его связи с литературой. Незадолго до этого она порвала, напуганная и обиженная, связь с женатым человеком, который работал в офисах Цинциннати на ту же фирму, что и она. После нескольких недель ни к чему не обязывающей виртуальной переписки первым признанием Конрада было в том, что он женат. Валери поклялась, что больше никогда не будет связываться с этим типом мужчин, но он не оказывал на нее никакого давления, и мысль о том, чтобы так скоро бросить этот ночной флирт, приводила ее в ужас. Так что их общение было вполне безобидным, хотя недовольный внутренний голосок интуиции нашептывал ей иногда, что если он когда-либо приедет в Калифорнию, ей будет трудно устоять. По его словам она представляла его голос. Конечно, похожим на голос Хью Гранта, очень британским, теплым и правильным. И она таяла внутри. Заранее.
Монотонно вспоминая, она рассказывала все это Корнелии, и иногда, когда погружалась в свои горько-сладкие воспоминания о той связи, которой так никогда и не случилось, ее голос затихал совсем. Корнелия наклонилась ближе, чтобы не пропустить ни единого слова из истории этой женщины.
Они флиртовали так естественно, осознала она. Он рассказывал ей о чудесных местах, в которых побывал, каждый раз намекая, что, может быть, однажды, при других обстоятельствах, он возьмет ее с собой, и за этим лежали обещания нежного секса в экзотических номерах отеля, сплетения их тел, окруженных опьяняющими специями и неистовыми запахами чужих городов и рек. И он рассказал бы ей истории о мужчинах и женщинах и вечной войне между ними, о непонимании, и страсти, неглубокой тоске и всех тех чувствах, которые преследуют эти отношения. Он рассказал бы именно то, что Валери хотела услышать, и она бы выдумала свое собственное объяснение происходящего и продолжала бы обманывать себя, что, возможно, действительно что-то могло быть с этим странным, противоречивым и запутавшимся человеком, чье каждое слово, казалось, было наполнено романтикой.
Когда он попросил, она даже дала ему свой номер телефона, и, может, раз в месяц он звонил ей, и его глубокий голос, вальсируя по межконтинентальным соединениям, как магическое заклинание, мягкий, соблазняющий, временами гипнотический, оправдал все ее безумные ожидания. Их разговоры были нечастыми, но те чувства, которые они скрывали друг от друга, пропитывали атмосферу ее спальни, как сигаретный дым. И в тишине, под темными простынями, она дотрагивалась до своего тела, а он в это время шутил, или говорил сладкую чепуху ни о чем, или говорил с ней о погоде, или о том, над какими он работает книгами.
— Так над какими он работал книгами? — Корнелия дерзко прервала процесс сладких воспоминаний Валери.
— О, это просто рассказы, как будто бы он все время что-то писал. — Конечно, эти рассказы не имели настоящей важности, если сравнить их с голыми эмоциями, вводящими в невозможную и острую печаль, эмоциями, от которых плавились телефонные провода.
До их случайного виртуального знакомства она не прочитала ни одной его книги, но после этого отыскала их на Amazon.com и с жадным отчаянием заказала доставку, а в перерывах между их Интернет- перепиской пыталась привести текст на странице в приблизительное соответствие с реальными историями, которые легли в основу кое-как завуалированных сказок, и за этим следовали его периодические загадочные намеки…
А недавно?
Поняв, что Корнелии это уже известно, Валери широко улыбнулась. А дело было в том, что как-то раз, вновь извинившись за долгое молчание, он прислал ей беспорядочно смешанные файлы с копиями новых рассказов или — глав из романа, который еще не вышел. Как подарок.
Корнелии хотелось узнать, хранит ли Валери копии. Придумав громоздкое объяснение, что управляющим собственностью писателя необходимо проверить, есть ли у них уже копии текстов в файлах или же что-то потерялось из-за компьютерных неполадок.
Конечно, она их сохранила!
Как она могла не сохранить?
Корнелия долго и сочувственно внимала словам Валери, и, наконец, ей удалось убедить эту женщину дать ей копии этих текстов. Ее компьютерный лондонский гений раскрыл тот факт, что у Конрада Корженьовски была привычка посылать копии рассказов из пишущихся работ некоторым женщинам, с которыми он состоял в переписке. Но эти рассказы были не в электронных письмах, а в приложениях, и эти драгоценные документы невозможно извлечь из сервера Hotmail с помощью его сомнительного волшебства. Именно это заставило Корнелию вернуться в Америку, чтобы выяснить, какие неопубликованные или ненайденные материалы Конрад действительно подарил своим Интернет-возлюбленным Валери согласилась скопировать имеющиеся у нее документы Конрада, она могла сделать это завтра в офисе во время перерыва на ланч, а после работы была готова снова встретиться с Корнелией в отеле «Фигероа», чтобы передать копии.
Корнелия горела страстным желанием отыскать новый материал о Конраде, но знала, что давить на Валери дальше не имеет смысла, а потому не стала напрашиваться к ней в гости в Пасадену и даже не предложила сократить время и скопировать страницы в местном «Кинко» [7] .
Женщина была на грани, она не выдержала бы дальнейшего прессинга.
Просто еще один день ожидания.
Корнелия найдет, чем заполнить время. Хотя в ее программе не было запланировано посещение старых прибежищ.
Она поднялась в свой номер.
На следующей неделе на бульваре Фигероа рядом со Стадионом и в самом отеле «Фигероа» не планировалось ни собраний, ни спортивных мероприятий. Это пристанище пышностей стиля рококо в высотной и обезличенной пустыне делового центра Лос-Анджелеса было практически пустынным, в этом безлюдном месте появлялись только горстки путешествующих на автобусе японских туристов, да и те не задерживались здесь больше, чем на день, и после аттракционов «Диснейленда» переправлялись к студиям «Юниверсал» или «Хотт Берри Фарм», а затем, ближе к ночи, уже бороздили землистые тропы Голливуда.
Впутавшись в интрижки мертвого человека с выжившим отродьем других человеческих существ, Корнелия чувствовала себя непривычно запятнанной. По крайней мере, в тот момент, когда ей надо было прицельно выстрелить, она не задумывалась об эмоциональной пустоте в душах тех людей, с которыми ей на миг предстояло пересечься. И так было лучше. Ее душа медленно заражалась, словно инфекцией, этим чертовым делом.
Она была грязна.
В плоти и в мыслях.
Может быть, ей стоило поплавать.
