ближе. Дело дошло до того, что по его совету мы обратились к руководителю зоны с просьбой разрешить нам поселиться в павильоне близ лаборатории нашего нового друга. Он не возражал.
Как-то поутру, когда мы все собрались в комнате Деламара, он огорошил нас заявлением:
— Поведение Тюркаса мне кажется довольно своеобразным. Такое впечатление, что он не решается в отношениях с нами на полную откровенность.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулся Ришар-Бессьер.
— Не исключено, что он разделяет предрассудки людей своего времени, воображающих, что мы неспособны понять их новейшие разработки. Убежден, что он колеблется, стоит ли ему до конца раскрывать свои мысли.
— А почему бы прямо не спросить его об этом? — подала голос Глория.
Я посмотрел в сторону отца Салливана, который в последние дни, похоже, воспринимал жизнь как настоящий фаталист.
— Что, если поручить эту миссию отцу Салливану? Как никак он привык исповедовать души и потрошить совесть…
Его преподобие собрался уже ответить на мою реплику, как вдруг произошло нечто фантастическое, далеко превосходящее самое смелое воображение.
Не стоит забывать, что мои спутники и я чего только не повидали в своем путешествии, и удивить нас было делом совсем нелегким.
От отца Салливана меня отделяло всего метра два. И вот в этом промежутке нежданно-негаданно из ничего вдруг возник металлический робот.
Я инстинктивно отпрыгнул назад. Мои слегка переполошившиеся товарищи также отпрянули.
Сбитые с толку, мы уставились на него, невольно думая, что это какая-нибудь ловушка.
Черт побери, не дают спокойно посидеть даже у себя дома!
Но тут робот ожил и гнусаво произнес:
— Мой повелитель профессор Тюркас М. 16 ожидает вас. Прошу вас соблаговолить следовать за мной.
Хотя предложение было более чем понятным, оно все же не развеяло нашего недоумения насчет того, что же все-таки могло за ним скрываться?
Арчи даже задал роботу несколько вопросов, но тот был настроен на выполнение вполне конкретного задания и не соизволил ответить.
В создавшейся ситуации ничего не оставалось, как подчиниться, тем более что нас было несколько человек, да к тому же мы были решительно настроены так просто со своей шкурой не расставаться.
Тюркас поджидал нас в своей лаборатории — рот до ушей.
— Дорогой Деламар, — поспешил он нас успокоить, — надеюсь, вы не очень на меня сердитесь за эту невинную шутку ученого?
— Естественно, нет, но все же мы были бы вам признательны за объяснение этого подлинного чуда.
— Не стоит, мой друг, говорить о чудесах в науке, она имеет дело только с фактами. И если вы обещаете хранить тайну, я подробно расскажу вам о своих работах.
Он чуточку поколебался, но потом подошел к настенному табло, повозился там с различными рубильниками и кнопками и только тогда повернулся к нам, заметно успокоившись.
— Вот теперь мы полностью изолированы от внешнего мира и можем разговаривать без опасения быть подслушанными. Бром 228 Z. 1 при всем своем таланте не в состоянии преодолеть барьер моего ондионического аннигилятера.
Он прошелся по помещению, погруженный в свои мысли, а потом остановился прямо перед Деламаром и Арчи.
— Друзья, — начал он, — с месяц тому назад я потерял двух самых ценных для меня помощников. И я не могу никоим образом положиться на тех, кого мне предлагают взамен. В этой связи не желаете ли вы оказать мне помощь в моих изысканиях, раз уж мы обречены жить вместе в этой резиденции?
Деламар и Арчи восприняли эту просьбу с энтузиазмом.
Их заинтриговало, куда же клонит профессор. А отец Салливан, выступая от имени всех, торжественно заверил Тюркаса, что мы клянемся свято соблюдать доверенную нам тайну.
Тогда профессор показал на робота, выскочившего перед нами несколько минут назад, словно чертик из коробки.
— Вы стали свидетелями моего последнего изобретения. Ник-то даже не подозревает о его существовании, за исключением, разумеется, меня. Я работал над ним в обстановке строжайшей секретности. Моя работа основывалась на методике преобразования материи в электромагнитные волны. Отныне я могу сделать это с любым объектом, направив пучок полученного таким образом излучения в любое угодное мне место, ни в чем не изменив первоначальную массу. При этом дематериализованный предмет будет перемещаться не обычным путем, а через 'интерпространство', то есть находиться одновременно вне пространства и времени.
Он приблизился к другому эбонитовому табло, обратив наше внимание на нечто вроде прозрачного конденсатора.
— Вот этот прибор позволяет превращенной в волны материи достигнуть того, что можно было бы назвать 'абсолютной скоростью'. Другими словами, эмиссия и восстановление посланного в заданную точку объекта происходят мгновенно. Таким образом, я получил возможность вневременной транспортировки чего угодно в любую часть Вселенной. В чем вы и убедились на примере этого робота.
Он направился к экрану, расположенному в другой части лаборатории.
— Мы уже давно освоили технологию 'ловли образов' путем фильтрации материи. Известно, что от любого предмета исходит в пространство со скоростью света его отображение. Мы научились 'видеть' все, что произошло в конкретном месте, на глубину до тысячи лет. Оставалось создать конвертер этих волновых излучений и воссоздать предмет в трехмерном измерении. Этот трансформатор и делает это. Но речь сегодня о другом…
Он вновь прошелся по лаборатории, после чего вернулся к тому же самому необычному аппарату.
— Перед посылкой объекта на рематериализацию я предварительно ловлю место назначения для достижения необходимой точности. Понятно, что это зависит от расстояния. Для Венеры счет идет на секунды, но, например, для Земли при самых благоприятных условиях расположения планет я уловлю образ с задержкой в две минуты тринадцать секунд.
Арчи покачал головой.
— Значит, при отправке предмета на расстояние в несколько световых лет его восстановление на поверхности нужной нам планеты произойдет на авось, фактически без возможности сделать выбор места.
— Именно так. Рад, что вы правильно ухватили мою мысль.
Уже в течение некоторого времени я то и дело поглядывал на Арчи, прикидывая, что же он задумал. Зная его как облупленного, я ясно видел, что он напряженно о чем-то размышляет.
В этот момент робот профессора Тюркаса М. 16 ожил и развернулся на сто восемьдесят градусов.
Его хозяин обеспокоенно взглянул на него и нахмурился. Робот уже приблизился своим тяжелым шагом ко входу в лабораторию, нажал на какой-то рычаг, и дверь неожиданно отошла в сторону. Мы чуть не вскрикнули от изумления.
В проеме стоял Франкенштейн. Он, видимо, хотел войти, но не успел этого сделать. Дальнейшие события развивались с потрясающей быстротой.
Робот Тюркаса преградил ему дорогу. Франкенштейн упорствовал.
Арчи дернулся, чтобы вмешаться, но его остановил тихий голос профессора.
— Не мешайте моему роботу, — попросил он.
А те уже схватились врукопашную. Звона было предостаточно, но голоса железяки не подавали. Вообще все это было за пределами нормального восприятия.
В конце концов Франкенштейн не вынес града обрушившихся на него ударов, отступил и растянулся на пороге.
Мы бросились к нему, а робот Тюркаса, как ни в чем не бывало, занял свое обычное место.
