всю свою благодарность. И тут же, застыдившись, отвернул голову: ему показалось, что у него на глазах выступили слезы.
Гуро ласково погладил юношу по плечу:
— Ничего, ничего, паренек. Это часто так бывает; после острых переживаний нервы человека не выдерживают. Тебе просто нужно будет отдохнуть. Но как ты сюда попал?
Путаясь, Василий коротко рассказал обо всем. Гуро молча слушал, покачивая по привычке головой. Глаза его рассеянно следили за камнями в стенах и потолке пещеры, все время вспыхивавшими голубым сиянием, светившимися, угасавшими при паузах в рассказе Василия — и вновь изливавшими из себя свет, особенно яркий тогда, когда Василий повышал голос.
— Действительно, — сказал, наконец, охотник, — серьезное приключение. Разумеется, все это произошло потому, что ты забыл о своем передатчике. Если бы ты сразу известил нас по радио, что упал в яму, — разве же мы не вытащили бы тебя?.. Кстати сказать, вот он, твой передатчик, — показал он себе за спину. — Узнаешь?
— Где ж вы его нашли? — искренно удивился Василий.
— Возле того хода, которым я пошел. Я взял его с собой, чтоб держать связь с ракетой.
— Все равно вы не получите ответа. Ведь передатчик ракеты испорчен, — заметил Василий.
— Испорчен, но не вполне. Он может подавать позывы, которые мы с тобою будем слышать, как короткий резкий хрип. Я так и условился с Соколом, что он будет отвечать мне такими позывами на каждое мое уведомление. Как видишь, все-таки связь, — усмехнулся Гуро.
— Факт, — радостно согласился и Василий.
Гуро повернул выключатель радиоаппарата и громко, четко произнес:
— Товарищи! Спешу порадовать вас. Со мной Василий, живой и здоровехонький. Все в порядке. Двигаемся домой. Сокол, прошу подтвердить, что вы меня слышали. Жду.
Оба — и Гуро и Василий — напряженно ожидали ответа: этого самого хрипа. Прошли секунды… тишина. Не было слышно ни одного сигнала. Василий растерянно посмотрел на Гуро:
— Может быть, они не слышат?
— Не может быть, — резко ответил Гуро. — Выходя, я сам включил приемник и громкоговоритель. Каждое мое слово доносится туда, в центральную каюту ракеты. Ну-ка, повторю еще раз.
Он так же четко произнес то же самое, что и раньше.
И опять проходили секунды и минуты. Передатчик ракеты молчал.
— Что-то случилось, — неуверенно произнес Василий. Гуро молчал, прислушиваясь. Он еще ждал. Наконец, он резко поднялся. Лицо его было хмуро и напряжено. Вслед за ним поднялся и Василий.
Гуро молча смотрел в пещеру. В голубоватой полутьме было все-таки видно, что чудовище уже не корчилось. Оно лежало совсем неподвижно. Только в одном уголке пещеры что-то шевелилось: оттуда доносилось тонкое повизгивание.
Гуро задумался. Наконец, он сказал:
— Ну-ка, мальчуган мой, свети своим прожектором туда.
— Куда? — не понял сразу Василий.
— Туда, на тех маленьких страшилищ. Ведь через некоторое время из них выйдут точно такие же чудовища, как и их мать, — указал Гуро рукой на мертвое чудище. — И привычки у них будут такие же самые. Еще чего доброго, придут атаковать наш корабль.
— Это еще не скоро будет. Они маленькие…
— А разве ты знаешь, сколько времени мы здесь пробудем? Свети, паренек, да внимательнее.
Василий направил прожектор в глубь пещеры. Его яркий луч быстро нашел мохнатых тварей, ползавших теперь вдоль стен, перепуганных взрывом.
Охотник привычным движением вскинул винтовку к плечу. Почти не целясь, он раз за разом нажимал на спуск своей автоматической винтовки. Выстрелы раздавались один за другим. И каждый раз после очередного выстрела одна из тварей оставалась недвижимой.
Василий молча смотрел на мастерскую работу Гуро. Ни одного промаха — и почти не целясь. Но одна мысль не покидала его: почему молчит передатчик ракеты? Почему никто не ответил на их вызовы? Может быть, передатчик еще больше испортился? Это было бы наилучшим, самым желательным случаем. Но едва ли такой знаток дела, как Николай Петрович, не наладил бы его… Значит, что-то случилось… И опять Василий почувствовал свою провинность. Если бы не он с его приключениями, если бы не его неосторожность и легкомыслие, из-за которых он забыл немедленно после падения связаться по радио с товарищами и известить их обо всем, — ничего бы тогда не произошло, Гуро не был бы вынужден разыскивать его… и не пришлось бы теперь думать о какой-то новой опасности… Василий и Гуро были бы вместе с товарищами… ах, как скверно все это получилось!
Когда охотник, убедившись, что в пещере не осталось ни одного живого маленького или большого чудища, повернулся к Василию, юноша спросил у него несмело:
— Что… что там случилось с товарищами, как вы думаете?
Охотник аккуратно вновь зарядил магазин винтовки: одним из его постоянных правил было — никогда, двигаясь в путь, не оставлять винтовку без полного количества зарядов. Затем, не отвечая Василию, он еще раз включил передатчик, сказал несколько слов в микрофон и прислушался: тишина… едва слышное потрескивание атмосферических разрядов — и больше ничего…
Гуро выключил передатчик, положил руку на плечо Василию и серьезно посмотрел на него:
— Мальчуган мой, — сказал он взволнованным голосом. — Мальчуган мой, я ничего еще не знаю. Когда я выходил из ракеты, Николай Петрович и Вадим были в каюте. Я уверен, что внутри ракеты им ничто не могло бы угрожать. Выходить они словно бы тоже не собирались. Но — если передатчик с корабля не отвечает, это значит…
— Их нет на корабле?
— Это единственное объяснение. Давай думать так: они вышли из ракеты и еще не успели вернуться назад. Вот и все.
— Но у них же только один скафандр.
— Значит, кто-то вышел без скафандра.
— Но Николай Петрович сказал, что без скафандра на поверхности Венеры можно пробыть не больше пятнадцати минут. А мы тут гораздо дольше…
Василий со страхом смотрел на охотника, заметив, как сразу посерьезнело его лицо.
— Идем, паренек, — сказал решительно Гуро. — Наши догадки все равно ничему не помогут. Кто знает, что ожидает нас там…
Выразительный взмах руки, направленный вверх, закончил его мысль.
Василий повернулся, чтобы идти, но внезапно вскрикнул от боли.
— Что такое? — оглянулся Гуро.
— Не знаю… мне жжет бедро и бок… — простонал Василий.
— Где?
Василий показал на левое бедро.
— Ты ушибся?
— Нет.
— Вспомни, может быть во время падения?
— Нет… оно не болело тогда…
Гуро задумался. Ловкими руками он ощупал всю ногу юноши, проверил, свободно ли она сгибается в суставах. Василий подавил стон, закусил губу: что-то жгло его как огнем, когда рука охотника дотрагивалась до бедра.
— Внутри ноги ничего… ничего не болит, товарищ Гуро, — пояснил он. — Болит только снаружи, на коже…
— Странно… что ж с тобой делать?.. Ведь я не могу осмотреть твою ногу, она в скафандре… — Гуро все еще обдумывал. И вот он вспомнил что-то:
— Слушай, юноша, которую ногу укусил тебе тот клещ: помнишь, в ракете? Не левую?
— Левую. Вот здесь, — показал Василий немного выше колена.
— Гм… а теперь болит бедро и бок?
