Замок решил, что перестановок достаточно и не стал надо мною издеваться, гоняя вверх-вниз по этажам.
Что еще не могло не радовать: обстановка в комнате практически не изменилась. Так. Что мне сейчас нужно? Ллевеллин же говорил, что Замок подстраивается под Хозяйку?
Итак. Если не углубляться во всякие там интимные подробности, то все, что мне нужно, это брюки, рубашка, ну и, наверно, какая-нибудь нормальная обувь с каблуком не менее пяти сантиметров. А то я с этими тапочками забодалась. Вот, что значит дитя цивилизации. Уже без шпилек жизнь не представляю!
Я уверенным направилась к шкафу, распахнула дверцу. И поняла состояние Ллевеллина при виде моей мини-юбки. Шкафчик, еще с утра пребывавший в состоянии «люди добрые, мы сами не местные, помогите кто чем можете» был полон одежды. Нет, честно, я бы спокойно пережила, что там находятся джинсы, свитера и «казаки», но вещи-то, судя по всему, были стилизованы век так под пятнадцатый-шестнадцатый. Ну, или чуть позднее.
Я осторожно потянула из стопки одежду невнятно-коричнего цвета. Под ноги мне упало нечто длинное, со стоячим воротником, узкое вверху и расходящееся примерно от пояса юбкой солнцем. ЧТО ЭТО ТАКОЕ??? «
Угу. Гаун, значит. А что тут нам вместо брюк предлагают?
Порывшись в стопке, я нащупала что-то напоминающее то ли рукав, то ли штанину, потянула к себе.
Взору моему предстал длинный-предлинный чулок. На подвязке. И как они мне предлагают это носить?! Там же еще, если верить различным — советским и не очень — кинофильмам, какие-то панталоны прилагаются. Или они позже появились?
В любом случае, я это одевать не буду, и они меня не заставят!
Да, но в этой юбке я отсюда не уеду. Впрочем, как и в этих, как их там, гаунах!
И что тогда делать? Попробовать сшить что-нибудь человеческое? Да уж! С моим полным отсутствием навыков швеи-мотористки шить себе порядочный костюм я буду до появления новой Хозяйки.
Может, попробовать пообщаться с Замком?
Как я уже поняла, громкие вопли о том, что мне что-то нужно здесь не катят. Может, попробовать как-нибудь по-другому? Ну, например, следующее.
Обнаружив на полу возле арфы случайно оказавшийся там (ну да, будем считать, что я поверила) кинжал, я сделал на, и без того короткой, юбке разрез до… ну, грубо говоря, чуть ли не до пояса и, бросив на пол вышитую подушечку с дивана, уселась на нее, скрестив ноги и прикрыв глаза. Все! Не беспокоить! Впадаем в эту, как ее… Да не прострацию — нирвану!
Как там правильные мантры звучат. «Вломммммммм».
Кто сказал «бородатый анекдот»? Хозяйка я здесь или куда?!
Мантры ни к чему не привели. Нормальная одежда в шкафу так и не появилась, хотя я честно пыталась минуты три.
Мрачно вздохнув, я встала на ноги, и, швырнув подушку обратно на диван, принялась отряхивать пыль со штанов.
Стоп! Кажется, здесь кто-то тормозит, и, надеюсь, это не я.
За небольшой дверкой в дальнем углу обнаружилось зеркало. Минут пятнадцать крутилась, рассматривая собственное отражение, и, наконец, пришла к неутешительному выводу, что могло быть и лучше. Брюки до колена какого-то странного мышастого цвета. Кожаный пояс с огромной, в два моих кулака, бляшкой. Голенища у сапогов настолько широкие, что хоть лентами их подвязывай. Единственное, что порадовало — рубашка. Кружевная — из тонкой, легкой, но не особо просвечивающейся ткани. Украшена она была брошью-камеей с крошечным замком.
Ллевеллин от моего наряда был в шоке. Он краснел, бледнел, закатывал глаза и сверлил взглядом землю, наотрез отказываясь поднять на меня глаза. Мне пришлось минут двадцать улыбаться ему, наивно хлопать глазками и вообще изображать из себя дурочку. Благо, папа всегда говорил, что тут мне и притворяться не надо. И лишь к исходу этих самых двадцати минут мне, наконец, удалось выбить из Рыцаря честное и откровенное признание, что женщинам «не положено ходить в мужских платьях». Прелестно!
Задумчиво почесав голову, я не придумала ничего лучше, как сообщить:
— Я здесь Хозяйка? Хозяйка. А раз так, буду ходить в том, в чем мне нравится! Вопросы есть?
— Нет, — печально выдохнул Рыцарь, а я вдруг почувствовала себя последней сволочью.
Ну вот за что мне это, а? Я что, гадость ему какую сказала? Нет! Веду себя тихо и скромно, прям как ангел во плоти, а в итоге… Ну вот что меня так совесть грызет?! Кому я какую гадость в этой жизни сделала? Про выдавленный в Славкины ботинки тюбик «Момента» вспоминать не будем! И вообще, он сам во всем виноват.
Ладно. Забыли. Тут встает другой вопрос. Как мне попасть в седло? Тем более, что оба коня, про которых все благополучно забыли, тихонько слиняли куда-то далеко и надолго — лишь хвосты, переплетенные алыми ленточками, мелькнули в дверях конюшни.
ГЛАВА 8
ДОН КЕХАНА ИЗ ЛАМАНЧИ
Очередная попытка забраться в седло оказалась удачнее. По крайней мере новых телесных повреждений я Ллевеллину не нанесла. Откуда такие канцеляризмы? Ну… Я регулярно смотрю «Улицы набитых фонарей». Или «разбитых», забыла, в общем. Забравшись-таки на спину коню и, гордо замерев, оглядываясь по сторонам. О том, что за луку седла я цеплялась обеими руками, я рассказывать не буду. Я же героиня. Хозяйка, в конце концов! А то потом прочитают далекие потомки мои мемуары и будут над прабабкой хихикать.
Да, Геллочка, самомнение, конечно, у тебя изо всех дырок прет. И вообще от скромности ты не умрешь.
Кошмар начался, когда мой скакун решил, что хорошего понемножку: постояли и хватит, — и медленным шагом направился к воротам. Истерично завизжав, я еще крепче вцепилась в седло.
Ой, ма-а-а-ама-а-а-а! Я же сейчас рухну! Тут же трясет во все стороны!
Конь, которому мой вопль начинающей баньши явно не понравился, удивленно замер и принялся задумчиво трясти головой, соображая, что же это такое визгливое на нем сидит.
Я замолчала.
Конь недоумевающе фыркнул. Сделал шаг.
Я предупреждающе взвизгнула.
Конь остановился.
