ознаменовалась в США резкой критикой ЦРУ и «разведывательного сообщества» вообще. В критике этой было не только возмущение со стороны порядочных людей, но и озабоченность некоторых кругов тем, что спецслужбы малоэффективны. В ответ ЦРУ дало бортовой залп, выпустив книги своих работников, в которых превозносились «заслуги» ведомства, стоящего на страже интересов железной пяты. Среди таких хвалебных трудов книга бывшего крупного работника ЦРУ Майлса Копленда «Без плаща и кинжала. Правда о новой эпохе в шпионаже» [216].
Это отнюдь не агитка, а излияния профессионала.
Он заверил подлинных хозяев Америки, что дело защиты их классовых интересов в надежных руках. Копленд точно изложил, что ожидает того, кого считают политически опасным в США. «Если сотрудники (американских) органов госбезопасности убеждены, что подозреваемый виновен, у них нет иного выбора, как арестовать его и сделать все необходимое, чтобы добиться правды, даже если это означает уничтожение любой возможности впоследствии предать его суду. Если задержанный отказывается говорить, сотрудники госбезопасности уводят его в подвал и там, как выразился один мой хладнокровный друг по ЦРУ, „стараются привести его в рассудок“. Центральное разведывательное управление „предпочитает, чтобы допрашиваемый „скончался от кори“, как острословы ЦРУ именуют этот исход, а не был наказан в судебном порядке“. После допросов в застенках ЦРУ допрашиваемого приводят в такое состояние, что его нельзя показать в суде, и „его спокойно ликвидируют способами, ужас которых не поддается описанию“.
В качестве примера Копленд рассказывает об убийстве в 1964 году в застенках ЦРУ американского государственного служащего, зашифрованного им под псевдонимом Мики. Он был схвачен и умер «от сердечного приступа», именно когда следствие заканчивалось… «В его деле не обнаружено ничего выходящего из ряда вон», – докладывал руководитель следствия тогдашнему директору ЦРУ адмиралу Вильяму Рейборну… О деле «Мики» в прессе не сообщалось, ибо гласность не принесла бы никаких выгод».
Пресса ладно, но родные, семья! «Поскольку „Мики“ скончался, – замечает Копленд, – от „сердечного приступа“ (а в качестве причины смерти могла бы быть указана „корь“ или любая другая выбранная наугад болезнь), его коллеги и их семьи были столь же предупредительны и отзывчивы к его осиротевшей семье, как они отнеслись бы к семье любого другого покойного коллеги».
Лишь в редчайших случаях человек, прошедший ужасы застенков, выпускается на свободу доживать свои дни где-то в глухом месте под жестким надзором. Но только если это в «государственных интересах». И конечно же, в газетах ни слова» [217]. США вообще давно далеко зашли в своей карательной политике, режим в американских тюрьмах всегда отличался крайним зверством. Еще в тридцатых годах XIX века француз А. Токвилль, книги которого о США считаются классическими, с ужасом записывал поучения смотрителя нью-йоркских тюрем Э. Линдса: «Во время наших разговоров, длившихся часами, г-н Элам Линде постоянно возвращался к одной теме – необходимо начинать с того, чтобы сломить дух заключенного» [218]. Куда больше ста лет назад реформатор американских тюрем Ф. Грей настаивал: совершенно обязательно «сокрушать и уничтожать свирепым обращением» дух и волю заключенных [219]. Так и «сокрушали», безмерно гордясь своим к нашим дням почти двухсотлетним опытом. Американская журналистка Д. Митфорд, выпустившая в 1975 году очень поучительное исследование о современных американских тюрьмах, подчеркивает: «Я обнаружила, что именно эту двойную цель, в сущности, и по сей день преследует как тюремная администрация, так и сонмы благонамеренных реформаторов, хотя они и не высказываются столь откровенно, как надзиратель Линде, и хотя с годами методы достижения этой цели сильно изменились» [220].
Изменились прежде всего потому, что ЦРУ выдало надлежащие «научные рекомендации», в том числе по методам физического воздействия на заключенных. Об одном из результатов внушений ЦРУ тюремщикам свидетельствует петиция заключенных в американских тюрьмах, переданная в 1972 году в ООН. Несчастные указали, что в федеральной тюрьме Марион штата Иллинойс, например, введена программа «Асклепион». В петиции перечислены 24 метода физического и психического воздействия. Над США отнюдь не пронеслась буря возмущения, ответственного за введение этих методов М. Гродера всего-навсего пригласили в комитет конгресса, где он дал пространные объяснения, указав на великую пользу того, что в просторечии именуется пытками на почве великой «демократии». Американские исследователи вопроса А. Шефлин и Е. Оптон в 1978 году определили ее суть: «Изменение разума состоит в том, чтобы „разморозить“ прежние представления заключенного о себе (то есть свести их к нулю), „изменить“ его личность и „заморозить“ его новые представления в новой личности». Для этого «прибегают к крутым мерам физического воздействия» [221].
Карательная политика в США всегда носила и носит ярко выраженный классовый характер, острие ее направлено против тех, кто и без того находится в основании американской политической пирамиды. «Крутые меры» оказались особенно уместными с точки зрения власть предержащих в США именно в шестидесятые и начале семидесятых годов – время массовых выступлений против политики американского империализма в Юго-Восточной Азии… «И в этой связи, – замечает Д. Митфорд, – широкое распространение получил термин „политические заключенные“. Этот термин был введен самими узниками, осужденными за преступления, которые в обычном представлении не имели никакой связи с политикой. Они были убеждены, что являются жертвами классового или этнического подавления, что власти пользуются тюремным заключением как средством заставить их принять статус-кво нищеты, бесправия и несправедливости». В США ныне около 1,4 миллиона заключенных, 80 процентов из них принадлежит к 12 процентам трудоспособного населения, получающего минимальные доходы. Вот их и «перевоспитывают», чтобы они смирились со своим положением, безропотно принимали политическую систему, существующую в США.
Если так дела обстоят в тюрьмах общего типа, то происходящее в застенках ЦРУ – тайна за семью печатями.
Нужно было стечение чрезвычайных обстоятельств, чтобы о нравах, царящих в застенках ЦРУ, стало кое-что известно, именно далеко не полностью и под специфическим углом зрения. Заседания комитета палаты представителей, расследовавшего в конце семидесятых годов убийства Дж. Кеннеди и М. Кинга, вновь оживили интерес к деятельности ЦРУ. Перед комитетом прошли отставные работники ведомства, которые отвечали на ряд вопросов. Что касается убийства президента Дж. Кеннеди, то снова всплыло старое – пал Кеннеди жертвой заговора или нет и в любом случае какова роль во всем этом ЦРУ, ФБР, секретной службы и прочих. Почему по крайней мере они не могли уберечь президента? «Расследования» конгресса такого рода непременно кончаются тем, что ЦРУ выходит из них не только чистым, но и как ведомство, постоянно пекущееся о «национальной безопасности» США. В подкрепление этого в процессе «расследования» ЦРУ предает огласке новые факты.
Так произошло и на этот раз. По осени 1978 года ЦРУ предъявило комитету палаты представителей доказательства своей бдительности и даже сверхбдительности. Речь шла о следующем. В начале 1964 года один советский работник, находившийся в загранкомандировке, изменил Родине и получил политическое убежище в США. Он сразу попал в руки тех, кто принимает предателей, – соответствующее подразделение ЦРУ. Там месяцами жестоко допрашивают любого ищущего убежища в благословенной «демократии» и, лишь удостоверившись в том, что предатель «выпотрошен», то есть передал вес известное ему об СССР американской разведке, разрешают тому влачить жалкое существование на Западе, зачастую под чужой фамилией и неусыпным присмотром ЦРУ. Иные предатели во время этой-процедуры бесследно исчезают, по тем или иным причинам их уничтожают, а о некоторых известно, что они почему-то покончили жизнь «самоубийством». Хотя, казалось бы, нашли, что искали – «свободу» на Западе.
