на новую фамилию. Перепелкина осталась в прошлом, теперь я была Якубовской. В октябре мне пришлось срочно вылететь в Петербург, так как из дома я получила известие, что мой Леша упал, сильно разбил голову и ему в больнице наложили восемь швов. Я побыла с сыном первые, самые трудные дни и уже привычным маршрутом С. — Петербург — Екатеринбург — Нижний Тагил отправилась к Диме.
Эти долгие месяцы разлуки с сыном были для нас обоих тяжелым испытанием. Конечно, случалось, что мы расставались и раньше. Когда надо мной сгустились тучи и встал вопрос о безопасности ребенка, я не колебалась ни минуты. Леша уехал к моим родителям в Сосновый Бор. Но я каждый выходной могла его навещать. А когда я оказалась в Нижнем Тагиле и между мной и сыном лежали не десятки, а тысячи километров, сама мысль об этом была мучительна. Только один раз Леша побывал в Нижнем Тагиле вместе с моим папой.
Так вышло, что я оказалась в ситуации нелегкого выбора между мужем и ребенком. Я была нужна им обоим, но все-таки Дима нуждался во мне больше. Поэтому я спрятали материнские чувства в дальний уголок своего сердца. Не буду кривить душой. Настал день, когда я поняла, что рядом с Димой меня удерживает не только чувство долга, а нечто большее. Это была любовь.
Визит Караулова
Это было 16 апреля 1998 года. Дима запомнил эту дату, потому что 16 апреля — день рождения его отца. Дима не знал, какой подарок его ждет…
В зоне Диме приходилось нелегко. Дело было даже не в том, что условия содержания осужденных очень далеки от санаторных. В конце концов, в «Крестах» Дима не жаловался. Основная причина заключалась в конфликте с администрацией колонии, спровоцированном заместителем начальника учреждения по оперативной части. У Якубовского не было никакой возможности лично объясниться с начальником зоны.
Итак, был обычный весенний день. В Нижнем Тагиле ещё лежал снег. Солнце уже пробилось за Урал, но все равно держалась холодная погода. Дима был на работе, сколачивал ящики. Зековские ботинки из тонкой кожи не грели, люди спасались шерстяными носками, но это было запрещено. Под одежду поддевались футболки, тренировочные брюки, — сколько получится натянуть. Дима не мог себе позволить этих вольностей, одежда и так была ему впритык.
Вдруг за ним приходят: «Якубовского к хозяину!» Зачем? Дима и предположить не мог. Как был, в грязной рабочей одежде, обсыпанный опилками, он в сопровождении шныря пошел в административный корпус. Поднялись на второй этаж. Дима мимоходом заметил, что секретаря-зека на месте нет. Это было странно. Он почувствовал: что-то происходит.
В огромном кабинете начальника сидел Димин злейший враг — зам по оперативной части. И вдруг — Якубовский не поверил своим глазам — ему навстречу идет Андрей Караулов…
Обнялись, причем Дима в порыве чувств так сдавил своего приятеля, что тот даже крякнул.
Зам дипломатично вышел, чтобы дать друзьям возможность поговорить, а сам сел на место секретаря. Вот почему он предварительно удалил зека, понял Дима, не хотел ронять свой авторитет.
— Какие проблемы? Что надо сделать? — спросил Караулов.
— Постарайся организовать звонок из Москвы, чтобы я мог объясниться с начальником зоны. Знаю, что он неплохой человек. Если мне только дадут возможность попасть к нему на прием, все проблемы будут сняты, — сказал Дима.
Не успел он произнести эти слова, как открылась дверь и вошел начальник. На самом деле, в его планы не входило встречаться с осужденным Якубовским. Он хотел уделить внимание Караулову, договорился с ним на утро, но так вышло, что Андрей приехал в зону намного позже, чем собирался. Не воспользоваться ситуацией было грех, и Дима спросил:
— Александр Львович, что я такого совершил, что не имею права даже поговорить с вами?
— Я вас приму.
— Когда? Назначьте дату и время.
— Послезавтра.
Забегая вперед, скажу, что после этой беседы все проблемы были сняты.
Собираясь на свидание, Караулов зашел в сельпо и купил там разных продуктов: колбасу, сыр, селедку. Целый пакет. Это было настоящее богатство, ведь на зоне жрать хотелось всегда. Но Дима встал в позу:
— Не могу взять. Мне передача по сроку не положена.
— Берите. Я даю вам дополнительную передачу, — сказал зам тоном героя из анекдота, которому покрасили лошадь. «Кто покрасил мою лошадь?» — «Я. Есть вопросы?» — «Нет, что вы, жду, пока высохнет…»
— Ну, как же, — держал марку Дима, — у меня ведь взыскания не сняты!
— Ничего, ничего, берите, — с кислым видом отвечал зам.
И вот с этим пакетом Дима пошел в зону. Его тут же остановили наряд:
— Что у вас?
Дело в том, что носить продукты на территории колонии строжайшим образом запрещено. Даже из столовой нельзя ничего брать.
— Еда, — спокойно сказал Дима.
— Еда?! — Солдаты почуяли криминал. — Откуда?
— Зам по оперчасти угостил.
— Не положено.
— Составьте акт. Заберите. Делайте, что хотите, — отвечал Дима, которого продукты уже не интересовали. Ведь он повидался с Карауловым, вдохнул воздух свободы!
Дежурный по колонии пошел к заму проверять слова Димы, вернулся с подобострастным видом:
— Вам разрешили.
А Караулов, приехав в Москву, ходил к Ковалеву, бывшему министру юстиции, просить за Диму. Ковалев связал Караулова со своим прежним замом, ведавшим местами лишения свободы, и тот позвонил в Екатеринбург: «Не хулиганьте». Екатеринбург, получавший до этого прямо противоположные указания в отношении Якубовского, решил держать нейтралитет. Большего Диме и не требовалось.
Роли меняются
В Канаде, по закону, бракоразводный процесс длится полгода. Мы уже были в Нижнем Тагиле, иногда перезванивались с Мариной. Время шло, но никаких известий о разводе не поступало. А когда миновали шесть месяцев, я поинтересовалась у Марины, не пора ли получить документ о расторжении брака. Она находила массу отговорок типа того, что декабрь — короткий месяц и суд почти не работает. Наступил январь — без изменений. Дима попросил своего брата Сашу, который тоже живет в Канаде, узнать, когда же закончится эта история. Выяснилось, что Марина даже не подавала документы на развод.
Дима оставался женатым человеком, а у нас с ним уже была любовь, мы хотели пожениться. Видимо, как следует поразмыслив, Марина поняла, что поторопилась. Дима не только не умер с горя, но даже полюбил другую женщину. Это, конечно, был сильный удар по самолюбию Марины. Вторая причина проволочки лежала в сфере материальной. Оказалось, что Марина не послушалась Диму и поступила по- своему. Вместо того чтобы положить деньги в банк, она дала их кому-то в долг и, естественно, потеряла. А в конце года, когда в Канаде полагается платить налоги на движимое и недвижимое имущество и Марине нужно было только за дом внести порядка 200 тысяч долларов, ситуация сложилась плачевная…
Стало ясно, что Марина разводиться не намерена. Тогда инициативу проявили мы с Димой. Теперь уже потребовалась Маринина подпись. «Я соглашусь, — заявила она, — но вы мне будете должны 3 миллиона долларов и 7 процентов в год с этой суммы до полной её выплаты». Дима молча все подписал.
Странный сон
…Этот сон я не забуду никогда. Он приснился мне 13 марта, с четверга на пятницу. Будто бы Дима был на даче, а я одна находилась дома. Мне вдруг захотелось сделать ему сюрприз — обрадовать своим неожиданным приездом. Подъезжая к даче, я увидела ярко освещенные окна и — о ужас! — Диму с другой женщиной. Но когда я вошла в дом, он почему-то был один. Я принялась выяснять с ним отношения, то есть вела себя, как большинство женщин в подобной ситуации. Он уверял меня, что в доме никого больше нет. А потом мы оказываемся в аэропорту, похожем на Пулковский, я продолжаю терзать Диму
