смерть была, клетки мозга все отмерли.
— Пока? А потом? — не отставал Рыцарь. Вот надоеда! — Какова будет ваша воля по отношению к этой деревне?
Хоть убейте, не понимаю, к чему он клонит. А еще у меня есть нездоровое подозрение, что, если не спросить его напрямик, фиг он мне ответит.
— Ллевеллин, — вздохнула я, — объясни мне пожалуйста доступным русским языком, чего ты от меня хочешь?
Дрожал неверный огонек свечи, по едва различимым в темноте стенам расползались разжиревшие тени, а Рыцарь все не мог подобрать нужных слов.
Ну и пусть не подбирает. Так и будем сидеть в этом интимном полумраке: Ллевеллин начнет что-то невнятно бормотать на тему «миледи, простите мне мою вину», я буду вздыхать и пытаться разглядеть его зеленые глаза.
Моим мечтаниям сбыться было не суждено: Рыцарь молчал не более мгновения, а потом мрачно заявил:
— Я хочу знать вашу волю, миледи, чтобы исполнить ее, каковой бы она ни была.
У, как все запущено!
Я фыркнула:
— А теперь, пожалуйста, объясни мне, в чем эта самая воля должна заключаться?
Один-единственный свечной огарок был не в силах разогнать темноту в огромной комнате: я с трудом различила, что Рыцарь пожал плечами:
— Например, вы можете приказать уничтожить эту деревню, — спокойно заявил он.
Если бы я не сидела, то точно бы упала:
— Что? Да ты с ума сошел!
— Предыдущая Хозяйка поступила бы именно так.
Чу-у-у-удненько. Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак.
— Ты серьезно?
— Абсолютно, — ровным голосом сообщил Рыцарь. А потом помолчал и добавил: — Согласно сложившимся устоям. Они посягнули на вашу власть, посмев…
Что именно посмели сделать несчастные деревенские жители, он так и не произнес, но я и так поняла.
Уничтожить…
Всю деревню.
И если предыдущая Хозяйка действительно могла так поступить, я, кажется, понимаю, чем были так напуганы местные жители.
Но я же не маньячка какая-то!
Да, но…
Они хотели отравить Ллевеллина! Он чуть не умер! Хотя. Почему чуть?! Они убили его! И значит, все эти горожане должны понести заслуженное наказание!
Я уничтожу их всех! Я развею их прах по ветру! Я…
Гелла, очнись, что за чушь ты несешь? Уничтожишь? Развеешь? И это говоришь ты?
Но. Они причинили боль Левеллину, даже не мне. Рыцарю…
Вот только. Ллевеллин говорит очень уверено, он сможет выполнить приказ. Но смогу ли я смотреть после этого в его глаза? А если, все-таки, я должна это сделать? Что делать, если это моя обязанность? Я же ничего не знаю ни об этом мире, ни о Замке!
— А… что бы ты сделал на моем месте?
На мгновение мне показалось, что на лице Рыцаря заиграли желваки:
— Я не смею указывать вам, миледи.
Я опустила глаза.
Они убили Ллевеллина. Они заслужили смерть! Ради Ллевеллина я готова отомстить. Они пытались отравить…
— Мы уходим, — тихо обронила я.
Они пытались отравить именно потому, что предыдущая Хозяйка отомстила.
Прости, Ллевеллин, возможно из меня выйдет плохая властительница для вашего Замка. Даже ради тебя, ради твоих глаз я не могу обречь на смерть.
Я встала на ноги. И, кажется, в зеленых очах Рыцаря на мгновение промелькнуло что- то похожее на радость.
ГЛАВА 17
НА СЧЕТ «ТРИ» — ПОБЕЖАЛИ!
Честно говоря, я с трудом представляла, как нам удастся сбежать из этой деревушки с неизвестным мне до сих пор названием (нет, ну как-то ж она называется? Другое дело, что мне было просто некогда спросить!), но и оставаться здесь было нельзя. Сегодня они попытались нас отравить, а с утречка, обнаружив, что Рыцарь, как товарищ Ленин, живее всех живых, придумают что-нибудь новенькое. По кирпичу, там, на голову уронят, в речке утопят, с лестницы, в конце концов, столкнут. В общем, определятся, как избавиться от ненужной Хозяйки и приблудного Рыцаря.
Но прежде чем бежать, нужно ж придумать, как выйти из дома, где мы сейчас находимся. Через дверь? Мне почему-то кажется, что это плохая идея: я вот просто вижу (в переносном, естественно, смысле), как вокруг этого намека на особняк стоит толпа с дрекольем и страстно мечтает закончить то, что не доделал яд. Через окно? При условии, что мы находимся на втором этаже? Нашли, блин, Бэтмэна. Тогда как?
Но Ллевеллин, похоже, считал иначе (интересно, у него Черных Плащей в роду не было?). Рыцарь поднял руку со свечой над головой, оглянулся по сторонам, высматривая что- то одному ему известное в золотистом кругу света, отбрасываемом неверным дрожащим огоньком, и, вместо того, чтобы начать спускаться по лестнице, направился к едва заметной двери, расположенной неподалеку.
В комнату, скрывающуюся за дверью, похоже, не заходили очень давно — у меня мгновенно засвербило в носу от пыли. Я оглушительно чихнула, прикрыв глаза и нос ладонями. А когда, наконец, отвела руки от лица, так и замерла ошарашено оглядываясь по сторонам — мы стояли во дворе Замка: гладко отшлифованные, плотно подогнанные булыжники под ногами, серые камни стен, бледный призрачный свет, льющийся откуда-то сверху…
Я перевела потрясенный взгляд на Рыцаря:
— Но… Как?!
Ллевеллин медленно разжал пальцы — свеча растаяла в воздухе, — опустил руку и выдавил слабую улыбку:
— Из Замка можно выйти только через ворота, а вот попасть в него — как угодно, — лицо юноши заливала мертвенная бледность.
Господи, как же ему плохо. Ллевеллинчик, бедненький.
Ведомая его отчаяньем, его болью, шагнула к Рыцарю, осторожно подняла руку, желая коснуться его щеки, провести по ней ладонью.
Парень отшатнулся от меня как от прокаженной:
— Миледи устала? — поспешно выдохнул он. — Не желаете ли отдохнуть?
Я словно натолкнулась на стену.
