тебе хочется?
– Всего и побольше, – засмеялась Джекки и посмотрела на сестру как на идиотку, которая болтает невесть что.
Но Грейс продолжала гнуть свое, двигаясь к своей, известной лишь ей одной цели.
– А когда твой день рождения, Тони?
– В ноябре. Шестнадцатого. Мне стукнет ровно сорок.
Скорпион! Он Скорпион! Значит, это не он отметил кружком гороскоп в газете. Как было глупо с ее стороны даже подумать, что Марино занимается подобными глупостями.
– Грейс, я серьезно предлагаю остаться у тебя с ребятишками, пока не выяснится, что тут у вас происходит. – Джекки с охотой шла на такое «самопожертвование».
– Тогда, возможно, и ребятам, и вам будет грозить опасность. Нам придется взять под защиту еще больше людей, а это сложно, – сказал Тони.
– Но если цель преступника – Джессика, при чем тут тогда мы? – возразила Джекки.
– Я не уверен, что Джессика – его цель. Может быть, он хочет запугать Грейс. А может быть, мы, наоборот, дадим ему шанс через ваших детей каким-то образом воздействовать на нашего судью.
– Мы останемся здесь, – твердо заявила Джекки и бросила на сестру многозначительный, хотя и не очень понятно что выражающий взгляд. – Я не смогу жить спокойно, если где-то рядом моя сестра и ее дочь дрожат по ночам от страха.
– Ценю твое участие, Джекки, но зачем идти на такие жертвы, когда Тони с нами?
Она невольно взглянула на Тони. Он слегка улыбнулся, Грейс улыбнулась в ответ, и их переглядка, конечно, не укрылась от любознательной сестрички.
– Ладно, но если я понадоблюсь, то позвони. И я прилечу мгновенно. – Джекки была так предупредительна, так нежна, что это вызывало умиление. И какой ангельский у нее прорезался голосок.
Она и ее детишки вскоре отбыли. Грейс отправилась наверх, чтобы удостовериться, на самом ли деле дочь занялась уроками. Мысль о гороскопах по-прежнему свербила ее, но она старалась затолкать этот страх куда-нибудь подальше, в потаенный уголок сознания.
Собаки отвлекли ее от тревожных раздумий. Едва она открыла дверь в комнату Джессики, как сразу ей бросилось в глаза, что они ведут себя в ее доме чересчур вольготно.
Грейс немного разозлилась. В отместку она решила не упустить шанса и строго поговорить с дочерью о ее бегстве из дома в ту злосчастную ночь, когда был обнаружен мертвый Годзилла. Но лишь только Грейс начала разговор, как Джессика взмолилась:
– Мам! Прошу тебя, не надо об этом. Мне еще предстоит этот проклятый испанский!
– Не увиливай, Джессика! Нам надо серьезно поговорить.
– Не надо. Я обещаю: такого больше не будет.
Грейс была непреклонна.
– В ту субботу это было четвертый раз, когда ты куда-то смывалась. Я хочу знать куда.
– Прости, мам.
– Ты пила спиртное, – прокурорским тоном продолжала Грейс перечислять преступления дочери. – Ты курила травку…
– Прости!
– Джессика! Это ты меня прости, что я не остановила тебя сразу же на первой ступеньке, но видишь, как все обернулось.
– Что ты еще от меня хочешь? Я ведь извинилась.
– Давай на секунду поменяемся местами. Представь, что я – это ты, а ты – это я. Мне пятнадцать лет, и я по ночам удираю из дома, пью спиртное, балуюсь наркотиками, позволяю щупать себя какому-то парню. А ты – моя мать. Что бы ты сделала в таком случае со мной? Ну-ка напряги мозги, Джесс!
Джессика в изумлении широко распахнула глаза.
– Честно говорю, прости, мам! – Грейс очень похоже передразнила Джессику. – Я больше не буду, я извиняюсь…
Из Грейс, наверное, получилась бы великая актриса. Во всяком случае, дочь была поражена.
– Клянусь всей моей жизнью, такого не повторится! – Джессика молитвенно сложила руки. – Мам, я хочу тебя попросить…
Она смотрела на мать преданными глазами.
– Мам! Давай заведем собаку! Мне больше ничего не надо в жизни. Я готова на все – на самый строгий режим.
– Обещаешь?
– Да, мам, честное слово!
– Ладно. Пока ты будешь держать свое слово, собаки останутся здесь.
– Спасибо, мам. – Джессика от переполнявших ее чувств принялась прыгать на матрасе, словно это был батут. – Я больше никуда не удеру, не буду пить пиво и курить всякую гадость. Обещаю! Господи, мам, я-то думала, что ты ненавидишь собак.
– Ты еще многого обо мне не знаешь, – заметила Грейс.
Ну, кажется, Джессика приобрела друзей, которые не смогут доставлять ей травку и вытаскивать из дома по ночам.
Она пожелала дочери спокойной ночи и спустилась вниз.
Как светлый луч из-за грозовых туч, она восприняла улыбку ожидавшего ее в кухне Тони.
– Чем ты так доволен? – спросила она.
– Тем, что я могу освободить тебя от возни на кухне.
– Вижу, ты на все руки мастер. – Приставленный к ней коп не переставал удивлять Грейс.
– Имея пятерых братьев, как я мог не получить хоть минимального навыка по ведению домашнего хозяйства. Хочешь знать самый мой большой секрет?
– Какой же?
– Я в детстве мечтал стать поваром, но, хоть мечта не осуществилась, кое-чему я обучился.
– Тогда ты нашел прямой путь к моему сердцу, – с улыбкой призналась Грейс.
– Это правда? Я уже проник туда?
Тони раскинул руки, чтобы заключить Грейс в объятия, но так и застыл в нелепой позе, потому что сверху спускалась Джессика.
Джессика, судя по всему, не заметила ничего необычного между детективом и матерью.
– Чуви. Как ты думаешь, это подойдет?
– Что за Чуви? О чем ты, я не понимаю.
– Сокращенно от Чуббако. Из «Звездных войн». Разве ты не помнишь?
– Прекрасная кличка, – одобрил Тони.
– Звучит неплохо. Так и решим, Джессика. Я одобряю. И возвращайся в постель.
– Только будь построже с Чуви, Джессика, – посоветовал Тони. – И не надейся, что он надежный защитник. Ему всего восемь недель от роду.
Джессика взлетела вверх по лестнице, как привидение, в своей длинной, до пят ночной рубашке. Дверь за ней затворилась.
Грейс осталась наедине с Тони и с мыслями о проклятом гороскопе, обведенном кружком в газете и возвращавшем ее в давно убранное в глубины сознания прошлое.
39
Утро для Грейс началось с обычного спуска вниз по лестнице из спальни в кухню, но взгляд, брошенный ею на застекленную дверь, ведущую во двор, заставил ее замереть на месте. Джессика и Глория Байер – ее телохранитель – давно позавтракали и отправились в колледж. У Джессики был ключ от нового замка, и она должна была забрать его с собой. Однако какой-то ключ был прилеплен жвачкой к
