флота стали ущемляться из-за расходов на армию, на ведение войны в целом. Взаимоотношения с люфтваффе были не столь теплыми. Несмотря на то что большинство офицеров высшего ранга люфтваффе вышли из армии, было невозможно сохранять полное доверие между самыми старыми и самыми молодыми служащими. Причина этого – ни в коем случае не соперничество между соответствующими офицерами. Она лежала гораздо глубже. Дело было в личности главнокомандующего люфтваффе, самого Геринга. Прежде всего человек партии, Геринг видел в здоровом консерватизме офицерского корпуса препятствие целям режима. Для него ядром сопротивления этим целям в армии был Генеральный штаб. Даже в Нюрнберге он открыто выражал свою враждебность Генеральному штабу и зашел настолько далеко, что заявил, что, по его мнению, он (штаб) был заражен пацифизмом. Но помимо этих чисто партийных соображений существовали и другие. Армия придерживалась мнения, что исход любой войны, которую могла бы вести Германия, следует определять на земле, поэтому потребностям армии следует отдавать приоритет, а политика люфтваффе должна согласовываться с армейскими планами. Отстаивая этот тезис, армия с самого начала заявляла, что правильная задача люфтваффе состоит в непосредственной поддержке операций армии. Очевидно, германские люфтваффе имели как тактические, так и стратегические задания. Впрочем, если их сила будет недостаточной для обеих задач, тогда в поддержку их должна выступить армия. (В этой связи интересно отметить, что британский военный писатель генерал-майор Фуллер упрекал англо-американское командование за то, что оно пренебрегало наземной поддержкой стратегии воздушной войны и таким образом затянуло войну. Прежде всего Фуллер напал на политику стратегических бомбардировок, на которой лежит ответственность за систематическое разрушение германских городов в последней войне, и утверждает, что стратегические бомбардировки не ускоряют, но оттягивают победу. По этой причине военно-воздушные силы должны прежде всего сосредоточиться на тактической поддержке наземных войск.) Между тем Геринг сумел во многом утвердить собственные противоположные взгляды. Это привело к тому, что армия была плохо оснащена противовоздушной артиллерией и подразделениями воздушной разведки, и к тому, что степень тактической поддержки с воздуха была серьезно ограничена в пользу стратегической воздушной войны. Геринг также захватил парашютные войска, которые учредила армия. Конфликт между армией и военно-воздушными силами достиг кульминации в 1942 году, когда Геринг сумел заполучить согласие Гитлера на формирование полевых дивизий люфтваффе, к которым мы вернемся позднее. Взаимоотношения между двумя силами сделались менее напряженными после того, как люфтваффе был нанесен тяжелый удар с земли, и Геринг попал в немилость у Гитлера. Мне хотелось бы подчеркнуть здесь, что офицеры с обеих сторон всегда пытались работать вместе, в духе товарищества, чтобы, по крайней мере, уменьшить негативный эффект противостояния, природа которого была слишком фундаментальна.
Взаимоотношения с военным министром рейха также были напряженными. Как уже говорилось, армия не имела прямого выхода на правителей рейха, и ей приходилось полагаться на военного министра, который представлял ее интересы. Во многих случаях Бломберг сам не считался с мнением армии, в других случаях он, вероятно, был не способен сделать так, чтобы к нему прислушались правители рейха. А потому в армейских кругах сомневались, принимал ли он в действительности близко к сердцу армию и ее интересы и представлял ли он их на самом деле. Его несуразная женитьба[8] вылилась в скандал для армии и всего вермахта и имела неприятные последствия. Гитлер – по предложению Бломберга! – взял власть военного министра в собственные руки и таким образом получил немедленное превосходство над армией, флотом и люфтваффе. Кейтель, который также был рекомендован Бломбергом, стал начальником штаба Гитлера как Верховного главнокомандующего вермахтом.
Кейтель еще раз доказывает, какие роковые последствия могут возникнуть, когда человека ставят на важный пост, которому он совершенно не соответствует. В Первую мировую войну Кейтель показал, что обладает мужеством, и позже он погиб, как мужчина, однако ему не хватало нравственного мужества.
Уже перед началом войны постоянное подчинение армейского руководства приказам партии заставляло людей горько шутить, что ОКВ означало «Oben kein Widerstand» («Никакого сопротивления наверху»). То, что этот человек занимал свой пост более семи лет, было настоящим бедствием.
Главные действующие лица
Человек, обладавший громадным влиянием на структуру армии в период после Первой мировой войны, был генерал-полковник фон Зект. Он оставался во главе армии, которую создал более чем за шесть лет. Он пытался извлечь все самое лучшее из профессиональной армии, которая осталась после Версаля. Его идея состояла в том, чтобы не призывать каждый год очередные партии новобранцев, но требовать, чтобы каждый солдат за двенадцать лет службы достигал наивысшего возможного уровня подготовки. Зект не мог предвидеть, что дух, который он воспитывал в солдате – дух беспрекословного подчинения, исполнения долга, полной преданности отчизне, – позже будет использован во зло.
После Зекта, вероятно, все согласятся, что генерал-полковник фон Фрич был лучшим немецким воином послевоенного периода. В начале 1934 года он сменил Хаммерштейна на посту главнокомандующего директоратом армии, а в 1935 году стал первым главнокомандующим армией.
Однако беспомощность офицерского корпуса перед интригами партийных боссов позволила Гитлеру в 1938 году[9] избавиться от этого человека таким позорным способом.
Фрич с давних пор был костью в горле партии и у Гитлера из-за огромного уважения, которым он пользовался как в армии, так и среди народа. Часто можно было слышать от какого-нибудь маленького человека, который, разумеется, не знал его, но который с надеждой утверждал: «Фрич все устроит». Что лежало в основе репутации этого скромного человека, который отметал всяческие поиски популярности и всегда держался в тени? Вероятно, инстинктивное ощущение товарищами в нем человека, преданного честной и бескорыстной службе. Несправедливое, тяжкое оскорбление, которое было ему нанесено, разбило сердце Фрича, и он с готовностью пошел на смерть перед Варшавой.
После отставки Бломберга Кейтель был единственным солдатом, который имел тесный контакт с Гитлером, однако он не сделал ничего, чтобы выявить или нейтрализовать злобные махинации Гиммлера. В «деле Фрича» Кейтель непростительно проиграл в первый раз. Браухич и Редер были членами трибунала, который судил Фрича, однако они переложили дело целиком на Геринга и не воспользовались шансом разоблачить грязные источники ложных обвинений. Браухича также можно упрекнуть за то, что он ничего не сделал для полной реабилитации своего предшественника после того, как была доказана явная беспочвенность выдвинутых против него обвинений, и Фрич был оправдан. Хотя это правда, что Фрич сам просил его больше не прилагать никаких усилий ради него. У Бека, друга Фрича, были связаны руки, ибо Гитлер считал, что это не его дело. Ни один из других высокопоставленных офицеров ничего не знал об этом, и 4 февраля они предстали перед свершившимся фактом. Естественно, что вначале они поверили официальному заявлению, ибо представление о позоре в высших сферах ввергло их в шок. Гитлер сумел заловить германский офицерский корпус на собственный кодекс чести. Вторжение в Австрию и Судетский кризис вскоре затмили судьбу одного человека, но Гитлер увидел, насколько далеко он может зайти, и это оказалось самой опасной деталью всего эпизода.
Точно так же как Фрич, начальник Генерального штаба Людвиг Бек в течение двадцати лет расценивался военными кругами как «подающий надежды человек». Это были самые одаренные люди своей возрастной группы. Родом из образованной семьи, Бек, который внешне очень напоминал Мольтке, был высокоинтеллектуальным человеком. Он был лучшим начальником штаба, который когда-либо был у германской армии со времен Первой мировой войны. При всей готовности решать актуальные проблемы времени он все же придерживался консервативных взглядов, в том числе и в военной области, к примеру, поначалу он весьма скептично относился к возможностям использования больших танковых соединений. В своих действиях и поведении он был образцом для офицера Генерального штаба любого возраста. Глубоко укоренившись в традиции Мольтке и Шлиффена, он упорно стремился передать вверенному ему поколению их духовное наследие. Если другие люди во главе армии были, как это ни трагично, «только солдатами», Бек, по крайней мере, принимал на себя более широкую ответственность, которую предъявляло ему его положение. Способ, которым он пытался выполнить свои обязательства, будет описан ниже, когда мы приступим к рассмотрению Судетского кризиса. А здесь я просто упомяну, что в борьбе армейского руководства за предотвращение решения судетско-германского вопроса силой оружия он играл ведущую роль. Следует помнить, что в своих усилиях в пользу разума и мира Бек был в совершенно иной, гораздо менее благоприятной позиции, чем могли бы оказаться его предшественники кайзеровской армии. Помимо
