что Муссолини весьма увеличил их протяженность. Тем не менее бесчисленные уклоны и легко блокируемые позиции в горах не делали автотрассы идеальными для быстрой переброски войск. А также телефонная система Италии не соответствовала нуждам современной войны.
Таким образом, Италия была плохо приспособлена для отражения нападения с моря. Вдобавок перевозка всех типов товаров в Италии была больше задачей прибрежного судоходства, чем железных дорог. В мирное время итальянский торговый флот был способен дешево и свободно перевозить любые грузы во все порты страны, однако морское судоходство союзников в Средиземном море почти парализовало это движение, а железные дороги не могли взять на себя эту нагрузку, потому что их строили не для таких целей, тем более что возможность вторжения с моря раньше никогда не принималась во внимание. Следовательно, сейчас доставка припасов гражданскому населению выросла в серьезную проблему, которая привела к угрозе голода в Южной Италии уже в конце 1942 года. А если к тому же вспомнить, что в Италии почти нет сырья, такого как железо, уголь, нефть и древесина, необходимого для ведения современной войны, то можно легко оценить сложности задачи, вставшей перед лидерами Италии.
Муссолини и его подчиненные
В качестве главы правительства Муссолини также был Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами и носил звание «первого маршала империи». Все военные решения зависели от его одобрения. Король был почти полностью убран на задворки, даже несмотря на то что офицеры все еще считали своим первостепенным долгом служить ему и внутренне хранили верность главе традиционно правившей династии, а не дуче.
Помимо обычных «совещаний по ситуации» глава Генерального штаба вооруженных сил должен был каждое утро представлять Муссолини «рапорт о вооруженных силах», чтобы тот одобрил его. Германский главнокомандующий Югом фельдмаршал Кессельринг также часто получал аудиенцию у дуче. Я уже посещал Муссолини, в то время когда участвовал в африканской компании Роммеля; теперь мне приходилось регулярно сопровождать Кессельринга. В 1943 году мы, наверное, встречались с дуче не менее сотни раз. Он работал в знаменитом палаццо Венеция, во дворце XV века, в котором располагалось посольство Австро-Венгрии до Первой мировой войны. Сначала предстояло пройти через несколько галерей, украшенных шедеврами искусства. Обычно там можно было встретить министров или государственных секретарей высших рангов, ожидавших приема. Я вспоминаю, что последний визит Муссолини мы нанесли 24 июля 1943 года, и, вопреки обычаю, нам пришлось ждать, потому что беседа с Гранди затянулась дольше, чем мы рассчитывали. Это было последнее интервью двоих этих людей перед съездом Большого фашистского совета, собранного по настоянию Гранди и приведшего, как известно, к падению диктатора. Когда мы вошли в кабинет Муссолини, в зал с громадным столом в дальнем конце комнаты, он встретил нас словами: «Я только что имел продолжительную беседу с Гранди. Он поистине преданный человек». Мне часто позже приходило на ум это замечание, особенно потому, что у меня сложилось впечатление, что Муссолини вообще-то плохо разбирался в людях.
Всегда по возможности устраивалось так, чтобы мы, немцы, не входили в рабочий кабинет, когда там находились итальянские офицеры. Дело в том, что правила этикета позволяли последним подходить либо к королю, либо к главе правительства исключительно двойным шагом (шаг Берсальери), и, очевидно, это делалось для того, чтобы не смущать нас.
Муссолини был человеком совсем другого типа, чем Гитлер. Несмотря на сильно развитую самоуверенность, которой он был наделен в избытке, он не претендовал на то, чтобы безоговорочно судить о военных вопросах. Часто он просто с пафосом изрекал избитые истины, а затем молча соглашался с наиболее необходимыми и практичными, с точки зрения начальника Генерального штаба, идеями. Следовательно, в военных делах Муссолини можно было вести за собой, он не был упрямым. К тому же невозможно было не заметить в нем некоторой неуверенности. После высадок на Сицилии фельдмаршал Кессельринг доложил ему, что многие итальянские подразделения полностью разбиты и что с таким низким моральным духом невозможно будет защищать остров. Тогда Муссолини ударил себя в грудь и громко провозгласил: «Вторжение состоит из трех частей: высадка, прорыв и оккупация. Вторая фаза сейчас обрушилась на нас, третьей не будет. Таково мое мнение». Он полностью игнорировал жизненно важные вопросы, только что поставленные перед ним, и, вероятно, намеренно.
Муссолини всегда проявлял величайший интерес, получая военные донесения. Он задавал множество вопросов и всегда казался хорошо информированным, при этом не делал вид, что знает лучше, чем его советники. С ним было гораздо легче иметь дело, чем с Гитлером при таких же обстоятельствах. Впрочем, он посещал воюющий фронт так же редко, как последний.
Каково было состояние итальянских вооруженных сил в первой половине 1943 года? Армия потеряла свои лучшие войска в Африке и в России. Из того, что оставалось, более тридцати дивизий завязли в Греции, Югославии и Южной Франции. Только двадцать четыре годных к службе дивизий остались защищать родину, и из них восемь стояли на Сицилии, Сардинии и на Корсике. Остальные двенадцать дивизий были соединены в две армии, которые образовывали часть группы армий итальянского кронпринца. Ни одна из этих дивизий не была моторизована. На самом деле Гитлер подарил итальянскому диктатору полное снаряжение танковой дивизии, но оно было использовано, в соответствии с пожеланием дарителя, для того, чтобы создать танковую дивизию фашистских резервистов на территории Рима для личной защиты Муссолини на случай опасности. Более того, в дебрях долины реки По находились десять дивизий, вернувшихся из России, однако их восстановление шло крайне медленно. Первая линия обороны вокруг побережья должна была быть представлена рядом дивизий береговой охраны, но они почти ничего не стоили из-за возраста служивших там людей и плохого вооружения. У них абсолютно не было опыта сражений, а моральный дух из-за долговременного стояния у берега пал крайне низко. Полевые фортификации, которые они возвели, были в большинстве своем непригодны и не свидетельствовали о сильном духе сопротивления. Глава Генерального штаба генерал Роатта довольно открыто заявлял, что на эти подразделения положиться нельзя. Конечно, оборудование, вооружение и обучение активных дивизий также, как мы уже указывали, не дотягивали до современных стандартов. Их несоответствие ярко продемонстрировали события в Африке и в России. Следовало опасаться, что воинственный дух армии и народа почти угас, и оставалось лишь единственное желание, чтобы эта отвратительная война наконец-то тоже закончилась, не важно как. Одно было вполне справедливо: итальянские войска не смогут без помощи выстоять перед дальнейшим натиском врага. Помощь Германии будет необходима. Следовательно, уже летом 1943 года восемь высококлассных германских дивизий были переброшены на Итальянский театр военных действий. Позднее их число достигло почти двадцати, все были переведены из России либо из войск, ожидавших вторжения с Запада.
Ситуация в других ветвях вооруженных сил была такой же неблагоприятной. Флот потерял так много крейсеров и линейных кораблей во время исполнения роли конвоя, что осталось крайне мало легких подразделений, которые могли бы обеспечить адекватную защиту тяжелых кораблей на море. Флот не был вполне готов для действий, не был готов и к сотрудничеству с военно-воздушными силами. Более того, ему не хватало бензина. Военно-воздушный флот испытывал дефицит в числе, скорости, способности садиться в условиях гор, а также в вооружении самолетов. Его можно было использовать лишь как «придаток» к германским формированиям. Противовоздушная оборона была в аналогично плачевном состоянии, даже несмотря на то что Германия предоставила материал для сотни тяжелых артиллерийских батарей ПВО.
Опасное лето 1943 года
Потеря последней колонии была тяжелым ударом для итальянского народа, ибо это означало, что вся энергия и жертвы, которые были затрачены в течение полувека на строительство колониальных территорий, оказались напрасны. Таким образом, для многих итальянцев развеялись мечты о лучшем будущем. Не только высшие классы, но и широкие массы народа обвиняли за все эти провалы фашистскую партию. В Италии было более чем достаточно людей, в голове у которых роились такие нехорошие мысли. Также резко критиковали Муссолини. После Сталинграда и Туниса вера итальянцев в Германию, очевидно, исчезла. Истории, рассказанные войсками, возвращавшимися с Восточного фронта, развеяли последнюю надежду на поражение России, и теперь лишь очень малое число итальянцев все еще верили в то, что спасение их страны – в продолжении войны на стороне их германских союзников. Тяжелые военные налеты на Сицилию и на города Северной Италии превращали неприязнь, испытываемую к Муссолини и к партии, в жгучую ненависть. Народ устал от войны. Стремление к миру было ощутимо.
