Никто не ответил. Я подошел к Гордону и протянул ему руку.
— Привет! Рад тебя видеть.
Он решил подыграть мне. Делая вид, что только что увидел меня, он пожал мою руку.
— Что это ты здесь делаешь? — спросил он. — Я думал, ты еще в Нью-Йорке.
— Я прилетел вчера вечером, — ответил я. — Решил навестить Питера. — Затем повернулся к Ронсону. — Однако не ожидал тебя увидеть здесь, Ларри.
Он пытливо вглядывался мне в лицо, пытаясь определить, что именно я знаю, но у него ничего не вышло.
— После твоего отъезда тут кое-что произошло, но тебя не было, и я решил сам приехать и все за тебя уладить.
Я изобразил на лице заинтересованность.
— Да? А что такое?
— Да нам позвонил Стенли Фарбер, — ответил он, с трудом подыскивая слова, и я понял, что мое появление выбило его из равновесия. — Он сделал нам предложение, чтобы Дэйв занялся производством наших фильмов. За это Фарбер гарантирует их прокат во всех без исключения кинотеатрах западного побережья и плюс дает нам дополнительный займ в миллион долларов.
Впервые с тех пор, как вошел в кабинет, я посмотрел на Дэйва Рота, но продолжал говорить с Ронсоном.
— Я знаю Стенли, — ответил я. — Думаю, что он захочет от нас большего за миллион долларов, одного тепленького местечка для его протеже будет недостаточно.
Слушая Ронсона, я не сводил глаз с лица Дэйва.
— Ну, конечно, взамен нам придется предложить ему акции, никто же не захочет просто так рисковать своими деньгами.
Я медленно кивнул головой. Под моим взглядом лицо Дэйва сделалось белым как мел. Голос Ронсона слегка дрожал, он не мог справиться со своими чувствами.
— Значит, по-твоему, это хорошая мысль? — спросил он.
Я медленно повернул голову и посмотрел на него. Его глаза блестели за толстыми стеклами очков. Он очень смахивал на тигра, выжидающего, когда можно будет напасть на жертву.
— Я не сказал, что, по моему мнению, это хорошая мысль, — произнес я, глядя ему прямо в глаза. — Но мне стоит подумать. Миллион долларов — это куча денег.
Ронсон снова бросился в атаку. Я видел, как ему хочется заручиться моей поддержкой.
— Именно так, Джонни, — с жаром произнес он. — Фаберу нужно ответить немедленно. Он не может долго ждать.
— Как только мы примем его предложение, мы на крючке, — сухо ответил я. — Как я уже сказал, я знаю Стенли, и я знаю, что с деньгами он просто так не расстанется. Дэйв, конечно, смышленый парень. Он может управлять кинотеатрами, но ведь он никогда в жизни не снимал кино. И, при всем моем уважении, скажите, что же будет, если он окажется никуда не годным? Ведь так случалось с другими, может случиться и с ним.
Я посмотрел на Рота. Он был бледен как смерть. Я ободряюще улыбнулся ему.
— Ты уж не обижайся, — сказал я просто. — Но это дело такое, что надо сначала узнать, пойдет оно или нет. Я знаю, что Ларри, конечно, хочет сделать как лучше, но я еще должен подумать. Давайте поговорим об этом завтра.
Этими словами я дал понять Ронсону, что мне плевать на его суждения, а Дэйву — что не считаю его достаточно опытным. Дискуссия была закончена. Краешком глаза я заметил, как Ларри побелел от ярости, но, когда повернулся к нему, он уже взял себя в руки. Я улыбнулся ему.
— Если у тебя есть минутка, Ларри, — сказал я, — мне бы хотелось поговорить с тобой после того, как побреюсь.
Его голос снова звучал спокойно.
— Конечно, Джонни, — сказал он. — Позвони мне, когда вернешься.
Я направился к двери, затем обернулся и посмотрел на них. Все смотрели мне вслед. Гордон, сидевший дальше всех, подмигнул мне, и я улыбнулся.
— Увидимся, — сказал я, закрывая за собой дверь.
Гордон ждал меня, когда я вернулся из парикмахерской. Я чувствовал себя прекрасно. Просто удивительно, что могут сделать с человеком бритье и массаж. Я ухмыльнулся.
— Ну, как дела? Ты что-то неважно выглядишь.
Он разразился ругательствами.
Я добродушно улыбнулся.
— Думаю, что эти эпитеты не относятся к нашему уважаемому председателю Совета директоров?
Лицо Гордона пошло пятнами.
— Какого черта ему не сидится в его вонючем Совете, обязательно надо совать свой длинный нос в дела студии, — заворчал он. — Ничего не умеет, только портит все.
Я подошел к столу, уселся в кресло и взглянул на Гордона.
— Ладно, успокойся. — Я закурил. — Ты просто забыл, что он ни черта не соображает в кино. Ты же знаешь, кто он такой — обыкновенный жадюга, который увидел, что в кино можно быстро заработать деньги. А когда понял, что здесь жизнь не сахар, как ему сначала казалось, то занервничал и сейчас не знает, как ему вернуть свои деньги обратно и выйти из игры.
Увидев, как просто я отношусь ко всему этому, Гордон слегка успокоился и сказал:
— Но ты понял, в чем дело?
— Конечно, понял, — спокойно ответил я. — Что тут не понять. Я и с места не сдвинусь, пусть он себе хоть лоб расшибет. Когда ему наскучит это занятие, он вернется к своему папочке.
Гордон скептически посмотрел на меня.
— Это упрямый ублюдок, — возразил он. — А что, если ему удастся протащить предложение Фарбера?
Я помедлил с ответом.
Если Ронсон будет настаивать, остановить его я не смогу, и тогда мне конец. Возможно, это будет только к лучшему. Я проработал здесь тридцать лет и заработал достаточно денег, чтобы не волноваться о завтрашнем дне. Возможно, это было бы и неплохо — забыть обо всем, но не так просто. Я отдал кинематографу большую часть своей жизни и не собирался распрощаться с ним так просто.
— Ничего у него не получится, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Когда я с ним поговорю, он сбежит от Фарбера как черт от ладана, даже если тот ему предложит весь золотой запас США.
Он направился к двери.
— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в своих действиях, — сказал он и вышел.
Я посмотрел ему вслед. «Надеюсь, что ты тоже», — подумал я.
Зазвонил телефон, и я поднял трубку. Звонила Дорис.
— Где ты был? — спросила она. — Я звонила повсюду, но не могла тебя найти.
— Да заснул здесь в кабинете, — уныло признался я. — От тебя я направился прямо на студию, поэтому никто и не знал, где я. Ну, как Питер?
— Только что ушел доктор. Сейчас папа спит. Доктор говорит, дело идет на поправку.
— Хорошо, — сказал я. — А Эстер?
— Она здесь, рядом со мной, — ответила Дорис. — И хочет поговорить с тобой.
— Передай ей трубку.
Я услышал, как Дорис передала трубку Эстер. Раздался ее голос.
Сначала я был поражен произошедшей в нем переменой. Когда я его слышал в последний раз, он был молодым и звонким. Сейчас в нем звучали усталость и неуверенность, будто Эстер находилась среди незнакомых людей и не знала, как себя вести.
— Джонни? — Это скорее было похоже на вопрос.
— Да, — мягко отозвался я.
