Она также помнила, и от этих воспоминаний саднило веки, тех, кого она хотела, тех, кого даже любила, тех, с которыми так и не смогла сблизиться.
И в тот момент она осознала, что именно об этом кричали все книги Конрада Корженьовски. Почему она не увидела этого раньше? Она так легко могла оказаться одним из его персонажей, одной из сонма прекрасных и проклятых.
— Действительно чудесный вид, — сказал Укротитель Ангелов, оглядывая ее сверху донизу. Он принял душ и вернулся. Теперь он был одет в тугие джинсы, вытертые на коленях. Голый торс.
Порой тишина может длиться вечно, и многое останется невысказанным, в этой тишине утонут и неясный страх, и ожидание, и замешательство, и с агонизирующей медлительностью в итоге проступит реальность.
Укротитель Ангелов и Корнелия смотрели друг на друга в гаснущем свете дня, и комната в Белсайз Парк была полна невысказанным томлением. Они оба были задумчивы и внимательны, словно насекомые, лежащие на лабораторном столе и смотрящие на угрожающую дугу медленно приближающегося скальпеля.
Нечто внутри, повинуясь желаниям ее пизды, взывало к тому, чтобы закричать. Это нечто хотело громко заорать, пронзительно завизжать, взорваться: «Возьми меня, используй меня, сейчас! Раздери меня на части, распни меня этим своим хуем и преврати в никчемную шлюху, да я и есть…» Но Корнелия держала свои желания под контролем — она продолжала молчать.
Большинство ее Хозяев уже заставили бы ее ползать по комнате с раскрытой, сырой и красной дыркой, продолжающей выделять смазку, раздразненную их сексуальными усилиями, или навешали бы на нее странных предметов, созданных для унижения, или приказали бы ей опуститься на колени и открыть рот, чтобы полить ее удивительным жаром своей мочи. Они проверяли бы, насколько далеко она позволит им зайти в своих издевательствах, насколько далеко простирается ее подобострастие.
И что-то в сегодняшнем происшествии показалось Корнелии неправильным.
Но она не могла понять, что именно.
Анализируя весь прошедший час, она чувствовала, что этот человек командовал ей механически, как будто бы узнал об этом искусстве из книги или даже из романа.
В этом не было смысла. Он был слишком расслаблен, почти игрив. Необходимая грубость, истинный отблеск садизма отсутствовали в его действиях. Если бы она была нормальной, то это принесло бы ей облегчение, но ей была необходима порция боли, которая часто бывает следствием подчинения.
Какого черта он ждет?
Что этот человек от нее хочет?
Ей нужно было оставаться начеку, осознала она, и не позволять собственному вожделению ослепить ее.
Он пододвинулся ближе. Возвышался над сидящей Корнелией, все еще распластанной на полу. Он наклонился и поднял кожаный ремень, которым стегал ее.
— Ну так, — сказал он.
— Ну так? — рискнула она.
— Теперь я верю, что ты действительно любишь подчиняться, моя дорогая… Думаю, тебе следует носить ошейник, — предположил он.
— Это ремень, а не ошейник, — почтительным тоном заметила Корнелия.
— Конечно, — ответил он. — Но мы ведь можем притвориться, правда?
— Это разные вещи, — мягко сказала Корнелия. — Когда слуга в ошейнике, это признак чести. Это показывает, что слуга полностью в собственности, что она рабыня для прихотей и команд своего Хозяина…
— Ну, это не имеет значения, Ангел Смерти, — перебил он, — может, я просто хочу видеть, как что- то круглое оборачивает эту твою сладкую шейку в тот момент, когда я буду ебать тебя. Мне всегда нравились женщины, которые носят удавки. А теперь — на колени, лицом к окну…
Корнелия поднялась и встала в нужную позицию.
— Подними свою попку повыше, девочка… — потребовал он.
Теперь Корнелия стояла на четвереньках, с поднятой задницей, уставившись в небо сквозь кремовые цветные занавески. Она чувствовала, что этот мужчина любуется ее непристойностью, ее двумя дырками, выставленными на обозрение, созревшими для того, чтобы войти в них, и красными крестообразными отпечатками кровоподтеков и шрамов на коже горящих ягодиц.
Укротитель Ангелов встал позади и обернул грубую кожу ремня вокруг ее шеи, поначалу не затягивая. Она услышала шорох его спадающих к лодыжкам брюк, которые он отбросил, быстро и бесцеремонно.
Затем одним грубым толчком он вошел в нее. Полностью. Вот так просто. После предыдущей игры она хорошо взмокла.
— Хмммм… — пробормотал он. — Какое приветливое и гостеприимное прибежище. Для данного момента. Может, потом я испробую твою податливую задницу.
Он начал двигаться внутри нее, и при каждом толчке вперед его тяжелые яйца шлепали по ее заднице, и он пронизывал ее своей глыбой все глубже и глубже.
Импровизированный аркан на ее шее был все еще ослаблен, мужчина сконцентрировался на ебле, он дышал ей в спину, атакуя с возрастающей энергией и азартом. Член с метрономической точностью втыкался в ее пизду, как настоящий поток, сминал ее внутренности и поднимал из неизведанных глубин ее собственное цунами. Внезапно он сильно ударил рукой по ее заднице, вызывая еще большее жжение и боль от ран, которые нанес совсем недавно.
Корнелия прикусила губу.
— У тебя пизда, как настоящий бархат, Ангел Смерти, — прошептал он ей в ухо, слегка согнувшись, чтобы дотянуться до нее, а его хуй, продолжал таранить стенки ее внутренней оболочки, растягивая ее своими движениями. Корнелия невольно передернулась, не из-за комплимента, а из-за того, что испытала прилив энергии от перемены ритма ебли.
Она была готова, согласно правилам, поблагодарить его, но он продолжил свой монолог.
— Но, черт возьми, как тебе не стыдно было снова отрастить там волосы? Мне так нравилась эта маленькая татуировка пистолета, которую ты теперь скрываешь от публики, или я должен сказать, что ты скрываешь от частных глаз?
Произнеся это, Укротитель Ангелов стал медленно затягивать ремень вокруг ее шеи.
Корнелия знала городскую легенду о том, что уровень наслаждения якобы возрастает от некой асфиксии в момент оргазма, но почему-то догадалась, что не это он собирается сейчас проделать. Тон его голоса изменился, и это диссонировало с тем фактом, что его хуй двигался глубоко внутри нее. Это звучало, как холодный приговор ее работе.
Словно то состояние, в которое она усилием воли погружалась, когда наступало время убивать.
Она снова дернул ремень, и грубая кожа начала впиваться в ее шею.
— Стоп, — прохрипела она, пытаясь преодолеть волны удовольствия от секса, они уже текли в ее крови и просачивались в каждый уголок и нерв ее тела. Он не ответил, продолжая сильными толчками вспахивать ее изнутри.
Как он мог знать о маленькой татуировке, о пистолете, которую она сделала себе, выполнив последний заказ? Менеджеру клуба, в котором она танцевала прошлой осенью, не понравилось это, и ей пришлось повиноваться, снова отрастить волосы на лобке. Как всегда, густые и вьющиеся. Этот пистолет был настолько крохотным, что он не мог разглядеть его сегодня под лобковыми волосами.
А это значит, что он знал ее раньше.
И их сегодняшняя встреча не была случайностью.
Теперь он одной рукой держал ее за шею, проверяя, насколько плотно ремень прилегает к ее коже.
В предчувствии самого худшего Корнелия сделала большой вдох.
С одной стороны, все ее существо молило о наслаждении, которое этот мужчина вот-вот высвободит в ней, она жаждала взорваться и упасть навстречу забвению, но теперь она точно знала, что он преследует другую цель.
