тяжести, — низ всегда будет там, где ноги человека, других показателей нет. И все же — удивительно!
Он лежал в воздухе вполне свободно, не делая ни одного движения и ни на что не опираясь. Ракета как бы остановилась и замерла — ни одной вибрации, ни одного колебания. Тишина и покой.
Николай Петрович впервые весело усмехнулся. Пульт управления все же таким манером висел над ним. Это было смешно. Одной рукой Рындин дотронулся до сигнальной кнопки. И тотчас раздался звонок. А вместе с этим пульт качнулся и отплыл в сторону. Собственно, это отплыл в сторону сам Николай Петрович, но казалось, что двигался пульт, a не Рындин.
Начальник экспедиции посмотрел в окна рубки. За ними была ночь — черная глубокая ночь, бархатное одеяло которой было осыпано блестящими искрами сияющих звезд. Космос! Вселенная!..
Николай Петрович еще раз усмехнулся и громко произнес:
— Можно вылезать из гамаков, товарищи! Все в порядке. Вы ничего не весите, друзья мои. Приветствую вас по случаю прибытия в невесомый мир! Мы — в междупланетном пространстве!
ЖИЗНЬ БЕЗ ВЕСА
Короткая пауза. Лишь после нее Николай Петрович услышал слегка удивленный голос Бориса Гуро, отвечавшего ему;
— Не так-то легко вылезти из гамака. Он будто взбесился, Николай Петрович. Подбросил меня вверх и застыл в таком положении.
— Сейчас, сейчас я помогу вам! — откликнулся Рындин.
Бросив еще один взгляд на измерительные приборы, Николай Петрович начал передвигаться к центральной каюте. Он взялся одной рукой за петлю в стене навигаторской рубки, подтянулся к ней. Другой рукой схватился за следующую петлю, — петли шли вдоль всех стен, — и снова подтянулся, ни на миг не выпуская второй петли, пока подплывал к ней в воздухе так, что мог схватить первой рукою третью петлю. Это очень напоминало движения пловца, который плывет вдоль берега, придерживаясь руками за камни.
Подтянувшись к дверям, Рындин выпустил из рук петлю и сделал руками закругленное движение. Этого было достаточно. Николай Петрович медленно выплыл на средину центральной каюты и остановился, слегка покачиваясь в воздухе. Ноги его не опирались ни на что, он словно лежал в густом, вязком воздухе.
— А это даже красиво, Николай Петрович, — отозвался заинтересованный Гуро. Он лежал еще в гамаке. Собственно, казалось, что гамак вытолкнул его из себя, неестественно выгнувшись вверх и держа большое тело Гуро на своем горбу. Николай Петрович, увидев это, усмехнулся:
— Вполне понятно. Так же точно и меня вытолкнуло кресло. Ну, довольно, выплывайте сюда все!
Первый попробовал вылезти из гамака Гуро. Он что было силы оттолкнулся от гамака; резиновые амортизаторы, в свою очередь, оттолкнули его от себя. Гуро вылетел как пуля. Он пролетел через всю каюту и гулко ударился о противоположную стену.
— Ой! — прозвучал его голос.
— Да за петли держитесь, за петли! — крикнул Рындин, едва удерживая смех.
Но было поздно. Гуро, ударившись об стену, уже отлетел от нее назад. Он шатнулся обратно как маятник. Всегда спокойное, его лицо на этот раз было очень раздраженным. Резким движением Гуро схватился за край гамака и остановился, колыхаясь, как челнок на волнах. Вадим Сокол смеялся во весь голос.
— Ой не могу!.. Ой, какая красивая картина!.. Знаменитый путешественник, прославленный своей опытностью, шатается во все стороны и не может найти равновесия!..
— Ладно, ладно, — хмуро пробормотал Гуро. — Вылезайте, уважаемый товарищ, посмотрим, как это выйдет у вас.
Однако, вопреки всем его чаяниям, Сокол легко оставил гамак и остановился возле него. Он использовал опыт Гуро и не повторил его ошибок. Движения Вадима были осторожны и медленны.
— Ничего, ничего, — спокойно сказал Рындин, — все это произошло лишь по первоначалу. Вот увидите — сразу же привыкнете, Борис. Главное — медленность и плавность движений.
Он протянул руку и взялся за деревянный стояк, который соединял пол и потолок каюты. Легко подтянувшись к нему, Рындин очутился у стены. Вдоль нее, как и вдоль других стен, сделаны были деревянные перила. Держась за них, было очень легко продвигаться в желаемом направлении.
— Как видите, совсем не трудно. Теперь, друзья мои, прошу вас приготовить закусить. Такое торжественное событие, как утрата веса, следует отпраздновать. Я на минутку зайду в навигаторскую, а вы тут сделайте все, что нужно.
Продвигаясь вдоль перил, Николай Петрович скрылся за дверями. Борис Гуро посмотрел на Сокола:
— Ну, давайте упражняться…
Делая неуверенные движения, он приблизился к одной из стен. Теперь он убедился, как тщательно сконструировал все детали оборудования Рындин. Деревянные перила, ременные петли, металлические ручки — все это давало возможность легко передвигаться в желаемом направлении.
Чтоб проверить себя, Гуро попробовал выпустить перила и стать на ноги. Сразу же он почувствовал, что каюта медленно поворачивается вокруг него. Она покачнулась в одну сторону, на минутку остановилась, покачнулась в другую. Это раздражало. Ведь Гуро хорошо знал, что это — лишь своеобразный обман чувств. В действительности качался он сам. Но, даже понимая это, он не мог, честно говоря, определить такую мелочь, где на самом деле был верх, а где низ. Казалось, не было ничего… ни верха, ни низа. Все перепуталось.
Гуро снова схватился за перила. Казалось, он шел вертикально. Но вместо пола под ногами Бориса была стена…
— Чертово колесо какое-то, — выругался он. — Вадим, вам придется сложить гамаки одному, вы ближе к ним.
— Ладно.
Сокол, который до этого внимательно наблюдал все движения Бориса, по-видимому, делал на основе его опыта выводы для себя. Не выпуская перил из левой руки, он нажал правой рукой кнопку в стене. Сразу оба гамака подпрыгнули вверх. Сложная система тросов и амортизаторов подтянула их и прижала к потолку каюты. Стало просторнее.
Тем временем Гуро готовил закуску. Вся обстановка каюты была механизирована и автоматизирована. От легкого поворота рукоятки часть стены каюты беззвучно упала на рычагах вниз, превратившись в небольшой стол. В отверстии стены появился буфет, где на полках стояли бутылки странной формы, коробки и банки с консервами. Пружинные кольца на столе держали приборы — тарелки и чашки своеобразной формы. Таким же образом специальное приспособление прижимало вилки и ножи. Ложек не было вовсе.
Гуро достал из буфета две миски, поставил их в пружинные кольца на столе. Критическим взглядом он осмотрел стол.
— Как будто все в порядке. Как вам кажется, Вадим?
— Приятная картина. В особенности — для меня, потому что мне что-то очень хочется есть.
— Только вот как-то непривычно, что нет стульев… — добавил Гуро. Но веселый голос успокоил его:
— Поверьте, Борис, что воздух будет для вас самым мягким стулом. Садимся, друзья мои, садимся за стол!
Это была удивительная, невиданная картина. С трех сторон стола в воздухе сидели трое путешественников по вселенной. Правда, их позы нельзя было вполне признать за позы людей, которые
