войсками во время отступления килрачей после Цереры, давя растерявшегося врага, используя, где возможно, превосходство в силе, но никогда не приходилось проявить нестандартность мышления. Теперь же он выкрикивал в бесстрастный монитор ругательство за ругательством, отчаянно пытаясь придумать хоть что-то толковое.
На ум приходила только одна мысль: отступать. Но, к сожалению, отступать-то им было некуда: к этому времени бои шли уже по всей территории комплекса, а с каждым пройденным метром килрачи становились все более организованными. Да и подобранное ими оружие уменьшало и без того невысокие шансы людей.
— Сэр! — капрал с посеревшим лицом застал своего командира как раз на середине вычурного ругательства. — Мы потеряли связь с первыми двумя уровнями: они уже в здании… Господи!
Совсем недалеко яростно засвистели излучатели. Воздух взорвался от множества криков: огонь велся буквально в упор и не щадил никого. В первый миг растерянности полковнику показалось, что бой идет за дверью, затем он с облегчением понял, что перестрелка завязалась около его рабочего кабинета, в котором он совсем недавно принимал этого сукиного сына Сол.
— Помоги-иии… — отчаянный женский крик, в котором Арбитман распознал голос секретарши Марты, оборвался тягучим посвистом и противным шипением плазмы, нашедшей свою цель. Пленных килрачи брать не собирались!
— Сволочи! — прошептал Арбитман, хватая со стола оружие. — А вы что стоите?! — закричал он на капрала, который с отвисшей челюстью прислушивался к воплям сжигаемых заживо людей и килрачей. — Эти твари не должны прорваться выше, к системам связи и тяжелому вооружению. Быстро организуйте оборону и доложите оперативную обстановку!
Окрик подействовал: капрал вздрогнул, словно от удара, но затравленное выражение если не исчезло, то ушло далеко вглубь его глаз. «Люди всегда рады, если кто-то более умный решит за них проблему выбора!» — самодовольно подумал Арбитман, щелкая предохранителем вейера. — «Так, кольцевой коридор со стороны кабинета перекрыт, вооружение и защита у нас лучше — черта с два они прорвутся…»
В этот самый миг, когда капрал уже поднимал руку, чтобы открыть дверь, вторая такая же, ведущая в комнату отдыха операторов связи, начала плавно открываться. Арбитман с ужасом вспомнил, что коридор- то действительно кольцевой, имеющий, как минимум, пять мест, позволяющий подняться с нижнего этажа!
Как успел отвыкший от суровой солдатской жизни, начинающий полнеть, полковник рыбкой нырнуть под прикрытие массивного темно-синего кресла — он, наверное, не мог бы сказать и сам. Еще в падении он увидел, как воздух прочертили вишнево-алые полосы, пробившие насквозь так ничего и не понявшего капрала, оставившие на двери жирные пятна расплавленного металла. Всем телом грохнувшись об пол, он вскинул над подлокотниками излучатель, и повел дулом справа налево, опустошая обойму. Не ожидавший, что тут будет еще кто—то, килрач неосторожно выступил из-под прикрытия металлической двери, очутившись на пути одного из клубков плазмы.
Огненный лемех пронзил левый бок и часть плеча килрача, отшвыривая его к стене. С грохотом на пол посыпались украшавшие интерьер картины, жалобно хрустнул пластиковый стеллаж с книгами. Так и не издавший ни одного звука килрач грузно осел на пол; во втором дверном проеме появилась пара охранников, явившихся на звук стрельбы.
«Дармоеды!» — хотел выругаться Арбитман, но боль в груди после падения не дала ему произнести ни слова. Сердито покосившись на растерянно топчущихся над телом капрала десантников, полковник похромал к килрачу. И тут его ждало сразу два сюрприза: во-первых, килрач каким-то образом был еще жив, хоть полученные им ранения процентов на сто пятьдесят относились к категории «несовместимых с жизнью». А вторым сюрпризом был черный шар гравигранаты в уцелевшей руке «кота»!
Окруженные обожженной шерстью, залитые кровью губы килрача разомкнулись и до прикованного ужасом к месту полковника донеслись прерывистые, тихие слова на ломаном, но вполне различимом лингвосе:
— Зря вы взяли наших детей! — пальцы килрача дрогнули, освобождая предохранительный тумблер гранаты. Мерцавший над ним красный огонек мигнул в последний раз, меняя цвет на ярко-зеленый. — Зря…
— Ты-ы СУКА!.. — только и успел выдохнуть в глаза умирающего полковник, под нарастающий писк гранаты и стремительно тяжелеющее тело.
А затем в радиусе метров тридцати выплеснувшийся из гравигранаты шквал энергии создал гравитационное поле в сто сорок пять раз превысившее нормальное тяготение Аполлона-2…
Впрочем, смерть полковника Давида Арбитмана, начальника концентрационных лагерей для военнопленных на второй планете системы Аполлон в секторе Фурсан была мгновенной и почти безболезненной — как и для многих, кто оказался на свое несчастье вблизи.
*20*
11:32 — 12:45
Буря нарастала и, словно ее отражение на земле, кровавая мясорубка набирала все новых сил.
Сто сорок килрачей ворвались в транспортный узел у подножья одного из холмов: там несколько сот человек пытались подготовить узел к шторму. Вооруженные камнями и палками килрачи, как стая демонов, набросились на них, наплевав на почти восьмикратное численное преимущество, и на десять-пятнадцать минут весь вокзал превратился в арену бессмысленной, ужасающей бойни. Доведенные до безумия килрачи гибли один за другим, но перед этим успевали отправить на тот свет по пять-шесть человек; некоторые голыми руками рвали человеческие тела на части, в безумии мощными ударами ломали шейные позвонки. Будь у людей оружие мощнее кирок, топоров и ножей, возможно, им и удалось бы отстоять вокзал, а так к исходу двадцатой минуты внутри здания осталось несколько сотен трупов или покалеченных людей и килрачей; оставшиеся семь «котов» лишь мельком оглядели все вокруг и пошли дальше…
Тринадцать килрачей с трофейными вейерами больше тридцати минут прицельным огнем блокировали широкую дорогу из города, пока их сородичи взламывали оборону из трех дотов и легковооруженной бригады пехоты севернее. В конце концов, на подмогу людям из города выползли два танка. До килрачей добрался только один: во второй угодило сразу три ракеты. Вспышка взрыва осветила и расправу, учиненную первым танком над килрачами, и безнадежно опаздывающие человеческие отряды: этих самых тридцати минут более чем хватило, чтобы завалить своим трупами подходы к дотам, но зайти в «мертвую зону». Не больше пары десятков смогли проникнуть внутрь укреплений, и тогда тяжелые орудия приближающихся людей выплюнули косматые шары сконцентрированной плазмы. Словно расплатанные головы шары описали изящные дуги и рухнули на захваченные огневые точки, затопив на десятки квадратных метров вокруг все ослепительным огнем, в котором плавилась даже многометровой толщины броня дотов…
Семнадцать килрачей незаметно пробрались в тыл упорно держащейся в каком—то доме бригады местного гарнизона. Бой был коротким и неравным: под струями плазмы килрачи гибли один за другим, но зато отвлекшиеся от обороны люди прозевали решительный натиск трех сотен «котов»…
Молодой килрач, с оторванной случайным выстрелом у предплечья рукой, откуда тугими струями хлестала кровь, успел добежать до неторопливо ползущего танка. Наводчики, посчитав его неопасным, дали залп по штурмующим склон холма. Килрач же великолепным прыжком перемахнул отделявшие его от танка метры и, падая на броню, активировал термодетонатор…
Один из крупнейших отрядов под перекрестным огнем рвался к вершине холма. Семьсот килрачей без следа колебаний или неуверенности бежали навстречу истребительному урагану огня и плазмы — и гибли. Гибли десятками, сотнями, умирали молча и со страшными криками, но по их трупам шли все новые и новые. До вершины добралось всего ничего — шесть или семь десятков, немедля завязавшие бой с расчетами излучателей и бросившимся на перехват солдатами. А снизу подтягивались килрачи, и уже не было ни сил, ни средств, чтобы организовать подобный удар.
А внизу, зажатый между холмами, лежал город, на улицах которого вольно играла паника.
А в небесах сталкивалось циклоны и первые капли назревающего ливня уже рвались вниз, тщетно стараясь остудить кипевшую на земле ярость, утихомирить, успокоить. Гигантские молнии в километры длиной протягивались на полнеба; бил молот грома; ураганный ветер срывал ветви с деревьев,
