утреннюю газету.
Статью дали на первой полосе. Вместе с фотоснимком. Обгорелые развалины до пожара были домом. Заголовок гласил:
«ЗАГАДОЧНЫЙ ВЗРЫВ И ПОЖАР УНИЧТОЖИЛИ ДОМ И ТИПОГРАФИЮ НА МИЧИГАН-АВЕНЮ».
Еще не прочтя первой строчки, я догадался, о чем пойдет речь в статье. Прошлой ночью после полуночи раздались два мощных взрыва, от которых в домах, расположенных в трех соседних кварталах, вылетели стекла. В последовавшем пожаре полностью сгорели типография «Марк Эс принтинг компания, штаб-квартира НАБА и сорок автомашин, находившихся на примыкающей к зданию стоянке. Все попытки найти Марка Симпсона, президента НАБА, которому принадлежали и типография, и сгоревшие автомашины, не увенчались успехом. Репортер позвонил мистеру Симпсону домой, где его уведомили, что тот в отъезде и в данный момент связаться с ним не представляется возможным. Полиция и пожарная охрана ведут расследование, пытаясь установить, не было ли поджога. К счастью, ни в здании, ни на автостоянке никого в ту ночь не было, так что обошлось без человеческих жертв.
Новость эта не принесла мне успокоения. Я даже подумал, не перестарались ли те, с кем переговорил дядя Джек. Но я отогнал от себя эту мысль. Уж кто-кто, а дядя Джек знал, с какого конца подходить к таким делам.
Однако с каждым часом нервозность моя возрастала.
Я поднялся в свою комнату, попытался уснуть, но не смог даже сомкнуть глаз. Пришлось вернуться вниз.
Включил телевизор. Шла трансляция футбольного матча. Но я не следил за перипетиями игры, лишь тупо смотрел на экран, выкуривая сигарету за сигаретой. Наконец выключил телевизор, вновь поднялся наверх, улегся на кровать и уставился в потолок, положив руки под голову.
Я услышал, как открылась дверь, но не повернул головы. Отец подошел к кровати. Я молчал.
— Тебе нельзя так нервничать.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Давай я сделаю тебе укол, и ты поспишь.
— Нет.
— Тогда прими пару таблеток. Они успокоят тебя.
— Я хочу побыть один, папа.
Он повернулся и направился к двери. Я сел, спустил ноги на пол.
— Папа!
Он повернулся.
— Извини, папа.
Он кивнул.
— Я понимаю, Анджело, — и вышел из комнаты.
За обедом я лишь поковырялся в тарелке, а затем поднялся к себе.
В восемь тридцать я спустился вниз, устроился в гостиной. Из библиотеки долетали звуки телешоу. Без четверти девять зазвонил телефон. Я схватил трубку.
Звонил Дональд — слуга, камердинер, помощник Номера Один.
— Мистер Перино?
— Да, — я ожидал услышать не его голос.
— Мистер Хардеман попросил узнать у вас, сможете ли вы присутствовать на совещании держателей акций и заседании совета директоров, намеченных на завтра.
— Смогу, — коротко ответил я.
— Благодарю, я ему передам. Спокойной ночи, — чувствовалось, что он уже собрался положить трубку.
— Одну минуту! — остановил я его. — Могу я поговорить с мистером Хардеманом?
— К сожалению, нет, сэр. Мистер Хардеман уже спит.
Нам пришлось сделать остановку в Пенсаколе, и мы только что прибыли. Мистер Хардеман очень устал и сразу же лег спать.
— Хорошо, Дональд. Благодарю, — я опустил трубку на рычаг, недоумевая, как старику такое удается. Я бы уж точно не заснул.
Но тут я вспомнил где-то прочитанные строки о том, что генерал Грант перед каждой большой битвой обязательно спал часок-другой. Виски и сон, считал он, придавали ему сил.
Спать я не мог, но мысль насчет виски мне понравилась. Я посмотрел на часы — без пяти девять, и двинулся к бару.
Ровно в девять, когда я наливал себе второй стаканчик, в дверь позвонили. Джанно пошел открывать, но я опередил его.
На пороге стоял мужчина в пальто с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шляпе, так что лица его я разглядеть не мог.
— Мистер Анджело Перино? — спросил незнакомец.
— Да.
— Это вам, — он сунул мне в руки большой конверт из плотной бумаги. — Передайте судье наши наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, — но он уже сбегал по ступеням и нырнул в открытую дверцу автомобиля, стоявшего на подъездной дорожке с работающим мотором.
Автомобиль рванул с места до того, как дверца захлопнулась.
Я закрыл дверь, вернулся в гостиную, снял резинку, перетягивающую конверт. В нем оказались две папки.
Я уселся на диван. Раскрыл первую. Письмо, которое я просил добыть из сейфа Лорена. Я быстро прочитал его.
Слово в слово как и говорила Бобби. Закрыл первую папку и перешел ко второй.
В ней было все, о чем я мог только мечтать, и даже больше. Фамилии, даты, места встреч. Даже фотокопии получаемых им чеков. Симпсон, похоже, был фанатиком учета. А может, в будущем намеревался шантажировать Лорена. Последнее, пожалуй, больше соответствовало действительности.
Внезапно я поднял голову. Все стояли в гостиной, озабоченно глядя на меня. Папа, мама, Синди. Даже Джанно, притулившийся у дверного косяка.
— Ты получил то, что хотел? — спросил папа.
Я широко улыбнулся. Тревога разом оставила меня. Я подпрыгнул, поцеловал папу, Синди, закружил маму по комнате.
— Эй, папа! — я повернулся к нему. — Кто говорит, что дедушка не приглядывает за нами?
Мама перекрестилась.
— Он на небесах, среди ангелов, — промолвила она. — И никогда не бросит своих детей.
Глава 11
С перетянутыми ребрами я не мог вести машину, поэтому Синди привезла меня в половине девятого к административному корпусу.
— Мне приехать за тобой? — спросила она.
Морщась, я вылез из кабины. Не так-то легко сгибаться пополам с двумя сломанными ребрами.
— Нет, возвращайся в отель. Я поймаю такси и заеду за тобой перед обедом.
— Отлично, — она улыбнулась, и «мазерати» отвалил от тротуара.
Секретарша еще не пришла, что вполне меня устроило. На ее машинке я отпечатал несколько строк и уже вынимал лист из каретки, когда без десяти девять она открыла дверь приемной.
— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете? Лучше?
— Гораздо лучше, — я расписался на листе, сложил его вчетверо, убрал во внутренний карман пиджака.
