– Масса людей разводится каждый день.
– Я не из их числа. – С глубоким вздохом и с большой неохотой Джули отделилась от груди Дебби и высвободилась из его рук. Передышка закончилась. Пора расхлебывать кашу. – Ну теперь, я думаю, можно звонить в полицию. Надо заявить об угоне «Ягуара». И Сиду придется обо всем рассказать.
При мысли об этом ее охватила дурнота. От страха? Она не могла подобрать более подходящего выражения.
Господи, когда же это началось? Когда она стала бояться Сида?
Дебби нахмурился, глядя на нее.
– У меня есть другой план. Давай я отвезу тебя домой, ты вернешься в свою постельку и сделаешь вид, что не покидала ее, а я взломаю твой гараж. Когда твой муж вернется, он обнаружит пропажу машины и вызовет полицию. Они найдут следы взлома и решат, что «Ягуар» был украден прямо из гаража. В конце концов, им-то какая разница?
Джули смотрела на него, и надежда воскресала в ее сердце.
– А разве это не преступление – лгать полиции?
– Подумаешь! – пожал плечами Дебби. – Плевать на тротуар – тоже преступление. И убивать – преступление. Наше преступление даже воды не замутит. Вопрос в том, что ты предпочитаешь: солгать полиции, что ты проспала всю ночь напролет в своей постели, или сказать мужу, каким именно образом ты потеряла свой «Ягуар»?
Джули поежилась. Для нее выбор был очевиден.
– Ладно, я солгу полиции.
– Вот это по-нашему! – похвалил он.
Тут возникла еще одна проблема.
– Моя сумка тоже была украдена. Ну ладно, я скажу, что оставила ее в «Ягуаре». Кстати, это правда. Хоть тут не придется врать.
– А ты вообще не думай, что врешь. Считай, что излагаешь тщательно отобранные факты. – Его улыбка стала шире. – Добро пожаловать на темную сторону луны.
Джули улыбнулась в ответ и вдруг оцепенела от ужаса. Ей в голову пришла страшная мысль.
– А вдруг полиция найдет этих подонков и они расскажут, откуда у них моя машина?
– Исключено.
– Откуда такая уверенность?
– Можешь не сомневаться. У Мозера дисциплина железная: никакого насилия, никакого кровопролития, поэтому полиция его не трогает.
Джули оглянулась через плечо. Четверть третьего. Времени больше нет. И выбора тоже нет, вдруг поняла она. Сколько бы возражений ни выдвигала ее осторожная и законопослушная натура, на самом деле выбора у нее не было. Она решилась. Она приняла его предложение.
– Я должна вернуться домой. Сид обычно возвращается к трем.
– Без проблем. Пошли. Я только захвачу перчатки.
– Перчатки?
– Ну, ты же не хочешь, чтобы на двери гаража остались мои пальчики? – бросил он уже по пути в спальню.
– А-а, – протянула Джули.
Она поверить не могла, что вот-вот ей предстоит принять участие в самом настоящем преступлении. Ей стало страшно. До сих пор ей ни разу не случалось… ну, хотя бы стянуть четвертак с тарелки церковных пожертвований.
Он вернулся через минуту, на ходу засовывая пару черных вязаных перчаток в карман джинсов.
– Готова?
Джули кивнула и повернулась к дверям. При этом она заметила Джозефину. Спрятавшись за креслом, собачка с довольным видом терзала зажатый между передними лапами журнал. Весь угол комнаты уже был засыпан обрывками глянцевой бумаги с текстом и картинками. Джули вспомнила целую кипу печатных изданий, еще недавно лежавшую возле кресла. Ничего не осталось. Все превратилось в конфетти.
Проследив за ее взглядом, Дебби увидел то же самое.
– Черт бы тебя побрал, Джозефина!
Джозефина подняла головку, поблескивая глазками и виляя хвостиком, – воплощенная невинность, если бы только не бумажные хлопья, с двух сторон свисавшие из ее пасти.
– Подожди минутку, – сказал он со вздохом и, наклонившись, подхватил нарушительницу спокойствия.
Джозефина безропотно дала себя поднять и унести в заднюю часть дома. Помпончик у нее на хвосте продолжал раскачиваться из стороны в сторону.
– Что ты с ней сделал? – не без робости спросила Джули, когда Дебби вернулся без пуделя.
– Запер в ванной. По-моему, там ей нечем особо поживиться.
Он открыл входную дверь и пропустил ее вперед.
Влажная духота на улице показалась Джули на удивление приятной. То ли у Дебби в доме был слишком мощный кондиционер, то ли у нее разыгрались нервы, но ее знобило. Пахнущий жасмином ночной воздух коснулся ее кожи любовной лаской, и она приняла его с благодарностью. Над головой светился узкий серп молодой луны, небо было усеяно мириадами звезд. Хотя в душе у Джули поселилось тошнотворное чувство – смесь обездоленности и страха, – она не могла не признать, что ночь прекрасна.
– Даже если она сжевала твои журналы, все равно ты даже не представляешь, как тебе повезло, что она у тебя есть! Я всегда мечтала о собаке, но Сид и слышать об этом не хочет, – призналась Джули, пока они шли к машине.
– Значит, Сид вовсе не глуп, – проворчал Дебби.
– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Джули. – Джозефина прелесть!
Он только хмыкнул в ответ и отпер для нее дверцу машины. Джули в смятении подумала, что, если бы не одна досадная помеха – его собственные сексуальные предпочтения, – Дебби можно было бы назвать мечтой любой женщины.
Включая саму Джули.
– Я ужасно нервничаю, – сказала она, когда он сел в машину рядом с ней.
Бросив на нее искоса насмешливый взгляд, он завел машину и отъехал от тротуара.
– А что тебя смущает? Боишься обмануть мужа или солгать полиции?
– Не больно-то ты мне помогаешь. На углу он повернул направо.
– Пока ты держишься за свою версию – спала, ничего не слышала, понятия не имею, что стало с машиной, – тебе ничто не грозит. Ни муж, ни полиция ничего тебе не сделают.
– Тебе легко рассуждать, – поморщилась Джули. – Не тебе же придется врать.
– Еще не поздно пойти на попятный.
Джули подумала об этом, взвесила все последствия и содрогнулась.
– Нет, я солгу.
– Прояви характер. Не дрейфь.
Он вывел машину на скоростную дорогу и направился на северо-запад. Здесь светили желтые галогеновые фонари, полностью затмевавшие луну. Несколько машин пронеслось мимо, но их было немного. Было слишком поздно, а может быть, слишком рано для интенсивного движения, обычного для летних месяцев, когда город наводняли бестолковые туристы, понятия не имеющие о том, что удушливо-жаркое, наполненное тучами москитов лето наихудшее время для посещения здешних мест. Тут ее вдруг осенило:
– Эй, послушай! Откуда ты знаешь, куда ехать? Ты же не знаешь, где я живу! Или знаешь?
В полутемном салоне машины его взгляд показался ей непроницаемым.
– Я полагал, что ты живешь в Саммервилле, рядом со своим магазином. Я ошибся?
– Н-нет, ты угадал. Мы живем в Саммервилле.
Ее грызли сомнения. Уж больно непринужденно прозвучал его ответ. А может, показалось? Может, у нее опять приступ паранойи?
«Если тебя действительно преследуют, это не паранойя», – вспомнилась ей известная шутка. При
