на следующей — еще сто, а теперь ежедневно они получали более ста уведомлений в день. Джонни прикинул в уме: если все пойдет так и дальше, то Рейган прав. Скоро от девяти тысяч контрактов останутся одни воспоминания.
— Ладно, — наконец произнес он, — попытаюсь поговорить с ним еще, но не знаю, что из этого выйдет. Ты ведь знаешь Питера! Если ему что-нибудь втемяшится в голову… — Он сделал многозначительную паузу.
Рейган встал и посмотрел на Джонни.
— Я знаю его, — мрачно произнес он. — Но ты скажи ему, что если он не изменит своего мнения, мне придется уволиться, потому что скоро здесь у меня не будет работы.
— Это ты серьезно? — спросил Джонни.
— Да, — ответил Рейган. — Я не шучу. — Он подошел к двери и остановился. — Пойду к себе, там, наверное, пришла новая почта. В случае чего, я у себя.
Джонни кивнул, и тот ушел.
А Джонни снова принялся разглядывать лежащие перед ним бумаги. Наконец он отложил их в сторону. Подумав о возможных последствиях, он совсем отчаялся.
Речь уже шла не только о том, чтобы Питер изменил свою точку зрения, теперь встал вопрос, смогут ли они быстро перестроиться, даже если будет принято решение о производстве звуковых фильмов. Время между производством фильма и его появлением на экранах кинотеатров составляло не менее полугода, а иногда и больше. После окончания съемок надо монтировать ленту и готовить титры, на это уходит еще почти три месяца. Потом нужно обеспечить рекламу и отправить копии в сотни городов США и за рубеж. Кроме того, существовали различные проблемы с цензурой в различных штатах и за границей. Везде были свои правила, поэтому приходилось часто вырезать те или иные куски, а то и переснимать отдельные сцены. Прежде чем достичь экрана, картине приходится проделать трудный и тернистый путь с опасными поворотами.
Поэтому все старались иметь кое-что про запас. «Магнум» в этом отношении не был исключением: шестнадцать готовых лент уже лежали в коробках, ожидая выхода на экран, и еще пять фильмов находилось в производстве на студии.
Подумав об этих фильмах, Джонни плотно сжал губы. Обычно все кинопроизводители стремились к этому: иметь достаточно фильмов, чтобы вовремя обеспечить их продажу. Одно только было плохо: все они были немыми.
Взяв карандаш, он набросал на листке бумаги кое-какие выкладки. Четыре картины по миллиону каждая, шесть картин примерно по пятьсот тысяч, и одиннадцать фильмов стоимостью около восьмидесяти тысяч каждый. Итого получается: семь миллионов восемьсот восемьдесят тысяч, если не включать сюда короткометражные фильмы, вестерны и сериалы. Все фильмы были немые, и зрители отказывались их смотреть.
«Барахла на восемь миллионов долларов, — подумал Джонни. — Если будем переходить на звуковое кино, все картины придется переделать».
Он снял телефонную трубку.
— Соедини меня с Фредом Коллинзом, — попросил он Джейн.
Ожидая, пока его соединят, он чертил карандашом по бумаге. Коллинз числился казначеем компании.
— Слушаю, Джонни! — раздался его голос.
Джонни отодвинул трубку подальше от уха: Коллинз был крупным мужчиной с громовым голосом, и его было слышно за милю. Правда, когда он разговаривал с Питером, его голос становился тихим и покорным.
— Фред, что у нас в банке на сегодняшний день? — спросил Джонни.
В трубке загрохотал голос Коллинза:
— Девятьсот тысяч сто сорок два доллара тридцать шесть центов.
— Что-то маловато, — усомнился Джонни.
— Так оно и есть, — ответил Коллинз, — но сегодня мы получаем ссуду в полтора миллиона от «Банка Независимости».
— Таким образом, наша задолженность составит шесть миллионов? — подсчитал Джонни.
— Да, — ответил Коллинз. — По нашему соглашению с банком больше мы не сможем получить ссуду, пока не уменьшим долг до трех миллионов.
— Ладно, Фред. — Джонни поблагодарил его и повесил трубку.
Голос Коллинза все еще звенел в ушах. Зачем Питер взял казначеем такого горластого парня? Джонни улыбнулся. Коллинз знал свое дело, работник он прекрасный. Но улыбка исчезла с лица, когда он вспомнил о надвигающейся беде. Джонни снова снял трубку.
— Соедини меня с Эдом Келли, — бросил он.
Через несколько минут раздался спокойный голос Келли:
— Слушаю, мистер Эйдж.
— Эд, сколько у нас контрактов по состоянию на вчерашний день?
— Секундочку, мистер Эйдж, — ответил Келли, сейчас я посмотрю. Перезвонить вам попозже?
— Нет, я подожду, — ответил ему Джонни. Он услышал, как трубку положили на стол. Келли работал в отделе контрактов.
— Алло? — раздался через несколько минут голос Келли.
— Да, Эд?
— На конец вчерашнего дня у нас было восемь тысяч сто двенадцать контрактов, — сухо проинформировал Келли. — Как я понимаю, сегодня утром мистер Рейган получил новые уведомления об аннуляции, они еще не включены в ту цифру, которую я вам сообщил.
— Понятно, Эд, спасибо.
— Пожалуйста, Джонни, — вежливо ответил Келли.
Положив трубку, Джонни снова взялся за карандаш и погрузился в расчеты. Затем, выпрямившись в кресле, оценил итоги. Дела обстояли неважно.
За последний месяц они потеряли почти тысячу контрактов. Каждый контракт означал доход примерно пятьдесят долларов в неделю, таким образом потери от аннуляции контрактов составили около двух с половиной миллионов. Повернувшись в кресле, Джонни посмотрел в окно. Стоял прекрасный осенний день, но он не замечал этого. Его голова все еще была занята расчетами. Если и дальше отказы будут поступать в таком же темпе, через три месяца можно будет закрывать лавочку. У них не хватит денег, чтобы переделать старые фильмы, не говоря уж о том, чтобы снимать новые.
Вытащив из кармана платок, он вытер лоб. Никто не может сказать, что может случиться в следующие несколько месяцев, но в одном он был твердо уверен: нравится Питеру или не нравится, придется переходить на звуковые картины. Но где же взять деньги? Ведь получить в банке новый заем невозможно. Картины, которые сейчас лежат на полке, не принесут им таких денег. Интересно, подумал он, хватит ли у Питера его собственных денег? Нет, решил он. У Питера столько нету. Им сейчас нужно около шести миллионов долларов, и вряд ли у Питера лежит такая сумма в банке.
Проблема оставалась. Они должны перейти на звуковое кино, даже если у них сейчас нет денег. Надо было искать выход.
Сняв с вешалки шляпу и пальто, он прошел в другую комнату и остановился у стола Джейн.
— Пойду на обед, — сказал он.
Она удивленно посмотрела на него, ведь было еще рано. Обычно он уходил после часа, а сейчас было двенадцать тридцать. Она заглянула в еженедельник.
— Не забывай, у тебя встреча с Рокко в два часа. — Она улыбнулась.
Он тоже улыбнулся.
— Как я могу что-нибудь забыть, когда ты мне постоянно обо всем напоминаешь?
Она весело засмеялась.
— Хочу, чтобы он все время был занят, — сказала она, — ведь он к тому же еще и мой муж.
На какое-то мгновение он позавидовал им. Она говорила о нем с такой гордостью! Было видно, что
