Вот таким-то образом и выжили те, кто в тот злосчастный день нес службу в подземных помещениях, будучи не в состоянии чем-то помочь жертвам катастрофы, разразившейся наверху. С этого момента — не исключено, что и навсегда, — был воздвигнут непреодолимый барьер между внешним миром и подземельем.
С тех пор для уцелевших главной угрозой стал уже не другой человек или иное, неважно какое, живое существо, а лучи альфа или гамма, невидимые, но неумолимо поражавшие их. Наука к тому времени ещё не нашла эффективных средств борьбы с этим бичом.
С того ужасного дня прошло уже почти два века.
За эти годы жизнь полностью вошла в свои права в новых для неё условиях. Потомки спасшихся при всемирной катастрофе постепенно адаптировались к новой среде обитания. Но им пришлось столкнуться и с новыми опасностями. Среди них особо выделялась так называемая «болезнь глубин», по существу представляющая собой всего лишь разновидность классической лейкемии, вызванной специфическими факторами искусственной атмосферы.
Понятно, что командан Руперт прекрасно все это знал, и эта проблема беспокоила его самым серьезным образом с тех пор, как его назначили руководителем исследовательского геологического центра.
В то утро, едва прибыв на службу, он самым тщательным образом ознакомился с докладными, поступившими из центров набора персонала, старательно отложив документы, нуждавшиеся в его подписи. Один из них привлек его внимание. Проявив к нему явно больший, чем к остальным бумагам, интерес, но решительно нажал на клавишу интерфона.
— Вызовите ко мне доктора Перкинса, — приказал он. — Майкла Перкинса, досье 3825-А2.
Входя в просторный кабинет Руперта, Перкинс поразился буквально исходившим от командана волнам суровости и непреклонности. Строгие глаза, в которых невозможно было что-либо прочесть, настойчиво буравили его.
Руперт легким кивком головы указал Майклу на кресло, взял в руки лежавшее перед ним досье и выпалил на одном дыхании:
— Вчера поздно вечером вы подали заявление о поступлении к нам на службу. Надеюсь, что предварительно вы ознакомились с правилами поведения сотрудников нашего учреждения. Медикам не предоставляется никаких льгот, я бы даже сказал, что у нас менее всего стремятся попасть в эту категорию.
— Мне известно об этом, командан.
— Весь наш основной медицинский персонал работает на передовой, в слое «Сиал», где часто происходят несчастные случаи с нашими товарищами.
— Знаю и это.
— Контракт заключается на пять лет. Согласно статистике, только тридцать процентов работников доживают до конца установленного срока. Причем восемь процентов из их числа поражены неизлечимыми болезнями, четыре обречены на скорую смерть, а пять процентов остаются инвалидами до конца жизни.
Повисла гнетущая тишина. Руперт пристально вглядывался в лицо Перкинса. Убедившись, что тот и глазом не моргнул, командан добавил:
— По действующим правилам вы можете обдумывать ваше решение в течение суток. Полагаю, что вы осведомлены и на этот счет.
Он встал, прошелся по кабинету, рассеянно поигрывая разрезным ножом и в упор разглядывая Перкинса, и вдруг совсем другим тоном спросил:
— Доктор Перкинс, как лично вы расцениваете шансы на выживание нашей земной расы в этих условиях?
Несколько сбитый с толку этим вопросом Перкинс нахмурился, сделав неопределенный жест рукой.
— Они весьма незначительны, не так ли? — продолжал Руперт. — Мы тут все согласились между собой на том, что с человечеством будет покончено через четыре-пять поколений. А между тем мы сделали все возможное, чтобы преодолеть трудности, возникшие при обустройстве наших подземных городов.
Командан направился к широкому, вделанному в стену экрану и нажал кнопку. Экран вспыхнул. Это был весьма подробный план всей мировой подземной системы.
— Мы проделали многокилометровые туннели, соединив все очаги уцелевших цивилизаций. В настоящее время все земляне объединены, перемешались между собой и воодушевлены общей для всех идеей солидарности. Никогда раньше народы Земли не чувствовали себя таким монолитным братством. Наши специалисты-расоведы считают, что тем самым человечество одержало самую значительную победу за всю свою историю. И, тем не менее, мы, безусловно, обречены на вымирание. В самом начале речь шла лишь о том, чтобы любой ценой сохранить расу, не дать ей угаснуть сразу же, сберечь её до того момента, когда мы найдем способ одерживать верх над любыми грозившими нам опасностями. Мы самым тщательным образом просчитали, сколько людей избежало вселенского катаклизма, с большой точностью определили нужное нам жизненное пространство и установили жесткую квоту рождаемости. И максимально неблагоприятная для людей ситуация, хотя мы предельно интенсифицировали производство и буквально выложились в обеспечении безопасного и комфортабельного существования сохранившегося населения.
Воспользовавшись краткой паузой, Перкинс вставил:
— Согласен с вами. Человек не создан для того, чтобы жить под землей, и, в сущности, мы вступили в борьбу с законами природы.
— Именно такого ответа я и ожидал от вас.
Обойдя письменный стол, Руперт уселся напротив Перкинса.
— Наша единственная надежда — отвоевать поверхность планеты.
— Поверхность?
— Да-да, и не существует причин, почему бы нам не сделать такую попытку.
— Но теперь мы уже не приспособлены к жизни на поверхности. Ведь двести лет никто не отваживался выйти наружу.
— Пока да… но за это время мы накопили немало сведений, которые окажутся полезными, если мы рискнем пойти на это.
— Во всех учебниках говорится о царящей там радиации.
— Не забывайте, что этим учебникам уже двести лет отроду. По нашим прикидкам, за прошедшее после Катастрофы время смертельная радиация должна была ослабеть, и человек теперь вполне в состоянии выдержать господствующие во внешнем мире дозы рентгеновского облучения.
— В учебниках говорится также о резких перепадах температур.
— О, там много чего ещё понаписано из того, что для нас не имеет никакого практического значения. Это верно. Например, о дождях, ветре, снеге, граде, грозах, периодической смене дня и ночи и временах года, кардинально влияющих на растительную жизнь. В них рассказывается о чудесно пахнущих цветах, животных, насекомых, водной и воздушной фауне. Все эти феномены нам знакомы только по памяти, сохранившейся о них. Но нет никакой возможности составить сейчас представление о том, являются ли они источниками опасности или же, напротив, факторами безопасности. И прежде чем поднимать вопрос о реэмиграции населения на поверхность Земли, необходимо точно и ясно представлять себе, подходит ли она для тех существ, которыми мы стали теперь.
Командан Руперт положил руки на досье Перкинса, по-прежнему лежащее перед ним.
— Вот по этой причине я и создал первый легион, в задачу которого входит составление подробнейшего доклада о сегодняшних условиях жизни на поверхности. Команда будет состоять из шести человек, каждый — специалист в конкретной области. Все они будут наисерьезнейшим образом тренироваться, прежде чем выйти наружу. Пять человек из действующего состава уже вызвались войти в эту группу добровольно. Нам не хватает только медика, имеющего также и образование биолога. Вы бы прекрасно подошли на эту роль, доктор Перкинс.
Наконец-то Майкл понял, к чему был затеян весь этот долгий разговор. Он покивал головой, а Руперт продолжал:
