— Ты все время гладишь меня рукой по груди, — сдавленно произнес он.
Джеллис в ужасе убрала руку и прижала ее к себе.
— Прости. — Отодвинувшись от него, она вцепилась в каменную перекладину.
Себастьен заставил себя спрятать руки в карманы и мрачно улыбнулся.
— Я был волокитой, Джеллис? Дамским угодником? Или мошенником? Не слишком-то милый образ, не правда ли?
— Нет, но… Это так похоже на правду!
— Неплохая игра? — гулко расхохотавшись, сказал Себастьен.
— Да нет же, нет, — она упрямо смотрела вперед.
— Я говорил тебе, что люблю тебя?
— Да. Да! — повторила она.
— Часто?
— Да. Мы были так счастливы!
Он криво усмехнулся.
— Что ж, тебе наверняка без меня лучше, не так ли?
— Гм… — удрученно помялась она. — Мне не надо было говорить о Натали, да? Это ничего не дало, лишь еще больше сломило тебя.
— Когда-нибудь мне пришлось бы об этом узнать. Какой смысл в том, чтобы подсластить пилюлю?
— Да, — беспомощно согласилась она.
— А я думал, что все у меня хорошо складывается, — с мрачным юмором заметил Себастьен. — Не слишком-то приятное чувство, когда обнаруживаешь, что ты не похож на себя. Может, будет лучше, если память не возвратится ко мне? Что Бог ни делает…
Джеллис кивнула: она не знала, что сказать.
— Давай поедем домой: они скоро закрываются
— Да.
Она сняла руку с каменного парапета и начала тяжело спускаться во двор.
— Она тебе не понравилась, не так ли? — тихо спросил Себастьян.
— Натали? Нет.
— Почему?
— Не знаю, — призналась Джеллис. — Было в ней что-то, что мне не понравилось. Конечно, в таких обстоятельствах я не вправе судить. Но если она переживала так же сильно, как я…
— Н-да, — с усилием протянул он. — Интересно, сколько еще таких…
— Прошу тебя, не надо.
Остановив Джеллис, Себастьен посмотрел на ее напряженное лицо.
— Джеллис, после всего, что я сделал тебе, ты все еще испытываешь ко мне сострадание?
— Да, конечно. Если ты не помнишь, кем ты был, каким ты был, то, значит, это не ты…
— Это извращенная логика, но, наверное, так оно и есть.
Джеллис печально смотрела на него. Жалея себя и его, она вымученно улыбнулась.
— А теперь мне надо ехать домой.
— Сейчас? — хрипло спросил он.
— Да. — «Надо ехать сейчас. Немедленно, пока я еще могу».
— Тогда пойдем быстрее.
— Да. Я не могу остаться, Себастьен.
— Я понимаю. Я буду по тебе скучать. Осторожно за рулем. Или, хочешь, я…
— Нет, — поспешно отказалась она.
— Ну, хорошо, — устало улыбнувшись, согласился он.
Внезапно на ее глаза навернулись слезы. Пытаясь их скрыть, Джеллис пошла прочь. «Постараюсь не плакать, а потом, когда я останусь одна, наплачусь вволю».
Вернувшись в квартиру, она быстро собрала свои вещи, просто затолкала их в чемодан, потом зашла в его комнату, провела рукой по одеялу, вдохнула сохранившийся запах его тела. Под этим одеялом они любили друг друга. «И мы по-настоящему любили друг друга, — сквозь слезы подумала она. — И он любил меня не меньше. Просто обожал меня. Так он говорил. Так как же он мог бросить меня?»
Может, он просто любил женщин? И ничего не мог с собою поделать? Ведь бывают же такие люди.
Джеллис опять вспомнила их первую встречу в кафе. Он подошел к ней, остановился возле ее столика, и она нерешительно посмотрела на него.
— Вы меня знаете? — тихо спросил он. Широко раскрыв карие глаза, она покачала головой.
— А…
— А?
Он снова улыбнулся, быстрой, привлекательной улыбкой, из-за чего у нее участился пульс.
— Как вы поняли, что я англичанка?
— А вы в самом деле хотите, чтобы я вам об этом сказал?
Она покачала головой. Улыбка ее была прелестна. «У него красивые глаза, — подумала она, — теплые, веселые, карие с легкими проблесками зелени».
Хлопнув сложенной газетой по столику, он пошел прочь.
С глуповатой улыбкой Джеллис следила, как он пошел вдоль парапета, что-то сказал какому-то зеваке, а потом вовсе исчез из виду.
— Дура, — пробормотала она про себя. «Однако я в отпуске, а на отдыхе глупость позволительна, разве нет? Конечно, позволительна». И она не удивилась, что в течение всего дня не раз вспоминала незнакомца.
Когда она в тот же вечер приехала в Пор-Вандр пообедать, то снова увидела его. Сидя под полосатым голубым навесом, она наслаждалась аперитивом. И тут увидела, как он спрыгнул с яхты, стоявшей на причале в заливе. Набросив на плечо толстый свитер, он что-то со смехом сказал мужчине на борту яхты. Потом резко остановился, пропуская машину, и начал неторопливо переходить улицу.
Он был высокий, загорелый, гибкий и ладный, и не одна женщина повернула голову, чтобы посмотреть на него. На губах его играла улыбка, глаза смешливо щурились, и тут он увидел ее и… остановился. Улыбка его стала шире, озорнее. А потом он медленно пошел к ней.
— Bon soir[3].
— Bon soir, — откликнулась она.
Какой-то миг он задумчиво смотрел на нее. В глазах его сверкали озорные искорки.
— Хорошо, — медленно кивнул он головой. — Можно присесть? — Потом, слегка пожав плечами, сам же ответил себе: — А почему бы нет? Вы позволите?
— Конечно, — согласилась она.
Он улыбнулся, взял стоявший напротив нее стул и уселся.
— Что вы пьете? — Он взял у нее бокал, понюхал, неодобрительно поджал губы и вернул ей стакан. — У вас неважный вкус, мой друг. — Оглянувшись в поисках официанта, он попросил другой бокал и бутылку шабли. Потом снова повернулся к ней и спросил: — Comment vous appe-lez-vous?[4]
Глядя на него с озадаченной улыбкой, она несколько раз повторила себе его вопрос, потом торжествующе улыбнулась.
— Джеллис Харпер.
— Джеллис, — повторил он, словно наслаждаясь этим именем.
— Et vous?[5] — с гордостью спросила она.
— Себастьен Фуркар.
«О, как мило».
— Здравствуйте, Себастьен Фуркар, — протянув руку, сказала она.
