людей, которых философы называют невеждами, поверила Гомеру, Гесиоду и прочим слагателям басен, признала законом их измышления, полагает, что существует под землей некое место — глубокий Аид, что он велик и обширен, и мраком покрыт, и солнца не видит, и не знаю уже, как они думают, откуда берется там свет, чтобы можно было все-таки разглядеть подробно все в нем находящееся. Царствует же над этой бездной брат Зевса, прозванный Плутоном… Итак, по их словам, Плутон и Персефона царствуют и высшую власть имеют над всеми усопшими. Им помогает, разделяя с ними долг правления, целая толпа всяких Эринний, Пеней и Страхов… Наместниками, правителями и судьями поставлены двое: Минос и Радамант… Людей добрых, справедливых, в добродетели проведших жизнь, когда их наберется значительное число, они отправляют как бы в колонию — на Елисейские поля, чтобы они там вели самую приятную жизнь. (…) Люди же средней жизни… бродят по лугу, в бестелесные обратившись тени, неосязаемые, как дым» (
Человек умирал, и его ждало подземное царство мертвых. Бог Гермес брал за руку душу умершего и вел ее к реке или озеру Стикс, или Ахеронт. Перевозчик Харон переправлял на своей лодке на другой берег души усопших, попадавшие таким образом в царство теней. Харону полагалось заплатить за его услугу один обол, и этот обол заранее вкладывали умершему в рот. О том, как происходило это последнее путешествие, рассказывает в своей комедии «Лягушки» Аристофан: Дионис и его раб отправляются в царство Аида, раб вынужден обежать подземное озеро кругом, Диониса же Харон берет в свою лодку, перевозит на другой берег и требует платы: «Возьми обол!» — отвечает Дионис (Аристофан. Лягушки, 67–68). Обычай вкладывать умершему в рот монету очень древний и входит в систему так называемого права мертвых, неписаного, но традиционно соблюдавшегося и обязательного для всех. Согласно менее распространенной версии, этот обол первоначально предназначался не для уплаты Харону за перевоз, а служил символом той суммы денег, которая считалась необходимой покойному в загробном царстве.
Миф о Хароне и оболе, который надо заплатить перевозчику, Лукиан комментирует на свой лад: люди, вкладывая усопшему в рот обол, даже не задумываются о том, какая именно монета имеет хождение в подземном царстве Аида — аттический ли обол, или македонский, или эгинский. Да и не лучше ли было бы вообще не давать умершему никаких денег? Тогда Харон отказался бы перевезти его тень через Стикс и тому ничего не оставалось бы, как вернуться в царство живых (
Принесение погребальных жертв
Греки веровали также, что у ворот царства мертвых сидит на страже трехглавый пес Кербер, отличающийся весьма грозным нравом. По словам Лукиана, полным иронии, пес этот приветлив к входящим и набрасывается только на тех, кто попытается сбежать из подземелья. Но греки не особенно рассчитывали на «приветливость» Кербера к приходящим душам и потому, чтобы умилостивить грозного пса, вкладывали в руку умершего медовую лепешку.
У греков были приняты две формы погребального обряда: закапывание тела в землю или сожжение его на костре, после чего прах укладывали в урну, которую либо закапывали, либо помещали в гробницу. Лукиан упоминает о том, что сами церемонии, связанные с похоронами, — плач, причитания и т. п. — общи для всех народов: «Далее, при самом погребении, происходит разделение в соответствии с племенными обычаями: эллин сжигает покойника, перс закапывает в землю, индус прозрачной одевает оболочкой, скиф пожирает…» (Там же, 21). Лукиан говорит здесь о греках — своих современниках (II в. н. э.). Между тем обычаи менялись: в крито-микенский период тела умерших хоронили в земле. В эпосе Гомера павших героев сжигают на погребальных кострах, но это может объясняться условиями войны, ведь греки находились тогда на чужой земле, осаждая Трою. В дальнейшем сосуществовали обе формы, а если не было возможности ни закопать труп, ни сжечь его, то для того, чтобы душа умершего не блуждала неприкаянно, а имела право войти в царство теней, достаточно было хотя бы символического погребения: тело просто забрасывали землей. Так, Антигона у Софокла была признана виновной в том, что вопреки запрету царя Креонта «похоронила брата»; между тем она совершила лишь символическое погребение, «сухой посыпав пылью по обряду» (
С давних пор принято было оставлять умершему все, что ему было дорого или в чем он мог нуждаться в загробной жизни: мужчинам клали в гроб оружие, женщинам — драгоценные украшения. Убивали и животных: коней, собак, а в эпоху, описанную Гомером, — даже людей. Много веков спустя обличитель Лукиан дает волю негодованию: «Ведь сколько было людей, которые и коней, и наложниц, а иные даже виночерпиев закалывали на похоронах, одежды и другие украшения сжигали или зарывали вместе с покойниками, как будто мертвые смогут воспользоваться и насладиться всем этим» (
Однако тысячей лет раньше к погребальным обрядам, как и ко многому другому, эллины относились очень серьезно, совершая завещанный предками ритуал со всей тщательностью. О том, как это происходило, мы узнаем благодаря Гомеру, который в «Илиаде» подробно рассказывает о погребении Патрокла, друга Ахилла.
Приготовления начинались с того, что греки по обычаю того времени складывали большой погребальный костер:
