предъявить ту же претензию, — она вздохнула, — мы обязаны были вас предупредить, попробовать предотвратить то, что случилось. Боюсь, у него дурная наследственность. — То ли невольно, то ли намеренно она бросила взгляд на ребенка.
— Ваша кровь, — не удержалась Мелли.
— Нет, не моя, его матери, — ответила та, скорбно поджав губы.
Ничего не понимая, Мелли спросила, растягивая слова:
— Он не ваш сын?
— Нет, если бы он был моим сыном, уверена, все было бы иначе. — Кивнув в сторону молча стоявшего рядом с ней мужчины, она пояснила: — Мать Чарльза — сестра Бертрана, она всегда была ненормальная, вечно во что-то влипала. Вцепилась в одного человека из-за его богатства… — «Ну совсем, как вы», — повисли в воздухе недосказанные слова, и Мелли подумала, что внешняя доброжелательность и благодушная улыбка скрывают пропитавшее душу лицемерие. Взглянув на Бертрана, она увидела столь же фанатичную убежденность в собственной непогрешимости и на его лице, и ей показалось, она наконец начинает понимать, что заставило Чарльза выбрать свой собственный путь. Противопоставить беспечность бесконечным нравоучениям.
— Этому человеку она была не нужна, — продолжала миссис Ревингтон, — он просто взял то, что ему предложили, а потом выгнал ее вон. И она приползла к нам. Мы пустили ее в наш дом из-за ребенка.
— Где она сейчас? — перебила ее Мелли.
— Умерла.
Она сказала это так, будто та женщина и не заслуживала ничего, кроме смерти.
— Как она умерла? — не унималась Мелли.
— Тихо, в бесчестье.
— О, не надо, к чему столько патетики, — не выдержала Мелли, приходя в ярость от этой парочки, — зачем вы явились сюда, на ночь глядя? Чтобы позлорадствовать?
— Нет, нас привело Христианское милосердие. Вы нуждаетесь в поддержке, в помощи, у вас на руках ребенок, у которого нет отца.
— У ребенка есть отец, — холодно заметила миссис Морлэнд, — и бабушка с дедушкой, а я обратилась к вам совсем не для того, чтобы вы тут читали проповеди моей дочке! Позвонила, потому что думала, вы можете знать, где искать Чарльза. С вашей стороны очень любезно, что вы зашли, но Мелли очень устала…
— Он не вернется, — не унималась миссис Ревингтон. — А если и явится, то не для того, чтобы увидеть вас. Он непорядочный…
— Да у него в мизинце больше порядочности, чем у вас на двоих, — огрызнулась Мелли. — А то, каким он стал, после всего, что ему пришлось пережить, — на вашей совести!
— Он лжет, одурачивает…
— Неправда. Все неправда. Удивительно, что он остался нормальным человеком, наслушавшись ваших проповедей! А теперь, прошу меня извинить, но я и вправду устала. — Она хотела добавить, что если они хотят время от времени видеть свою внучку, то она не против, но вовремя вспомнила, что они, к счастью, не бабушка и дедушка Лоретт. — Спокойной ночи, — решительно сказала она.
— Мне жаль, что вы не способны разглядеть зло, — заявила миссис Ревингтон тоном, не терпящим возражений. — Мы ничего для него не жалели, дали ему все, в чем нуждается ребенок, — крышу над головой, пищу, примерное воспитание, и вместо благодарности он оскорбил нас!
— А любви вы для него не пожалели? — устало спросила Мелли. Любви не пожалела она, но, увы, ему и этого оказалось недостаточно.
Больше ничего не ответив, они повернулись, чтобы открыть дверь, и — столкнулись лицом к лицу с Чарльзом. Отведя глаза, они протиснулись мимо него, прошли через прихожую, и Мелли услыхала, как захлопнулась за ними входная дверь.
Как зачарованная она смотрела на Чарльза, Вдруг он прислонился к дверному косяку и закрыл глаза. Мелли, испугавшись, приподнялась в кресле и заметила, что на лбу у него здоровенная царапина, а на виске фиолетовая шишка.
— Чарльз! — воскликнула она. — Что случилось?
Ему, похоже, потребовалось немалое усилие, чтобы открыть глаза.
— Я думал… О, Господи, меня колотит, прости…
— Чарльз! — изумилась миссис Морлэнд, появляясь из-за его спины: — Милый мой, что такое, вы похожи на смерть! Что стряслось?
Странно усмехнувшись, он с трудом выдавил из себя:
— Я думал, они погибли…
Обе женщины в недоумении уставились на него, и он нехотя объяснил:
— Вы не смотрели новости. Произошло крушение, страшное. Портсмутский поезд. И я подумал, внушил себе… — Еще раз глотнув воздух, он продолжил: — Я услышал об этом по радио, в машине, когда ехал сюда из аэропорта, — поезд сошел с рельсов, много погибших, и все случилось как раз в то самое время, когда, по моим подсчетам, Мелли была в дороге. Простите, — попросил он еще раз.
— Боже! — только и смогла произнести миссис Морлэнд. — Это ведь могло случиться… с ума сойти. — Опустившись на диван, она смотрела на Чарльза полными ужаса глазами.
— Должно быть, это был следующий… — тихо сказала Мелли. — Если бы я не успела на мой поезд… несчастные люди.
— Нам всем необходимо срочно выпить чаю! — заявила миссис Морлэнд. — Чарльз, сядьте и отдохните.
Робко улыбнувшись Мелли, он сделал, что ему велели.
— Простите, — попросил он опять. — Кажется, я пришел в себя.
Выглядел он все же неважно, лицо у него было все еще бледное.
— Малышка спит? — спросил он, явно желая переменить тему.
Посмотрев на Лоретт, которую она по-прежнему держала на руках, Мелли кивнула. Вновь переведя взгляд на Чарльза, она спросила:
— Что у тебя с головой?
— Что? А, это на меня что-то упало. — Дотронувшись рукой до царапины, будто хотел убедиться, что она никуда не делась, он пожал плечами. — Чепуха, поцарапался.
— Но она очень глубокая, — возразила она.
— Да нет, я уже об этом забыл.
Они замолчали, не зная, о чем говорить дальше. Он не спрашивал о своих родителях. «Ах нет, не о родителях, — подумала Мелли с удивлением, — о дяде и тете», — а она не знала, как начать.
— Можно мне взять Лоретт? — вдруг попросил он.
— Конечно, — кивнула она, ей показалось, что голос его прозвучал робко, будто он сомневался, что она разрешит. Бережно приподняв дочку, она передала ее Чарльзу. Прижав к себе Лоретт, он заулыбался, счастливо заулыбался от того, что видит ее. Не глядя на Мелли, он спросил:
— Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?
— Собраться?
