— Тебе страшно?! — рассмеялся я. Это никак с ней не вязалось. — Чего же ты боишься?
Она выудила сигарету откуда-то из складок пеньюара и, не зажигая, вложила в рот.
— Мужчин, — коротко бросила она.
— Мужчин? — переспросил я. — Ты, и боишься мужчин? Да ты же прирожденная…
— Вот именно, идиот! — гневно сказала она. — Меня пугают мужчины, их требования, их жадные лапы, их мысли об одном. Они прикрываются словами о любви, а хотят только одного! Трахнуть меня!
— Да ты совсем не в себе! — возмутился я. — Мы думаем не только об одном этом.
— Да? — спросила она и, чиркнув в темноте спичкой, осветила мое лицо. — А ты посмотри на себя, Джонас. Посмотри, как тебе хочется жену твоего отца!
Мне не нужно было смотреть: она была права. Я сердито выбил спичку у нее из руки. И внезапно она прильнула ко мне всем телом и покрыла быстрыми поцелуями мое лицо. Она тряслась от страха.
— Джонас, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой. Только на одну ночь! Мне страшно быть одной!
Я поднял руки, чтобы отстранить ее. Под пеньюаром оказалось нагое тело. Мой гнев растаял, растворившись в водопаде желания. И отдавшись во власть владевшего мною демона, мы рухнули в пучины ада, созданного нашей необузданной страстью.
Я проснулся и посмотрел в окно, за которым только занимался рассвет. Потом взглянул на Рину. Она лежала на моей подушке, закрыв глаза рукой. Я осторожно прикоснулся к ее плечу. Она убрала руку. Глаза у нее были ясные и спокойные. Она грациозно встала и накинула пеньюар. Я наблюдал за тем, как она идет к комоду.
— Ручка в правом верхнем ящике, — подсказал я.
Она достала ручку и подписала отказ от претензий.
— Ты даже не читаешь, что в нем? — спросил я.
— А зачем? Все равно ты никогда не получишь больше, чем я согласилась дать.
Она взяла чек и копии. У двери она обернулась.
— Когда ты вернешься с завода, меня уже не будет.
Секунду я смотрел на нее.
— Тебе не обязательно уезжать.
Она посмотрела на меня, и мне показалось, что я вижу в ее глазах тень печали.
— Нет, Джонас. Не получится.
— А вдруг?
— Нет, — повторила она. — Пора тебе освободиться от влияния отца. Он был человеком значительным, но и ты таким станешь. По-своему.
Я молча закурил. Дым сигареты обжег мне легкие.
— До свиданья, Джонас, — сказала она. — Удачи тебе.
— Спасибо. До свиданья, Рина.
В следующий момент она исчезла за дверью, а я встал и подошел к окну. Красное солнце обещало жару. Вдруг я услышал позади звук открываемой двери. Мое сердце радостно встрепенулось: она вернулась!
Я обернулся и увидел Робера с подносом. Его белые зубы обнажились в мягкой улыбке.
— Я подумал, что вы не будете возражать против чашечки кофе.
Придя на завод, я увидел, что крышу уже начали красить в белый цвет. Усмехнувшись, я прошел внутрь.
Первый день на заводе выдался трудным. Казалось, все шло не то и не так, и я передал домой, чтобы обед приготовили к восьми. Однако дела удалось закончить раньше, и я вышел из машины у дома в половине восьмого, столкнувшись на ступеньках с Невадой. В руках он держал два чемодана. Он, видимо, тоже не ждал меня так скоро. Перебросившись со мной парой слов, он направился к своей машине и забросил в нее чемоданы.
— Куда это ты собрался со всем барахлом, Невада?
— Это все мое, — ворчливо ответил он.
— Не сомневаюсь. Просто я спросил, куда ты едешь.
— Уезжаю.
— На охоту?
Когда я был маленьким, именно в это время года мы с Невадой уезжали недели на две в горы.
— He-а. Насовсем.
— Постой-ка! — воскликнул я. — Ты же не можешь вот так взять и уйти!
— Кто говорит, что не могу?
— Я. Как я буду без тебя?
— Прекрасно, — медленно улыбнулся он. — Тебе больше не нужна нянька. Я наблюдал за тобой последние пару дней.
— Но… — запротестовал я.
Невада улыбнулся.
— Всякая работа когда-нибудь кончается, Джонас. На этой я оставался почти шестнадцать лет, но теперь мне нечего делать. Мне не нравится получать деньги ни за что.
Секунду я смотрел на него. Он был прав. Не в его характере было становиться мальчиком на побегушках.
— У тебя достаточно денег?
— Я шестнадцать лет не тратил ни цента. Твой папаша не позволял.
— Чем думаешь заняться?
— Повидаюсь со старыми приятелями. Повезем шоу «Дикий Запад» по побережью Калифорнии. Думаю, получился неплохо.
Мы неловко помялись, а потом Невада протянул мне руку.
— Пока, Джонас.
Чувствуя, что глаза у меня щиплет от слез, я сжал его пальцы.
— Пока, Невада. Не пропадай!
Он сел за руль, дал газ, прощально взмахнул рукой — и поехал.
— Не пропадай, Невада! — крикнул я ему вслед и проводил взглядом, пока тот не скрылся за поворотом.
Я вернулся в пустой дом, прошел в пустую столовую, сел за пустой стол.
Вошел Робер с конвертом в руках:
— Вот, мистер Невада просил вам передать.
Я открыл конверт и негнущимися пальцами достал записку, старательно написанную карандашом.
«Сынок! Я не умею прощаться, так что это все. Мне здесь больше нечего делать, так что пора уезжать. Всю жизнь мне хотелось подарить тебе что-нибудь на день рождения, но твой отец всегда успевал первым, он давал тебе все. Так что мне нечего было тебе дарить. В этом конверте то, что тебе по- настоящему хочется. Не волнуйся: я был в Рено у адвоката, так что все по закону. С днем рождения.
Твой друг
Я посмотрел на другие бумаги, оказавшиеся в конверте. Это были акции компании «Взрывчатые вещества Корда», переписанные на мое имя.
В горле у меня стал ком. Вокруг меня было пусто. И я вдруг понял, что никогда не смогу жить в этом доме — для меня он все равно останется домом моего отца.
Я подыщу себе квартиру в Рено, а дом отдам Макалистеру. У него семья — и ему не придется тратить время на поиски жилья.
Я снова просмотрел записку Невады, и только тут осознал, что написано в последней строчке. С днем рождения. У меня заныло сердце. Я забыл. А Невада был единственным, кто вспомнил.
Сегодня — мой день рождения.
